Неточные совпадения
Явился Дронов, пропустив вперед себя
маленькую, кругленькую даму в пенсне, с рыжеватыми кудряшками на голове, с красивеньким кукольным лицом. Дронов прислушался к спору, вынул из кармана записную
книжку, зачем-то подмигнул Самгину и провозгласил...
Выскочила Сомова с
маленькой пачкой
книжек в руке и крикнула в дверь комнаты Варвары...
Все они среднего возраста, за тридцать, а одна старушка в очках, седая, с капризно надутыми губами и с записной
книжкой в руке, — она действует
книжкой, как веером, обмахивая темное
маленькое личико.
Марина промолчала, занося что-то карандашом в
маленькую записную
книжку. Рассказ Самгина о кружке Пермякова не заинтересовал ее, — послушав, она равнодушно сказала...
Но, уезжая, он принимал от Любаши
книжки, брошюрки и словесные поручения к сельским учителям и земским статистикам, одиноко затерянным в селах, среди темных мужиков, в
маленьких городах, среди стойких людей; брал, уверенный, что бумажками невозможно поджечь эту сыроватую жизнь.
— Сергей Александрыч… Сергей Александрыч с Константином Васильичем все
книжки читали, поэтому из них можно и крупы и муки намолоть. Сережа-то и
маленьким когда был, так зверьком и выглядывал: то веревки из него вей, то хоть ты его расколи, — одним словом, приваловская кровь. А впрочем, кто его знает, может, и переменился.
Моя
книжка ни больше ни
меньше, как простые записки страстного охотника и наблюдателя: иногда довольно подробные и полные, иногда поверхностные и односторонние, но всегда добросовестные.
Ближайшая подруга Маньки
Маленькой, Женя, лежит за их спинами на кровати навзничь, читает растрепанную
книжку «Ожерелье королевы», сочинение и.
Я всякий день читал свою единственную
книжку «Зеркало добродетели» моей
маленькой сестрице, никак не догадываясь, что она еще ничего не понимала, кроме удовольствия смотреть картинки.
После нашего позднего обеда мать ушла к гостям, а мы с сестрицей принялись устраивать мое
маленькое хозяйство, состоявшее в размещении
книжек, бумаги, чернильницы, линейки и проч.
Половина скамеек была занята мальчиками разных возрастов; перед ними лежали на столах тетрадки,
книжки и аспидные доски; ученики были пребольшие, превысокие и очень
маленькие, многие в одних рубашках, а многие одетые, как нищие.
— Можете, можете-с! — отвечал Еспер Иваныч: — только дай вот мне прежде Февей-царевичу
книжку одну подарить, — сказал он и увел мальчика с собой наверх. Здесь он взял со стола
маленький вязаный бисерный кошелек, наподобие кучерской шапочки.
Набоб поклонился и сказал на это приветствие несколько казенных фраз, какие говорятся в таких торжественных случаях. Родион Антоныч сидел все время как на угольях и чувствовал себя таким
маленьким, точно генерал ему хотел сказать: «А ты зачем сюда, братец, затесался?» Майзель, Вершинин и Тетюев держали себя с достоинством, как люди бывалые, хотя немного и косились на записную
книжку Перекрестова.
Она достала из своего ручного мешочка
маленькую записную
книжку в удивительном переплете: на старом, стершемся и посеревшем от времени синем бархате вился тускло-золотой филигранный узор редкой сложности, тонкости и красоты, — очевидно, любовное дело рук искусного и терпеливого художника.
Книжка была прикреплена к тоненькой, как нитка, золотой цепочке, листки в середине были заменены таблетками из слоновой кости.
Она посмотрела на нас довольно весело; кроме подсвечника, пред нею на столе находилось
маленькое деревенское зеркальце, старая колода карт, истрепанная
книжка какого-то песенника и немецкая белая булочка, от которой было уже раз или два откушено.
Книги закройщицы казались страшно дорогими, и, боясь, что старая хозяйка сожжет их в печи, я старался не думать об этих книгах, а стал брать
маленькие разноцветные
книжки в лавке, где по утрам покупал хлеб к чаю.
При двух архиерейских служениях был сослужащим и в оба раза стоял ниже отца Троадия, а сей Троадий до поступления в монашество был почитаем у нас за нечто самое
малое и назывался „скорбноглавым“; но зато у него, как у цензора и, стало быть, православия блюстителя и нравов сберегателя, нашлась и сия любопытная
книжка „О сельском духовенстве“.
«Максим, рыжий чёрт, устроил скандалище, и не иначе как сесть ему в острог: дал
книжку дяди Марка Васе Савельеву, сыну трактирщика, а старик Ефим, найдя её, сжёг в печи, Васю же прежестоко избил, так что
малый лежит.
