Неточные совпадения
— Н… нет, видел, один только раз в жизни, шесть лет тому. Филька,
человек дворовый у меня был; только что его похоронили, я крикнул, забывшись: «Филька, трубку!» — вошел, и прямо к горке, где стоят у меня трубки. Я сижу, думаю: «Это он мне отомстить», потому что перед самою смертью мы крепко поссорились. «Как ты смеешь, говорю, с продранным
локтем ко мне входить, — вон, негодяй!» Повернулся, вышел и больше не приходил. Я Марфе Петровне тогда не сказал. Хотел было панихиду по нем отслужить, да посовестился.
— Почему? — повторил студент, взял
человека за ворот и встряхнул так, что с того слетела шапка, обнаружив испуганную мордочку. Самгина кто-то схватил сзади за
локти, но тотчас же, крякнув, выпустил, затем его сильно дернули за полы пальто, он пошатнулся, едва устоял на ногах; пронзительно свистел полицейский свисток, студент бросил
человека на землю, свирепо крикнув...
Человек с оборванной бородой и синим лицом удавленника шагал, положив правую руку свою на плечо себе, как извозчик вожжи, левой он поддерживал руку под
локоть; он, должно быть, говорил что-то, остатки бороды его тряслись.
Пошли в угол террасы; там за трельяжем цветов, под лавровым деревом сидел у стола большой, грузный
человек. Близорукость Самгина позволила ему узнать Бердникова, только когда он подошел вплоть к толстяку. Сидел Бердников, положив
локти на стол и высунув голову вперед, насколько это позволяла толстая шея. В этой позе он очень напоминал жабу. Самгину показалось, что птичьи глазки Бердникова блестят испытующе, точно спрашивая...
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у
человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав
локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
На него смотрели
человек пятнадцать, рассеянных по комнате, Самгину казалось, что все смотрят так же, как он: брезгливо, со страхом, ожидая необыкновенного. У двери сидела прислуга: кухарка, горничная, молодой дворник Аким; кухарка беззвучно плакала, отирая глаза концом головного платка. Самгин сел рядом с
человеком, согнувшимся на стуле, опираясь
локтями о колена, охватив голову ладонями.
— Здравствуйте, — сказал Диомидов, взяв Клима за
локоть. — Ужасный какой город, — продолжал он, вздохнув. — Еще зимой он пригляднее, а летом — вовсе невозможный. Идешь улицей, и все кажется, что сзади на тебя лезет, падает тяжелое. А
люди здесь — жесткие. И — хвастуны.
Кошмарное знакомство становилось все теснее и тяжелей. Поручик Петров сидел плечо в плечо с Климом Самгиным, хлопал его ладонью по колену, толкал его
локтем, плечом, радовался чему-то, и Самгин убеждался, что рядом с ним —
человек ненормальный, невменяемый. Его узенькие, монгольские глаза как-то неестественно прыгали в глазницах и сверкали, точно рыбья чешуя. Самгин вспомнил поручика Трифонова, тот был менее опасен, простодушнее этого.
— Ну — ладно, пошли! — сказал он, толкнув Самгина
локтем. Он был одет лучше Самгина — и при выходе с кладбища нищие,
человек десять стариков, старух, окружили его.
Особенно был раздражен бритоголовый
человек, он расползался по столу, опираясь на него
локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а в голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен сухой голос Прейса...
— Ну, что вы — сразу? Дайте вздохнуть
человеку! — Он подхватил Самгина под
локоть. — Пожалуйте в дом, там приготовлена трапеза… — И, проходя мимо казака, сказал ему вполголоса: — Поглядывай, Данило, я сейчас Васю пришлю. — И тихими словами оправдал свое распоряжение: — Народ здесь — ужасающий, Клим Иванович, чумовой народ!
Самгин пошел с ним. Когда они вышли на улицу, мимо ворот шагал, покачиваясь, большой
человек с выпученным животом, в рыжем жилете, в оборванных, по колени, брюках, в руках он нес измятую шляпу и, наклоня голову, расправлял ее дрожащими пальцами. Остановив его за
локоть, Макаров спросил...
— Вы — охотник? — спросил Самгин. Приятный
человек шагал уже в ногу с ним, легонько поталкивая
локтем.
Когда Самгин выбежал на двор, там уже суетились
люди, — дворник Панфил и полицейский тащили тяжелую лестницу, верхом на крыше сидел, около трубы, Безбедов и рубил тес. Он был в одних носках, в черных брюках, в рубашке с накрахмаленной грудью и с незастегнутыми обшлагами; обшлага мешали ему, ерзая по рукам от кисти к
локтям; он вонзил топор в крышу и, обрывая обшлага, заревел...
В комнате Алексея сидело и стояло
человек двадцать, и первое, что услышал Самгин, был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за спин и голов
людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый
локоть левой руки, лежащей на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Против него твердо поместился, разложив
локти по столу, пожилой, лысоватый
человек, с большим лицом и очень сильными очками на мягком носу, одетый в серый пиджак, в цветной рубашке «фантазия», с черным шнурком вместо галстука. Он сосредоточенно кушал и молчал. Варавка, назвав длинную двойную фамилию, прибавил...
На скамье остался
человек в соломенной шляпе; сидел он, положив
локти на спинку скамьи, вытянув ноги, шляпа его, освещенная луною, светилась, точно медная, на дорожке лежала его тень без головы.
