Неточные совпадения
Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих
мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть
любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно; ничей взор не обещает столько блаженства; никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.
Я сказала сейчас, что женщины любят то, что в порядочном обществе известно под именем causerie. [легкой беседы (франц.)] Наедине с женщиной
мужчина еще может, a la rigueur, [в крайнем случае (франц.)] ограничиться вращением зрачков, но в обществе он непременнодолжен уметь говорить или, точнее, — занимать. Поэтому ему необходимо всегдаиметь под руками приличный сюжет для разговора, чтобы не показаться ничтожным в глазах
любимой женщины. Ты понимаешь, надеюсь, к чему я веду свою речь?
— Какой? — отвечал Александр, — я бы потребовал от нее первенства в ее сердце.
Любимая женщина не должна замечать, видеть других
мужчин, кроме меня; все они должны казаться ей невыносимы. Я один выше, прекраснее, — тут он выпрямился, — лучше, благороднее всех. Каждый миг, прожитый не со мной, для нее потерянный миг. В моих глазах, в моих разговорах должна она почерпать блаженство и не знать другого…
Но порою он чувствовал, что ей удается заговаривать его любовь, как знахарки заговаривают боль, и дня два-три она казалась ему
любимой сестрой: долго ждал он её, вот она явилась, и он говорит с нею обо всём — об отце, Палаге, о всей жизни своей, свободно и просто, как с
мужчиной.
Елена пылала вся в лице, но все-таки старалась сохранить спокойный вид: по принципам своим она находила очень естественным, что
мужчина любуется телом
любимой женщины.
Глубокое отъединение, глубокая вражда лежит между
мужчиною и женщиною. В душах — любовь к мучительству и мученичеству, жажда власти и жажда унижения, — все, кроме способности к слиянному общению с жизнью. Душа как будто заклята злым колдуном. Горячо и нежно загораются в ней светлые огоньки любви, но наружу они вырываются лишь темными взрывами исступленной ненависти. Высшее счастье любви — это мучить и терзать
любимое существо.
И заглушенный подушкой плач братца Иоле, желавшего показаться во что бы то ни стало «
мужчиной» в эти грустные часы, и стойко скрывавшего свои слезы перед разлукой с
любимой сестренкой…
Физическая красота, но главным образом какие-то неуловимые духовные особенности
любимой личности (мужской или женской) заставляют нас именно ее считать выше всех остальных, представлять ее идеалом всех женщин (я говорю — женщин, потому что рассматриваю этот вопрос как
мужчина), — и именно идеалом, то есть образцом для всех других женщин.
Здесь ярче чувствовалась столица. Зала сообщала ей более строгое и серьезное настроение. Первые ряды кресел пестрели лицами и фигурами пожилых людей с положением, что сейчас было видно. Она даже удивлялась, что на такойвечер собралось столько
мужчин, наверное, состоящих на службе, и собралось не случайно, а с желанием почтить память
любимого писателя, помолодеть душой, пережить еще раз обаяние его таланта и смелого, язвительного протеста.
Потому
мужчина более всего боится не потерять
любимую им женщину, а быть ею брошенным…
Мужчины уж такой подлый народ, они могут изменять и
любимой женщине…
Здесь в загородной тиши государыня отдыхала от трудов и развлекалась фермерным хозяйством, имела всегда при себе от кладовых ключи, почему в «Собственную дачу» не дозволялось никому из
мужчин входить без доклада. Елизавета Петровна часто в разговорах вспоминала бывшего владельца ее
любимой дачи — сподвижника ее отца и рассказывала разные эпизоды из его жизни.
Она принадлежала к числу тех женщин, из которых
любимый ими
мужчина лаской и нежностью может, как из воска, делать что угодно, ставить в какие угодно общественные положения, но которые не прощают также
любимому человеку не только оскорбления, но даже резкого слова.
Лесть
мужчин, их услужливое внимание преследовали ее до того, что стали ей приторны; старухи, у которых не было дочек, называли ее ненаглядною; молодые говорили, что они от нее без ума, наружно ласкали ее, как
любимую игрушку, как любимицу государыни, но втайне ей завидовали.
— Не надо никогда показывать
любимой женщине, что она всецело владеет вами, женщины — властительницы всегда капризные тираны. Попробуйте потребовать от нее этой жертвы, поставьте условия, покажите, что вы
мужчина. Если она любит, то несомненно сдастся, — докторальным тоном сказал он.