Неточные совпадения
В голове просто ничего, как после разговора с светским
человеком: всего он
наговорит, всего слегка коснется, все скажет, что понадергал из книжек, пестро, красно, а в голове хоть бы что-нибудь из того вынес, и видишь потом, как даже разговор с простым купцом, знающим одно свое дело, но знающим его твердо и опытно, лучше всех этих побрякушек.
Петр Петрович Лужин, например, самый, можно сказать, солиднейший из всех жильцов, не явился, а между тем еще вчера же вечером Катерина Ивановна уже успела
наговорить всем на свете, то есть Амалии Ивановне, Полечке, Соне и полячку, что это благороднейший, великодушнейший
человек, с огромнейшими связями и с состоянием, бывший друг ее первого мужа, принятый в доме ее отца и который обещал употребить все средства, чтобы выхлопотать ей значительный пенсион.
— Забавный какой мальчуган! Ты послушай, что он Валентину
наговорит, потом расскажешь мне, смеяться будем. Ну, до свиданья, хмурый
человек! Фу, фу жара какая!..
Два — три молодые
человека, да один не молодой
человек из его бывших профессоров, его приятели давно
наговорили остальным, будто бы есть на свете какой-то Фирхов, и живет в Берлине, и какой-то Клод Бернар, и живет в Париже, и еще какие-то такие же, которых не упомнишь, которые тоже живут в разных городах, и что будто бы эти Фирхов, Клод Бернар и еще кто-то — будто бы они светила медицинской науки.
— Знаю, — продолжал высокий
человек, — Левко много
наговорил тебе пустяков и вскружил твою голову (тут показалось парубку, что голос незнакомца не совсем незнаком и как будто он когда-то его слышал). Но я дам себя знать Левку! — продолжал все так же незнакомец. — Он думает, что я не вижу всех его шашней. Попробует он, собачий сын, каковы у меня кулаки.
— Ты, Домна, помогай Татьяне-то Ивановне, —
наговаривал ей солдат тоже при Макаре. — Ты вот и в чужих
людях жила, а свой женский вид не потеряла. Ну, там по хозяйству подсобляй, за ребятишками пригляди и всякое прочее: рука руку моет… Тебе-то в охотку будет поработать, а Татьяна Ивановна, глядишь, и переведет дух. Ты уж старайся, потому как в нашем дому работы Татьяны Ивановны и не усчитаешь… Так ведь я говорю, Макар?
Какой же итог всего этого болтания? Я думаю одно, что я очень рад перебросить тебе словечко, — а твое дело отыскивать меня в этой галиматье. Я совершенно тот же бестолковый, неисправимый
человек, с тою только разницею, что на плечах десятка два с лишком лет больше. Может быть, у наших увидишь отъезжающих, которые везут мою рукопись, ты можешь их допросить обо мне, а уж я, кажется, довольно тебе о себе же
наговорил.
Когда умным
людям случалось заходить к маркизе, а уходя от нее, размышлять о том, что она при них
наговорила, умные
люди обыкновенно спрашивали себя...
Оставшись одна, она действительно принялась сочинять ответ мужу, но оказалось, что в ответе этом
наговорила ему гораздо более резких выражений, чем было в письме Тулузова: она назвала даже Ченцова
человеком негодным, погубившим себя и ее, уличала его, что об Аксюте он говорил все неправду; затем так запуталась в изложении своих мыслей и начала писать столь неразборчивым почерком, что сама не могла ни понять, ни разобрать того, что написала, а потому, разорвав с досадой свое сочинение, сказала потом Тулузову...
— Да что же такое, отец Савелий, я валяю и опрокидываю? Ведь этак круглым числом можно на
человека невесть что
наговорить.
Ученые
люди собираются в общества (таких обществ много, более 100), собираются на конгрессы (такие были недавно в Париже и Лондоне, теперь будет в Риме), читают речи, обедают, говорят спичи, издают журналы, посвященные этой цели, и во всех доказывается, что напряжение народов, принужденных содержать миллионы войск, дошло до крайних пределов и что это вооружение противоречит всем целям, свойствам, желаниям всех народов, но что если много исписать бумаги и
наговорить слов, то можно согласовать всех
людей и сделать, чтобы у них не было противоположных интересов, и тогда войны не будет.
— Послушай, Олеся, а не могли ли тебя карты обмануть? Зачем же я буду трефовой даме столько неприятностей делать?
Человек я тихий, скромный, а ты столько страхов про меня
наговорила.
Недели через две, как был уговор, приехал и Головинский. Он остановился у Брагиных, заняв тот флигелек, где раньше жил Зотушка со старухами. Татьяна Власьевна встретила нового гостя сухо и подозрительно: дескать, вот еще Мед-Сахарыч выискался… Притом ее немало смущало то обстоятельство, что Головинский поселился у них во флигеле;
человек еще не старый, а в дому целых три женщины молодых, всего
наговорят. Взять хоть ту же Марфу Петровну: та-ра-ра, ты-ры-ры…
Шалимов. Я
человек мягкий, но, скажу вам по правде, едва не
наговорил ей дерзостей.
— Очень вам благодарен, — перебил его Потугин, вставая и раскланиваясь, — но я уже так-таки многонько беседовал с вами, то есть, собственно, говорил я один, а вы, вероятно, сами по себе заметили, что
человеку всегда как-то совестно и неловко становится, когда он много
наговорит — один. Особенно так, с первого раза: вот, мол, я каков, посмотри! До приятного свиданья… А я, повторяю, очень рад моему знакомству с вами.