— О-о! — заметила она, смерив меня ясным толчком взгляда. — Однако ночь чудес затянулась. Нам идти, Ботвель. — Вдруг оживясь, засмеявшись так, что стала совсем другой, она написала в
маленькой записной
книжке несколько слов и подала мне.
Все это вместе решило меня сделать первый опыт на русском языке. Охотников до уженья много на Руси, особенно в деревнях, и я уверен, что найду в них сочувствие. Прошу только помнить, читая мою
книжку, что она не трактат об уженье, не натуральная история рыб. Моя
книжка ни больше ни
меньше как простые записки страстного охотника: иногда поверхностные, иногда односторонние и всегда неполные относительно к обширности обоих предметов, сейчас мною названных.
Было ясное июньское воскресенье, когда Нехлюдов, напившись кофею и пробежав главу «Maison Rustique», [Ферма,] с записной
книжкой и пачкой ассигнаций в кармане своего легонького пальто, вышел из большого с колоннадами и террасами деревенского дома, в котором занимал внизу одну
маленькую комнатку, и по неочищенным, заросшим дорожкам старого английского сада направился к селу, расположенному по обеим сторонам большой дороги.
Единственным развлечением для Елены было проводить время с своим Колей: каждый вечер она обыкновенно усаживалась с ним на диване перед
маленьким столиком и раскрывала какую-нибудь
книжку.
А соврать не мудрено, ибо что такое, в сущности, русский публицист? — это не что иное, как простодушный обыватель, которому попалась под руку «
книжка» (всего лучше, если
маленькая) и у которого есть твердое намерение получить по пятиалтынному за строчку.
Лиза, дочь, сидит за
книжкой, и няня с
маленькой у стола вертит какой-то крышкой.
Я начал опять вести свою блаженную жизнь подле моей матери; опять начал читать ей вслух мои любимые
книжки: «Детское чтение для сердца и разума» и даже «Ипокрену, или Утехи любословия», конечно не в первый раз, но всегда с новым удовольствием; опять начал декламировать стихи из трагедии Сумарокова, в которых я особенно любил представлять вестников, для чего подпоясывался широким кушаком и втыкал под него, вместо меча, подоконную подставку; опять начал играть с моей сестрой, которую с младенчества любил горячо, и с
маленьким братом, валяясь с ними на полу, устланному для теплоты в два ряда калмыцкими, белыми как снег кошмами; опять начал учить читать свою сестрицу: она училась сначала как-то тупо и лениво, да и я, разумеется, не умел приняться за это дело, хотя очень горячо им занимался.
Одну
книжку, «Зеркало добродетели» с картинками, я отдал
маленькому Абрамке, самому лучшему читальщику.
Нина. Мы расстаемся и… пожалуй, более уже не увидимся. Я прошу вас принять от меня на память вот этот
маленький медальон. Я приказала вырезать ваши инициалы… а с этой стороны название вашей
книжки: «Дни и ночи».
Пестрые английские раскрашенные тетрадки и
книжки, кроватки с куклами, картинки, комоды,
маленькие кухни, фарфоровые сервизы, овечки и собачки на катушках обозначали владения девочек; столы с оловянными солдатами, картонная тройка серых коней, с глазами страшно выпученными, увешанная бубенчиками и запряженная в коляску, большой белый козел, казак верхом, барабан и медная труба, звуки которой приводили всегда в отчаяние англичанку мисс Бликс, — обозначали владения мужского пола.
— Нет, да ведь он умен, он мне сказал: «Я бы, говорит, от тебя и не бежал, да боялся, что у тебя вумственные
книжки есть. А то, сделай милость, буду на угощении благодарен». Чай с ним вместе пили. Отличный мужик. «А если еще остача есть, говорит, купи моим детькам пряничного конька да рыбинку. Я свезу — скажу: дядька прислал, — детьки
малые рады будут». Хороший мужик. Мы поцеловались.
Но солдат был порядочный ротозей, и однажды, когда я читал «Сказку о трех братьях» Толстого, [«Сказка об Иване-дураке и его двух братьях».] за плечом у меня раздалось лошадиное фырканье Семенова, протянулась его
маленькая, пухлая рука, схватила
книжку, и — не успел я опомниться — как он, помахивая ею, пошел к печи, говоря на ходу...
С каким неизъяснимым чувством увидал я
маленькую, слишком мне знакомую
книжку (дурного издания 1828 года).
