Эликсир для вампира

Галина Полынская, 2018

Урожденный испанский дворянин Феликс многое успел повидать за свою очень долгую вампирскую жизнь. Но лишь одна несбыточная мечта оставалась для него недоступной: увидеть солнце и не умереть, не сгореть в его лучах. Увидеть и остаться в живых. Представители загадочной фирмы предложили необычный эликсир, способный видоизменить вампирскую сущность Феликса. Цена вопроса – собрать и объединить под своим началом людей со сверхспособностями и с их помощью сделать мир лучше. Так появилось детективное агентство «Тайные стражи».

Глава 4

Сидя в плетеном кресле на лоджии, уставленной многочисленными растениями в горшках и кадках, что делало ее похожей на миниатюрный зимний сад, Даана держала в руке бокал белого вина. С пола до потолка обшитая светлым деревом, лоджия напоминала комнату загородного дома, не хватало лишь камина, но его вполне заменяли свечи, горящие в латунных напольных подсвечниках. Точеные плечи Дааны мягко обнимала ткань серо-розовых тонов, крупные складки небрежной драпировки казались сонными волнами предрассветной реки.

— Мне известно только то, что он из Испании, но не знаю, в каком городе родился, — произнесла девушка, рассеянно глядя поверх бокала.

— В Толедо, — охотно подсказал Дон Вито. Крупный, упитанный коричнево-рыжий крыс со светлым брюшком сидел у расписного керамического горшка с кофейным деревцем. — Раньше этот городок был столицей Испании, потом все дело переехало в Мадрид.

Даана перевела на него тяжелый взгляд с пульсирующими фиолетовыми зрачками.

— Извини, просто сорвалось, — развел лапками крыс. — Не хотел.

— Кем Феликс был до того, как стал вампиром?

— Его вовсе и не Феликсом зовут, — крыс подошел ближе, уселся поудобнее и доверительно заглянул Даане в глаза. — Настоящее имя Феликса — дон Эрнандо Хавьер де ла Роса Ларио. Он из богатого испанского рода, и я даже запомнил, как звали его отца, мать и сестер, хотя он только раз о них и упоминал.

— Ничего не знаю о его семье… — девушка опустила глаза и стала рассматривать золотисто-соломенное вино, играющее в хрустальных гранях.

— Давай расскажу, если хочешь?

— Расскажи.

— Отца его звали дон Аласар Хуан де Ларио, мать — донна Леонор Мария де ла Роса, а сестер — Ракель и Леокадия. И наш Эрнандо — красивый, богатый молодой повеса. Хотя по тем временам не такой уж и молодой: почти тридцать годов уже стукнуло, а все неженат, наследников заводить не торопится, на родительские переживанья внимания не обращает.

— Они были состоятельной семьей?

— Да, им принадлежал особняк в самом Толедо, также большое имение в пригороде, где они разводили всякий мелкий скот, лошадей и быков для корриды.

— Лошадей… — почему-то повторила Даана задумчивым эхом. — Продолжай.

— Потом чума пришла, эпидемия разразилась. Родители один за другим умерли, Эрнандо тоже заболел, но его выходили сестры какими-то заговорами да травяными сборами — их няня научила, пока живая была. Про няню больше ничего не знаю, Феликс не рассказывал, а то бы я запомнил. Так вот, брата они выходили, но не успел он встать на ноги, как кто-то беспокойный сообщил куда следует, что девушки колдуньи, мол, именно они наслали на город чуму, и сестер без особых разбирательств сожгла Инквизиция. И вот как получилось: от болезни оправился, а никого из родни в живых не осталось, своей семьи тоже нет. Зато есть большое состояние, много денег, одиночество и дремучая депрессия — настоящий подарок для Дамиана!

— Что еще за Дамиан? — Девушка отставила бокал на низенький столик с ажурными металлическими ножками, стоящий под рукой у боковины кресла.