— Что он ей
наговорил — понять нельзя, но только она всё о бесах лепечет и что небо чёрное, в дырьях, а сквозь дырья огонь видно, бесы в нём кувыркаются, дразнят
людей. Разве можно этакое младенчику рассказывать?
Они не принимали более воспитанников, но Упадышевский рассказал им мою историю и столько
наговорил доброго обо мне и моем семействе, что молодые
люди, убежденные его просьбами, согласились сделать исключение для моей матери и принять меня в число своих воспитанников.
С каждым днем узнавая короче этого добродушного, горячего до смешного самозабвения и замечательно талантливого
человека, я убедился впоследствии, что одну половину обвинений он
наговорил и наклепал сам на себя, а другая произошла от недоразумений, зависти и клеветы петербургского театрального мира, оскорбленного, раздраженного нововведениями князя Шаховского: ибо при его управлении много
людей, пользовавшихся незаслуженными успехами на сцене или значительностью своего положения при театре, теряли и то и другое вследствие новой системы как театральной игры, так и хода дел по репертуарной части.
Мне и Мухоедову стоило большого труда уговорить молодых
людей отложить опись имущества до похорон; племянники, очень приличные молодые
люди, долго не сдавались на наши просьбы и все упирали на то, что имущество может потеряться. Особенно крепко держался старший племянник, и Мухоедов до крови кусал губы, чтобы удержаться и не
наговорить этому господину дерзостей, чем он мог испортить все дело.
Аполлинария Панфиловна. Хороший
человек, хороший: не болтун, не похвастает, женщину не опозорит, которая к нему снисходительность имеет, уж хоть умрет, а промолчит. Другие ведь такие охальники, чего и нет,
наговорят; а этот хоть бы что и было, так режь его, не выдаст. Оно и дорого для нас, для женщин-то.
Много можно бы об этом
наговорить, но нынешние
люди не поймут нас.
Вот кухня, вот «флигерь», вон столярова жена несет холсты, вон контора, вон барынин дом, в котором сейчас Поликей покажет, что он
человек верный и честный, что «
наговорить, мол, можно на всякого», и барыня скажет: «ну, благодарствуй, Поликей, вот тебе три…» а может и пять, а может и десять целковых, и велит еще чаю поднесть ему, а може и водочки.
Татьяна (помолчав, смеется). Нет, я не способна к дипломатии. Я шла к вам с целью… я хотела быть любезной с вами, обворожительной… Но увидела вас и начала говорить дерзости… Вы всегда вызываете у меня желание
наговорить вам обидных слов… ходите вы или сидите, говорите или молча осуждаете
людей… Да, я хотела вас просить…
Не помню, в который раз, но мне казалось, что я попал в детскую в первый раз и в первый раз увидел, что моя девочка сидит вот с этой самой куклой на руках, улыбается и что то
наговаривает ей бессвязное и любовное, как живому
человеку.
Софья Михайловна. Да разные там! Мало ли
человек под влиянием злости что может
наговорить: что вот он мыкается и работает с утра до ночи, а что у меня только гости и, между прочим, вот ты сидишь целые дни…
Между тем Ивана Ильича покамест перенесли на маленький кожаный диван, стоявший тут же в столовой. Покамест убирали со столов и разбирали их, Пселдонимов бросался во все углы занять денег, пробовал даже занять у прислуги, но ни у кого ничего не оказалось. Он даже рискнул было побеспокоить Акима Петровича, оставшегося дольше других. Но тот, хоть и добрый
человек, услышав о деньгах, пришел в такое недоуменье и в такой даже испуг, что
наговорил самой неожиданной дряни.
— Никому я никогда не пророчила, — кротко ответила знахарка. — Советы даю, пророчицей не бывала. Правда, простому
человеку мало добрый совет подать, надо, чтоб он его исполнял как следует… Тут иной раз приходится и
наговорить, и нашептать, и пригрозить неведомою силой, если он не исполнит совета. Что станешь делать? Народ темный, пока темными еще путями надо вести его.
В голове Палтусова разыгрывалась сцена. Вот он привозит свои бумаги. Это будет сегодня вечером. Старик приготовит сумму… Она у него есть — он врет. Он увидит процентные бумаги вместо брильянтов, но можно ему что-нибудь
наговорить. Не все ли ему равно? Он пойдет за деньгами… Броситься на него… Раз, два!.. А собаки? А
люди? Разве так покончил со стариком недавно в Петербурге саперный офицер? То было в квартире. Даже кухарку услал… Да и то поймали.
Одни рассказывают, что князь, заметив будто бы чувство некрасивой Наденьки и не будучи в состоянии отвечать взаимностью, почел долгом порядочного
человека прекратить свои посещения; другие утверждают, что старик Шабельский, узнав, отчего чахнет его дочь, предложил небогатому князю жениться на ней, князь же, вообразив по своей недалекости, что его хотят купить вместе с титулом, возмутился,
наговорил глупостей и рассорился.
— Вижу, матушка, ваше сиятельство, что нет в вас ни на столько хитрости, — Минкина показала на кончик мизинца своей правой руки. — Хорошо, значит, я сделала, что поспешила предстать перед ваши ясные очи, пока
люди обо мне вам ни весть чего
наговорить не успели… Все равно, не нынче-завтра узнали бы вы, кто здесь до вас восемь лет царил да властвовал, кого и сейчас в Грузине, в Питере, да и по всей Россее называют графинею…
С этим перегудинский поп ускакал, а
люди, сколько их тут было, — хотели все кучей валить в хатку Керасивны, — чтобы допытать ее: что такое она
наговорила про своего крестника — отца Савву; но, мало подумавши, решили сделать еще иначе, послать к ней двух казаков, да чтобы с ними третий был сам поп Савва.