Кулыгин(весело). Ваше здоровье, полковник! Я педагог, и здесь, в доме, свой человек.
Машин муж… Она добрая, очень добрая…
Неточные совпадения
— Слушаю-с. У нас на постирушечки две женщины приставлены особо, а белье всё
машиной. Граф сами до всего доходят. Уж какой
муж…
Женщины того мира казались ему особой породой. Как пар и
машины заменили живую силу рук, так там целая механика жизни и страстей заменила природную жизнь и страсти. Этот мир — без привязанностей, без детей, без колыбелей, без братьев и сестер, без
мужей и без жен, а только с мужчинами и женщинами.
— Безостановочно продолжает
муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему не надоело, потому что оно важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого будут меньше портить
машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
До самого вечера Марья проходила в каком-то тумане, и все ее злость разбирала сильнее. То-то охальник: и место назначил — на росстани, где от дороги в Фотьянку отделяется тропа на Сиротку. Семеныч улегся спать рано, потому что за день у
машины намаялся, да и встать утром на брезгу. Лежит Марья рядом с
мужем, а мысли бегут по дороге в Фотьянку, к росстани.
Семеныч «ходил у парового котла» в ночь. День он спал, а с вечера отправлялся к
машине. Кстати сказать, эту ночную работу
мужа придумала Марья, чтобы Семеныч не мешал ей пользоваться жизнью. Она сама просила Кишкина поставить
мужа в ночь.
— Я, Сидор Мартыныч, не пролезу… Ишь в какое узилище! — заявляет толстая купчиха такому же
мужу и обращается к контролеру, суя ему в руки двугривенный: — Нельзя ли без
машины пройтить?
В доме, тоже как
машина, действовала Наталья, очень довольная богатыми подарками, которые
муж привёз ей с ярмарки, и ещё больше — его молчаливым, ровным спокойствием.
Муж на железной дороге, так
машиной убило.
Мерик. Бредит. На партрет загляделся. (Смеется.) Комиссия! Образованные господа всякие
машины и лекарства повыдумывали, а нет еще того умного человека, чтоб нашел лекарство от женского пола… Ищут, как бы все болезни лечить, а того и вдомек не берут, что от бабья народа пропадает больше, чем от болезней… Лукавы, сребролюбы, немилостивы, никакого ума… Свекровь изводит невестку, невестка норовит как бы облукавить
мужа… И конца нет…