Неточные совпадения
Если б так должность исполняли, как об ней
твердят, всякое состояние
людей оставалось бы при своем любочестии и было б совершенно счастливо.
Стародум. В одном. Отец мой непрестанно мне
твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь
человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
— Господи, помилуй! прости, помоги! —
твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий
человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с его души. К кому же ему было обращаться, как не к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком
твердили целый век:
N. N. прекрасный
человек.
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только
твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на земле
человек.
«Молодые
люди до этого не охотники», —
твердил он ей (нечего говорить, каков был в тот день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону за налимами, ершами и раками; за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность: в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
— Вот неожиданно! Какими судьбами! —
твердил он, суетясь по комнате, как
человек, который и сам воображает и желает показать, что радуется. — Ведь у нас все в доме благополучно, все здоровы, не правда ли?
«Зачем дикое и грандиозное? Море, например. Оно наводит только грусть на
человека, глядя на него, хочется плакать. Рев и бешеные раскаты валов не нежат слабого слуха, они все
твердят свою, от начала мира, одну и ту же песнь мрачного и неразгаданного содержания».
— К берегу!
человек уж воротился, —
твердил Обломов.
— На Ильинской барышне! Господи! Какая славная барышня! Поделом бранили меня тогда Илья Ильич, старого пса! Грешен, виноват: все на вас сворачивал. Я тогда и
людям Ильинским рассказал, а не Никита! Точно, что клевета вышла. Ах ты, Господи, ах Боже мой!.. —
твердил он, уходя в переднюю.
— Нет, не камнем! — горячо возразила она. — Любовь налагает долг, буду
твердить я, как жизнь налагает и другие долги: без них жизни нет. Вы стали бы сидеть с дряхлой, слепой матерью, водить ее, кормить — за что? Ведь это невесело — но честный
человек считает это долгом, и даже любит его!
…На сколько ладов и как давно
люди знают и
твердят, что «жизни май цветет один раз и не больше», а все же июнь совершеннолетия, с своей страдной работой, с своим щебнем на дороге, берет
человека врасплох.
Ничего этого не признает Русаков, в качестве самодура, и
твердит свое: «Все зло на свете от необузданности; мы, бывало, страх имели и старших уважали, так и лучше было… бить некому нынешних молодых
людей, а то-то надо бы; палка-то по них плачет».
Заходившие сюда бабы всегда завидовали Таисье и, покачивая головами,
твердили: «Хоть бы денек пожить эк-ту, Таисьюшка: сама ты большая, сама маленькая…» Да и как было не завидовать бабам святой душеньке, когда дома у них дым коромыслом стоял: одну ребята одолели, у другой муж на руку больно скор, у третьей сиротство или смута какая, — мало ли напастей у мирского
человека, особенно у бабы?
Опять кланяться стал купец, да нет, одеревенел
человек как одеревенел,
твердит одно и то же. Попробовал еще сотню принес: и ту в карман положил, и опять...
И таким образом идет изо дня в день с той самой минуты, когда
человек освободился от ига фатализма и открыто заявил о своем праве проникать в заветнейшие тайники природы. Всякий день непредвидимый недуг настигает сотни и тысячи
людей, и всякий день"благополучный
человек"продолжает
твердить одну и ту же пословицу:"Перемелется — мука будет". Он
твердит ее даже на крайнем Западе, среди ужасов динамитного отмщения, все глубже и шире раздвигающего свои пределы.
На
человека, которому с пеленок
твердили о пресловутой urbanite franГaise, [французской учтивости] эти капральские окрики действуют ужасно неприятно.
— Да, дядюшка, что ни говорите, а счастье соткано из иллюзий, надежд, доверчивости к
людям, уверенности в самом себе, потом из любви, дружбы… А вы
твердили мне, что любовь — вздор, пустое чувство, что легко, и даже лучше, прожить без него, что любить страстно — не великое достоинство, что этим не перещеголяешь животное…
Он мысленно пробежал свое детство и юношество до поездки в Петербург; вспомнил, как, будучи ребенком, он повторял за матерью молитвы, как она
твердила ему об ангеле-хранителе, который стоит на страже души человеческой и вечно враждует с нечистым; как она, указывая ему на звезды, говорила, что это очи божиих ангелов, которые смотрят на мир и считают добрые и злые дела
людей; как небожители плачут, когда в итоге окажется больше злых, нежели добрых дел, и как радуются, когда добрые дела превышают злые.
