Неточные совпадения
Стародум. В одном. Отец мой непрестанно мне
твердил одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь
человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Если б так должность исполняли, как об ней
твердят, всякое состояние
людей оставалось бы при своем любочестии и было б совершенно счастливо.
Может быть, в свете тебя не полюбят. // Но, пока люди тебя не погубят, // Стой, — не сгибайся, не пресмыкайся, // Правде одной на земле поклоняйся!.. // Как бы печально ни сделалось время, // Твердо неси ты посильное бремя, // С мощью пророка, хоть одиноко, //
Людям тверди, во что веришь глубоко! // Мало надежды? Хватит ли силы? // Но до конца, до грядущей могилы, // Действуй свободно, не уставая, // К свету и правде людей призывая!
Неточные совпадения
— Господи, помилуй! прости, помоги! —
твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий
человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело с его души. К кому же ему было обращаться, как не к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
Блажен, кто смолоду был молод, // Блажен, кто вовремя созрел, // Кто постепенно жизни холод // С летами вытерпеть умел; // Кто странным снам не предавался, // Кто черни светской не чуждался, // Кто в двадцать лет был франт иль хват, // А в тридцать выгодно женат; // Кто в пятьдесят освободился // От частных и других долгов, // Кто славы, денег и чинов // Спокойно в очередь добился, // О ком
твердили целый век: // N. N. прекрасный
человек.
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные руки и, задыхаясь от восторга, прижал их к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только
твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на земле
человек.
«Молодые
люди до этого не охотники», —
твердил он ей (нечего говорить, каков был в тот день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону за налимами, ершами и раками; за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность: в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.
— Вот неожиданно! Какими судьбами! —
твердил он, суетясь по комнате, как
человек, который и сам воображает и желает показать, что радуется. — Ведь у нас все в доме благополучно, все здоровы, не правда ли?