— В те времена Дамиан являлся предводителем общества вампиров в Испании. Выслеживали они богатых бездельников вроде Эрнандо, наблюдали за ними. Дождавшись подходящего момента, Дамиан затеял с ним непринужденную беседу на какой-то очередной пирушке, куда Эрнандо явился напиться и побить посуду. Дамиан мигом нашел к нему подход: для него Эрнандо был даже не открытой книгой, а книгой, вовсе вырванной из переплета. Там и стараться не пришлось.

Вскоре Дамиан стал ему настолько близок, что Эрнандо и шага не мог ступить без своего компаньона. Они часами беседовали, устраивали поединки на шпагах, кутили вместе ночи напролет. Эрнандо снова начал находить эти попойки веселыми, к нему вернулся вкус к жизни. Дамиан оживил его.

Как только мерзавец понял, что крючок хорошенько проглочен, он рассказал о себе правду — открылся, что он вампир. И сделал Эрнандо заманчивое предложение примкнуть к их обществу. О, сколько преимуществ это в себе несло! Бессмертие, множество способностей, недоступных простому человеку, и самое главное — стопроцентный иммунитет от всех болезней, включая чуму. А еще невероятное, ни с чем не сравнимое удовольствие от питья человеческой крови. Удовольствие, затмевающее все радости и удовольствия мира. И конечно же их вечная дружба — вместе навсегда. Все это за сравнительно скромную плату — половина состояния семейства де Ларио.

— Половину состояния? — удивилась Даана. — Вампиры получали новообращенных за плату?

— Вампиры такого ранга не звали к себе кого попало. Выбирали близких по уровню развития и материального состояния — аристократов с хорошим воспитанием и блестящим образованием. Они никогда не предлагали своих услуг бедному люду: необразованный человек мог в любой момент неправильно себя повести, навлечь подозрение на все общество глупой болтовней или опрометчивыми поступками, да и не сумеет он в полной мере наслаждаться тонкостями искусства, науки, философии — всем тем, чем развлекают свою скуку благородные господа, у которых впереди вечность.

— Разве не способен бедняк со временем всему этому научиться?

— Не способен, увы, — крыс вздохнул, почесывая живот. — Если человек не был достаточно развит до момента обращения, то и после, став вампиром, он таким же и оставался, без способности к развитию. Вампиры не желали рисковать спокойствием своего тайного общества, вот и подбирали кандидатов исключительно из благородного сословия.

— Но почему половина состояния Эрнандо? Отчего они не потребовали все?

— А к чему им умножать разорившихся рыцарей? Донкихоты лишь для комедии годятся. Вампиры точно знали, сколько забирать, чтобы благородный человек сохранил свой привычный образ жизни. Им не нужны были попрошайки. Изредка они делали вампирами прислугу, но прислуга не могла питаться человеческой кровью, только кровью свиней, собак и крыс. — Дон Вито невольно поежился. — Когда слуги отрабатывали свое и в них пропадала надобность, их убивали сами же вампиры.

— Плетьми забивали или палками?

— В цепи заковывали и заживо хоронили.

В наступившей тишине затрещали горящие фитили, словно одновременно во все свечные огоньки попали капли масла. Даана коснулась собственного лица, провела кончиками пальцев по переносице и скулам, словно проверила на ощупь плавность линий, затем спросила, что было дальше.

— А на чем мы остановились?

— На том, что Эрнандо заплатил половину состояния за свое проклятие.

— Сейчас, минутку, соберусь с мыслями. — Крыс прошелся туда-сюда, уселся у витой ножки одного из латунных подсвечников, пригладил лапками усы и продолжил: — Как я понял, Эрнандо недолго размышлял да мучился выбором. Вскоре он прошел посвящение и присоединился к сообществу вампиров. Отрекшись от природы человека, от своего имени, рода, он получил новое имя — Феличе, «счастливый». Но тут-то все криво и пошло. Да так криво, что такого поворота даже Дамиан со своим тысячелетним опытом не спрогнозировал.

— Что же пошло не так?