— Грех вам бояться этого, Александр Федорыч! Я люблю вас как родного; вот не знаю, как Наденька; да она еще ребенок: что смыслит? где ей ценить
людей! Я каждый день
твержу ей: что это, мол, Александра Федорыча не видать, что не едет? и все поджидаю. Поверите ли, каждый день до пяти часов обедать не садилась, все думала: вот подъедет. Уж и Наденька говорит иногда: «Что это, maman, кого вы ждете? мне кушать хочется, и графу, я думаю, тоже…»
— Нельзя ее забыть. Еще дедушки наши об этой ухе
твердили. Рыба-то, вишь, как в воде играет — а отчего? — от того самого, что она ухи для себя не предвидит! А мы… До игры ли мне теперича, коли у меня целый караван на мели стоит? И как это господь бог к твари — милосерд, а к
человеку — немилостив? Твари этакую легость дал, а
человеку в оном отказал? Неужто тварь больше заслужила?
Иногда мне казалось, что церковь погружена глубоко в воду озера, спряталась от земли, чтобы жить особенною, ни на что не похожею жизнью. Вероятно, это ощущение было вызвано у меня рассказом бабушки о граде Китеже, и часто я, дремотно покачиваясь вместе со всем окружающим, убаюканный пением хора, шорохом молитв, вздохами
людей,
твердил про себя певучий, грустный рассказ...
— Мамаша, милая мамаша! —
твердила она, целуя ее руки, — что же было делать? Я не виновата, я полюбила его, я не могла поступить иначе. Вините судьбу: она меня свела с
человеком, который не нравится папеньке, который увозит меня от вас.
Ужасно замученный вид имеют эти
люди, покуда ищут и разнюхивают. Худые, бледные, испитые, с пересохшим горлом, с воспаленными глазами. И только одно
твердят: бредни! Встречаться с ними во время этой охоты ужасно опасно, и потому я, как завижу"искателя", сейчас шмыг в ресторан. Хочу — растегай ем; хочу — бутерброд ухвачу! Все нынче можно.
Однако ж представьте себе такое положение:
человек с малолетства привык думать, что главная цель общества — развитие и самосовершенствование, и вдруг кругом него точно сбесились все, только о бараньем роге и толкуют! Ведь это даже подло. Возражают на это: вам-то какое дело? Вы идите своей дорогой, коли не чувствуете за собой вины! Как какое дело? да ведь мой слух посрамляется! Ведь мозги мои страдают от этих пакостных слов! да и учителя в"казенном заведении"недаром же заставляли меня
твердить...
Вы сначала вооружили против него общество, говорили, что его знакомство опасно для молодых
людей, потом
твердили постоянно, что он вольнодумец и вредный
человек, и восстановили против него его начальство; он принужден был оставить службу, родных, знакомство, уехать отсюда…
— На первый раз… вот вам! Только смотрите у меня: чур не шуметь! Ведь вы, студенты… тоже народец! А вы лучше вот что сделайте: наймите-ка латинского учителя подешевле, да и за книжку! Покуда зады-то
твердите — ан хмель-то из головы и вышибет! А Губошлепову я напишу: стыдно, братец! Сам
людей в соблазн ввел, да сам же и бросил… на что похоже!
Глафира. Нет, для меня она ничего не сделает. У ней во всем расчет! Она ловкая женщина, она сумеет выдать и за богатого
человека, но только с тем, чтобы взять потом в свои руки и пользоваться всем, чем можно, и еще
твердить постоянно, что она вот как облагодетельствовала.
— Не знаете старика, не знаете! —
твердил он, провожая меня до передней и поглаживая себя по животу. — Я
человек тяжелый, битый, ха-ха! Но я добрый, ей-богу!
Наши, то есть теперешние, юноши в шестнадцать лет смотрят стариками,
твердят, что они знают свет, испытали
людей, видели все, настоящее их тяготит, прошедшее (у шестнадцатилетнего!!!) раздирает душу, будущее ужасает своею безбрежною мрачностью и проч., и проч…
Хорошо было братьям — им все удавалось. Петруся, как необыкновенно острого ума
человек, все преподаваемое ему поглощал и даже закидывал вперед учительських изъяснений. Домине Галушкинский изъяснял, что, вытвердив грамматику, должно будет
твердить пиитику. Любознательный Петруся даже не усидел на месте и с большим любопытством спросил:"а чему учит пиитика?"