Поля пренаивно объявил, что он братца пикой заколол; ему объясняют, что братца стыдно колоть пикой, потому что братец
маленький, и в наказанье уводят в гостиную, говоря, что его не пустят гулять больше на улицу и что он должен сидеть и смотреть
книжку с картинками; а Колю между тем, успокоив леденцом, выносят ко мне на галерею.
Маленькая темно-зеленая
книжка, купленная им когда-то на всероссийской выставке за курьезную дешевизну, лежала в уголку.
Недели две тому, кажется, назад явился ко мне с своим Шекспиром — этакие
маленькие синенькие
книжки [
Маленькие синенькие
книжки.
После чая и ужина Корней тотчас же ушел в горницу, где спал с Марфой и
маленькой дочкой. Марфа оставалась в большой избе убирать посуду. Корней сидел один у стола, облокотившись на руку, и ждал. Злоба на жену все больше и больше ворочалась в нем. Он достал со стены счеты, вынул из кармана записную
книжку и, чтобы развлечь мысли, стал считать. Он считал, поглядывая на дверь и прислушиваясь к голосам в большой избе.
И не только ирисов, а
книжек, вроде «Аксютка-нянька» или «
Маленький барабанщик» (2 коп.).
В эту
книжку были занесены все скандалы, все любовные интрижки, все сплетни и слухи
маленького, сонного, мещанского городишки; здесь кратко упоминалось о господах и о прислуге, о чиновниках, о купцах, офицерах и священниках, о преступлениях по службе, о том, кто за кем ухаживает (с приблизительным указанием часов свиданий), о неосторожных словах, сказанных в клубе, о пьянстве, карточной игре, наконец даже о стоимости юбок у тех дам, мужья или любовники которых жили выше средств.
Наконец, последний ребенок, мальчик лет десяти, худенький,
маленький, весноватенький, рыженький, получил только одну
книжку повестей, толковавших о величии природы, о слезах умиления и прочее, без картинок и даже без виньетки.
У него отняли его
маленький очаг, где он привык возиться над установкой своих
книжек и кормежкой пойманных им щеглят.
Темнело. Сменили второй самовар. В
маленькие окна тянуло из сада росистою свежестью и запахом спелых вишен. Токарев взял со стола продолговатую серенькую
книжку и стал просматривать. Это были протоколы недавнего ганноверского съезда немецкой социал-демократической партии [Съезд состоялся в Ганновере в 1899 году и осудил Э. Бернштейна, автора книги «Проблемы социализма» (1898), в которой ревизуются основные положения марксизма.].
— Тебе же бы от этого помощь была, — снова заговорила Александра Михайловна. — Ты вот все
меньше зарабатываешь: раньше семьдесят — восемьдесят рублей получал, а нынче хорошо, как сорок придется в месяц, да и то когда не хвораешь; а теперь и совсем пустяки приносишь; хозяин вон вперед уж и давать перестал, а мы и в лавочку на
книжку задолжали, и за квартиру второй месяц не платим; погребщик сегодня сказал, что больше в долг не будет отпускать. А тогда бы все-таки помощь была тебе.
К Базунову он зашел купить какую-то духовную
книжку, которая заинтересовала его своим заглавием; а в фойе
Малого театра он чем-то был очень недоволен — своим местом или чем другим — уже не припомню, но каким-то вздором. И его раздражение выказывало в нем слишком очевидно совершенно больного человека, который не мог себя сдерживать никогда.
Подгорин хотел сказать, что он сам стеснен в деньгах, и подумал, что лучше эти двести рублей отдать какому-нибудь бедняку или просто даже проиграть в карты, но страшно сконфузился и, чувствуя себя в этой
маленькой комнатке с одной свечой, как в ловушке, желая отделаться поскорее от этого дыхания, от мягких рук, которые держали его за талию и, казалось, уже прилипли, стал быстро искать в карманах свою записную
книжку, где были деньги.
Заплатину он стал давно уже"сумнителен".
Малый неглупый, способный,
книжек и тогда много прочел, и языки знал, и сильно охоч был до всяких идей и веяний — вплоть до символизма и декадентства; но был в нем какой-то"передел".
И вот желанная
книжка пришла, но рассказа Толстого в ней не было:
маленький розовый билетик объяснял, что рассказ не может быть напечатан.
Она взяла со стола
книжку и перебросила ее Ивану Павловичу, оставшемуся сидеть на скамейке. Кутайсов, знавший прекрасно французский язык, постоянно репетировал роли со своей ненаглядной Генриеттой. Шевалье увлеклась чтением стихов и прорепетировала всю свою большую роль. Иван Павлович, забывший о
маленькой буре, был в положительном восторге.
Я взяла со второй полки две
маленькие старинные
книжки в кожаном переплете. Смотрю заглавие:"Les liaisons dangereuses".