— Феличе получил все обещанное, кроме наслаждения от питья крови. Его мутило, воротило, он мучился, как на дыбе. Поэтому и не смог вписаться в свое новое общество. Знаешь, как это бывает: секта наркоманов со своим стилем жизни, куда пытается влиться чужак, которого регулярно тошнит от удовольствия прямо в тарелку. Феликс предполагал, что это могло произойти из-за трав и заговоров сестер, когда они его от чумы лечили. Что-то замкнули эти заговоры в его природе, не дали развернуться вампирской программе в полную силу. Так Феличе и стал изгоем. Вампиры его не принимали, а с людьми он уже не мог общаться, как раньше. Он много путешествовал по миру, затем, где-то в середине восемнадцатого века, прибыл в Россию. Что его тут заинтересовало — не знаю, должно быть, наша суровая глухомань с ее долгими зимними ночами ему под настроение и образ жизни подошла. В общем, Феликс остался здесь. Дальше ты знаешь.

Даана взяла со столика бокал вина и снова принялась с ним играть. А Дон Вито подобрался поближе и уселся, почти касаясь пушистым боком легких домашних туфель серебристо-персикового цвета, выглядывающих из-под подола платья. От девушки ощутимо веяло зноем, сухим жаром раскаленной пустыни.

— А как ты с Феликсом познакомилась, можно узнать? — вкрадчиво поинтересовался крыс.

— А ты никому не расскажешь? — с усмешкой спросила Даана.

— Конечно нет! — всплеснув лапками, Дон Вито встряхнулся и приосанился. — Как можно так подумать обо мне! Я же не сплетник какой-нибудь, навроде ворон этих болтливых! Я — совсем другое дело! Рассказывай, не беспокойся, все тайны умрут во мне. Я — могила!

Даана держала бокал обеими руками, словно хотела согреть вино, взгляд ее плавал, рассеянно скользя по цветам и глянцевым листьям растений.

— Это случилось почти двести лет назад, — тихо произнесла она. — Феликс жил тогда под Петербургом, владел усадьбой с конезаводом. Именно из-за этого конезавода мы и обратили на него внимание.

— Мы — это кто?

— Не надо тебе этого знать.

— Как скажешь. А что было не так с конезаводом?

— Кроме редких пород, у него водились мустанги-иноходцы. А это дикие лошади с другого континента, они не размножаются в неволе. У Феликса же они имелись и успешно размножались. Он даже выводил какие-то новые породы, но при этом сам никогда не подходил к лошадям, не входил в конюшни, только его конюхи. Лишь позже я узнала причину: лошади — одни из немногих животных, чующих вампира, они начинают беспокоиться, если он подходит близко.

Мне пришлось поселиться по соседству, чтобы понять, какое существо ступило на эти территории. Прежде мне не доводилось сталкиваться с вампирами. С оборотнями случалось, но с настоящим вампиром — никогда. Кстати, Феликс всегда обладал какой-то холодной, но абсолютно магнетической притягательностью, от которой женщины просто сходили с ума. Сегодня она — уважаемая мать почтенного семейства или юная девица строгих правил, а завтра мимолетно увиделась с Феликсом — и все пропало. Как же его утомляло это назойливое внимание…

— Еще бы! Испанский аристократ, как тут устоять! — захихикал Дон Вито. — А ты как? Тоже равнодушной не осталась? Мне можно рассказать, я же — могила!

Даана в упор взглянула на крысу пульсирующими зрачками-метрономами. Тот сразу же отошел к горшку с кофейным деревцем и смиренно уселся у расписной керамической стенки.

— Что Феликс желает сильнее всего на свете? Без чего он не в состоянии жить?

— Без солнца! — торопливо выпалил крыс, взволнованный металлическими нотами ее голоса. — Больше всего на свете он жаждет снова увидеть солнце. Феликс так и не стал полноценным вампиром, в нем осталось что-то человеческое. А человеку нужно солнце, иначе он начинает мучиться в темноте. Феликс и так почти пять сотен лет терпел. Больше не может, невыносимо ему.

Золотистые глаза диковинного разреза прищурились, становясь похожими на лепестки мифического цветка.

— Солнце? — переспросила Даана. — И все?

— Да. Больше ему ничего не нужно. А! Еще Феликс говорил, что его мучают сотни лет постоянного вранья. Вся его жизнь состоит из легенд и лжи. Он до смерти устал от этого.