«Бежал! — Но кто ж ему помог?
Конечно
люди, а не бог!..
И где же он нашел друзей?
Знать, точно он большой злодей!»
Так, собираясь, меж собой
Твердили иноки порой.
Ты ведаешь, Фелица! Правы
И человеков и царей;
Когда ты просвещаешь нравы,
Ты не дурачишь так
людей;
В твои от дел отдохновеньи
Ты пишешь в сказках поученьи,
И Хлору в азбуке
твердишь:
«Не делай ничего худого,
И самого сатира злого
Лжецом презренным сотворишь».
И, начиная с Каина вплоть до самого глубоко подлого
человека наших дней, все, избравшие путь зла, слышат в глубине души голос осуждения, укора, голос, не дающий им покоя, который вечно
твердит им: зачем вы свернули с истинного пути? Вы могли, вы можете сделать усилие. Вы — деятели свободные, и в вашей власти было и есть коснеть в грехах или освобождаться от них.
Когда же они были прочтены все до одной, Соня начинала молиться от себя, своими словами: «Боже Милостивый! Царица Небесная! Владычица! Батюшка Отче Никола! Сотворите чудо, исцелите отроковицу Наталию!» — трепещущим голосом
твердила она. Две небольшие девочки молились здесь в тишине угрюмого дортуара, а там, в маленькой лазаретной комнате, у белоснежной больничной койки несколько
человек взрослых оспаривали у смерти юную, готовую вырваться из хрупкого тельца жизнь…
Нужно перестать
твердить людям с детства, что государство, а не человеческая личность есть высшая ценность и что мужество, величие, слава государства есть самая высокая и самая достойная цель.
Правда, я ничем не связана, я никого не обманываю (кроме света), но если б даже у меня и был муж, я все-таки не вижу, во что нам драпироваться и как
твердить ежесекундно, что мы всем пожертвовали
человеку! А уж мне-то, в моем положении, было бы совсем нелепо ныть и представлять из себя страдалицу.
— Прямо к нему! —
твердил он, как
человек, которому указали следы к отысканию драгоценной для него потери.
И потому не говорю: возвратите его святым его обязанностям, — напоминаю только гибель любимого
человека,
твержу только: спасите его от плахи и унижения, которое для него еще ужаснее смерти.
Сама Салтыкова, между тем, не сознавалась ни в чем. Она упорно
твердила, что все на нее доносы сделаны по злобе за необходимую в каждом доме и в каждом хозяйстве строгость.
Люди ее — по ее словам — умирали естественною смертью, от болезней или даже бежали. Для приведения обвиняемой к сознанию и раскаянию был призван духовник, донесший, что не мог достичь ни того, ни другого.
«Милое дитя мое, —
твердила она про себя, — не дадут мне злые
люди насмотреться на твое счастие…
Тогда самые простые
люди, имеющие понятие об устройстве европейских государств и о быте народа, сочли все это за совершенно пустую и глупую выдумку и знали, что ничего такого быть не может, но Катков все свое
твердил, что вольные казаки могут уйти у нас из рук; что они уже и деньги от англичанкиного посла взяли, но что все-таки их еще можно остановить и направить к тому, чтобы они пошли и подбили кого-то не под англичанку, а под нас.
— Ха-ха! Ну, ясно, — меняет! Раз так, то можно и помириться, правда? И опять ты меня начнешь поганить, и будешь мне
твердить, что из-за меня не станешь великим
человеком.
Людям, боровшимся с возникавшею истиной физической философии, казалось, что, признай они эту истину, — разрушается вера в Бога, в сотворение
тверди, в чудо Иисуса Навина. Защитникам законов Коперника и Ньютона, Вольтеру, например, казалось, что законы астрономии разрушают религию, и он, как орудие против религии, употреблял законы тяготения.
Уста шепчут кичливую молитву о прощении бесчинных старцев, а в душе тайный голос
твердит: «Господи! да есть ли же где-нибудь
человек праведен паче мене?»
Но не этого ждали от него измученные жизнью
люди, и с тоскою, с гневом, с отчаянием он
твердил...