Неточные совпадения
Почтмейстер заметил, что Чичикову предстоит священная обязанность, что он может сделаться среди своих крестьян некоторого рода отцом, по его выражению, ввести даже благодетельное просвещение, и при этом случае отозвался с большою похвалою об Ланкастеровой
школе [Ланкастерова
школа — обучение по системе английского педагога Ланкастера (1778–1838), по которой педагог обучает только
лучших учеников, а те, в свою очередь, обучают других учеников.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют
школы, церкви, больницы, работают учителя, священники, врачи. Изменяются к
лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег до этого года. Целый угол пекарни до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
Местечко замечательно еще
школой, одной из
лучших в колонии.
— Заведу
школу… буду лечить крестьян, — говорила она доктору. — Труд —
лучшее лекарство для меня.
Школа эта впитала в себя
лучшие традиции германской и греческой философии и полна творческих задатков.
Нет-с, я старовер, и я сознательно старовер, потому что я знал
лучшее время, когда все это только разворачивалось и распочиналось; то было благородное время, когда в Петербурге
школа устраивалась возле
школы, и молодежь, и наши дамы, и я, и моя жена, и ее сестра… я был начальником отделения, а она была дочь директора… но мы все, все были вместе: ни чинов, ни споров, ни попреков русским или польским происхождением и симпатиями, а все заодно, и… вдруг из Москвы пускают интригу, развивают ее, находят в Петербурге пособников, и вот в позапрошлом году, когда меня послали сюда, на эту должность, я уже ничего не мог сгруппировать в Петербурге.
— Да-с; я очень просто это делал: жалуется общество на помещика или соседей. «Хорошо, говорю, прежде
школу постройте!» В ногах валяются, плачут… Ничего: сказал: «
школу постройте и тогда приходите!» Так на своем стою. Повертятся, повертятся мужичонки и выстроят, и вот вам
лучшее доказательство: у меня уже весь, буквально весь участок обстроен
школами. Конечно, в этих
школах нет почти еще книг и учителей, но я уж начинаю второй круг, и уж дело пошло и на учителей. Это, спросите, как?
Сидя в
школе, Фома почувствовал себя свободнее и стал сравнивать своих товарищей с другими мальчиками. Вскоре он нашел, что оба они — самые
лучшие в
школе и первыми бросаются в глаза, так же резко, как эти две цифры 5 и 7, не стертые с черной классной доски. И Фоме стало приятно оттого, что его товарищи лучше всех остальных мальчиков.
И действительно: за что бы он ни взялся, все в его руках спорится, все выходит оттуда в
лучшем виде. Он удивляется только одному: отчего в
школе его учили как будто чему-то другому?
В предстоящую осень их решено было поместить в учительскую школу-интернат. Предложена была и Дорушке, как
лучшей из воспитанниц приюта, та же почетная доля, но Дорушка категорически отказалась от своего «счастья», имея важнейшую, по ее мнению, цель впереди: помочь матери в деле устройства мастерской и этой помощью отстранить лишние хлопоты и невзгоды с пути начинавшей уже заметно стариться Аксиньи.
Тетя Анна решила открыть учебное заведение для мальчиков и девочек. Родные и друзья ссудили ее на это деньгами. Открыла. В учительницы были набраны не возможно
лучшие, а самые несчастные, давно сидевшие без места, В ученики столько было напринято даровых, что и богатая
школа не выдержала бы. Конечно, через год-два пришлось дело прикрыть, и оно еще больше прибавило долгов.
Мать их, Мария Матвеевна Конопацкая, держала
лучшую в Туле частную
школу и пансион.
Дарья Васильевна Гурьева была дочерью простого крестьянина, жившего в небольшом селе под Москвой. Уже с детских лет маленькая Даша отличалась большой сметливостью и способностью к науке. В сельской
школе она считалась одной из
лучших учениц и учительница Марья Петровна не могла нахвалиться на свою Дашеньку.
Она была защитницей за всех провинившихся перед строгим и взыскательным Федором Николаевичем, вынесшим из пройденной им суровой солдатской
школы склонность к крутым мерам и жестоким наказаниям виноватого, что служило, по его мнению,
лучшим средством сохранения домашней дисциплины.
А потому критик решительно не хотел признать никаких замечательных достоинств в произведении, которым Фебуфис должен был прославить свою
школу, и вдобавок унизил его тем, что стал объяснять овладевшее им направление его несвободным положением, всегда зависящим от страха и фавора; он называл дальнейшее служение искусству в таком направлении «вредным», «ставил над художником крест» и давал ему совет, как самое
лучшее по степени безвредности, «изображать по-старому голых женщин, которыми он открыл себе фортуну».