— Если существование его столь мучительно и беспросветно, отчего он не желает покончить со всей историей разом? Со всей своей бесконечной трагедией. Это же так просто: дождаться рассвета, увидеть солнце и умереть счастливым.

— Феликс рассказывал, что на его памяти некоторые вампиры до того разочаровывались в своем существовании, что так и поступали. И тогда с ними начинало происходить нечто страшное. Смерть для вампира — не финал, не избавление. Подробностей, увы, не знаю, Феликс этой темы неохотно касается. В общем, деваться ему некуда, и порой мне кажется, что держится он уже из последних сил. Настолько из последних, что рядом постоянно ворон кружится…

— Это тот, который Паблито?

— Ну да. Следит, как бы Феликс чего не натворил. Плохи дела.

— А ворону-то что за интерес в проблемах Феликса? Да и тебе тоже.

— Он понимает нас, мы можем общаться. Для меня, да и для пернатого, это редчайший шанс обрести такого защитника.

В этот момент с улицы раздался пронзительный, полный ужаса крик, который не смогли заглушить ни расстояние, ни стекла. Девушка привстала, выглянула в окно и увидела, как из сквера прямо на шоссе выбежал парень. Чуть не попав под машину, он помчался дальше под аккомпанемент рассерженных автомобильных гудков.

Даана поправила упавшую на лоб медную прядь волос, и они с треском заискрили под пальцами. Крыс поглядел на это явление и произнес:

— А какая у вас разница в возрасте? Она есть?

— Да, — Даана присела обратно в кресло и снова принялась играть бокалом, словно не могла придумать, чем еще занять руки, — но разница относительна.

— Поясни, пожалуйста.

— Попробую. Если говорить о биологической разнице, то я старше его почти на двести лет. Если говорить о психологическом возрасте, то я лет на пятьсот его моложе.

Недоуменно поморгав глазками, крыс поинтересовался, как такое может быть.

— Все просто. До того как стать вампиром, Феликс уже был взрослым, сложившимся человеком, много знающим, умеющим и понимающим. В дальнейшем он продолжил умножать свои знания. А я родилась такой, какая есть, мое время течет иначе, взросление идет по-другому, намного медленнее, чем у обычных людей — ведь у людей и время жизни намного короче, им многое надо успеть. Мне некуда торопиться.

— Но ты не вампир?

— Нет, конечно.

— Но при этом обладаешь таким же бессмертием, как Феликс?

— Нет, совершенно другим бессмертием я обладаю.

— А ты добрая или злая?

Даана рассмеялась. Дон Вито впервые увидел, как она смеется. Ожила точеная маска лица, смягчились острые скулы, засияли мягким зеленоватым золотом глаза. Девушка проговорила сквозь смех:

— А Феликс злой или добрый?

— Кому как! — развел лапками крыс.

— Вот и я — кому как. — Даана вздохнула и стала смотреть на бокал. И рассматривала вино соломенного цвета до тех пор, покуда Дон Вито, по-своему истолковав ее молчание и взгляд, услужливо не предложил:

— Льдинку принести?

Даана очнулась. Она поднесла бокал к губам и поглядела на крысу.

— Только солнце?

Дон Вито торопливо закивал.

— Понимаешь, это очень важно. — Девушка вдруг надкусила край бокала, и стекло захрустело на белоснежных, крепких, как алмазы, зубах. — Если он хочет получить какое-то иное могущество…

— Нет! — воскликнул крыс. — Феликс желает лишь одного: увидеть солнце и остаться живым!

Даана встала, смахивая с губ хрустальные крошки. Затем произнесла глухим темным голосом:

— Ничего ему пока не говори. Если проболтаешься, уничтожу и тебя, и весь твой род крысиный.

— Нет-нет, что ты! Из могилы — ни звука! А ты с кем-то посоветуешься? Встретишься со своими? Попытаешься что-то сделать для него?

— Да, — коротко ответила Даана.

— Но… если ты найдешь возможность дать ему желаемое, будь осторожна, подумай, как преподнести. Феликс может и не взять. Из твоих рук.

— Почему?

— Потому что он — испанский дворянин! — усмехнулась крыса.