— Неплохо было затеяно, — сказал Иноков и толкнул его
локтем. — Нет, серьезно; я верю, что
люди будут творить чудеса, иначе — жизнь ни гроша не стоит и все надобно послать к черту! Все эти домики, фонарики, тумбочки…
За длинным столом, против Самгина, благодушно глядя на него, сидел Ногайцев, лаская пальцами свою бороду, рядом с ним положил на стол толстые
локти и приподнял толстые плечи краснощекий
человек с волосами дьякона и с нагловатым взглядом, — Самгину показалось, что он знает эти маленькие зрачки хорька и грязноватые белки в красных жилках.
И часто бывало так, что взволнованный ожиданием или чем-то иным неугомонный
человек, подталкиваемый их
локтями, оказывался затисканным во двор. Это случилось и с Климом. Чернобородый
человек посмотрел на него хмурым взглядом темных глаз и через минуту наступил каблуком на пальцы ноги Самгина. Дернув ногой, Клим толкнул его коленом в зад, —
человек обиделся...
Он стал расталкивать товарищей
локтями и плечами, удивительно легко, точно ветер траву, пошатывая
людей. Вытолкнув Самгина из гущи толпы, он сказал...
Заболеет ли кто-нибудь из
людей — Татьяна Марковна вставала даже ночью, посылала ему спирту, мази, но отсылала на другой день в больницу, а больше к Меланхолихе, доктора же не звала. Между тем чуть у которой-нибудь внучки язычок зачешется или брюшко немного вспучит, Кирюшка или Влас скакали, болтая
локтями и ногами на неоседланной лошади, в город, за доктором.
Спустя полчаса она медленно встала, положив книгу в стол, подошла к окну и оперлась на
локти, глядя на небо, на новый, светившийся огнями через все окна дом, прислушиваясь к шагам ходивших по двору
людей, потом выпрямилась и вздрогнула от холода.
В четвертой камере сидел широколицый бледный
человек, низко опустив голову и облокотившись
локтями на колени.
Иван Яковлич ничего не отвечал на это нравоучение и небрежно сунул деньги в боковой карман вместе с шелковым носовым платком. Через десять минут эти почтенные
люди вернулись в гостиную как ни в чем не бывало. Алла подала Лепешкину стакан квасу прямо из рук, причем один рукав сбился и открыл белую, как слоновая кость, руку по самый
локоть с розовыми ямочками, хитрый старик только прищурил свои узкие, заплывшие глаза и проговорил, принимая стакан...
— Позвольте, господа, позвольте еще одну минутку, — прервал Митя, поставив оба
локтя на стол и закрыв лицо ладонями, — дайте же чуточку сообразиться, дайте вздохнуть, господа. Все это ужасно потрясает, ужасно, не барабанная же шкура
человек, господа!
Между тем молодые
люди с нетерпением ждали этого ответа. Студент приподнялся на
локте и повернул к девушке лицо, оживленное любопытством. Ее сосед уставился на нее спокойным, пытливым взглядом. Слепой переменил свою непринужденную позу, выпрямился и потом вытянул голову, отвернувшись лицом от остальных собеседников.
— Вот послушай ты его, — говорил Ставрученко Максиму, лукаво подталкивая его
локтем, когда студент ораторствовал с раскрасневшимся лицом и сверкающими глазами. — Вот, собачий сын, говорит, как пишет!.. Подумаешь, и в самом деле голова! А расскажи ты нам, ученый
человек, как тебя мой Нечипор надул, а?
Подпоручик принялся перебирать одну за другой карточки простой фотографии и цветной, на которых во всевозможных видах изображалась в самых скотских образах, в самых неправдоподобных положениях та внешняя сторона любви, которая иногда делает
человека неизмеримо ниже и подлее павиана. Горизонт заглядывал ему через плечо, подталкивал
локтем и шептал...
Такова власть гения! Единственная власть, которая берет в свои прекрасные руки не подлый разум, а теплую душу
человека! Самолюбивая Женька прятала свое лицо в платье Ровинской, Манька Беленькая скромно сидела на стуле, закрыв лицо платком, Тамара, опершись
локтем о колено и склонив голову на ладонь, сосредоточенно глядела вниз, а швейцар Симеон, подглядывавший на всякий случай у дверей, таращил глаза от изумления.
— Почему! — усмехнулся Рыбин. — Такая судьба, с тем родились! Вот. Думаете — ситцевым платочком дворянский грех можно скрыть от
людей? Мы узнаем попа и в рогоже. Вы вот
локоть в мокро на столе положили — вздрогнули, сморщились. И спина у вас прямая для рабочего чело — века…
Толкали ее. Но это не останавливало мать; раздвигая
людей плечами и
локтями, она медленно протискивалась все ближе к сыну, повинуясь желанию встать рядом с ним.
Я пошел посмотреть; вижу, на ногах с колен чулки содраны, а с рук по
локти перчатки сняты, татарва это искусно делают: обчертит да дернет, так шкуру и снимет, — а голова этого
человека в сторонке валяется, и на лбу крест вырезан.
К княжне подлетел было Кадников, но предводитель слегка отклонил молодого
человека локтем и занял его место.
Они вошли в офицерскую палату. Марцов лежал навзничь, закинув жилистые обнаженные до
локтей руки за голову и с выражением на желтом лице
человека, который стиснул зубы, чтобы не кричать от боли. Целая нога была в чулке высунута из-под одеяла, и видно было, как он на ней судорожно перебирает пальцами.
И известный храбрец с радостью просунул свою мускулистую руку, не раз коловшую французов, за
локоть всем и самому Сервягину хорошо известному за неслишком хорошего
человека, Праскухину.
«Так вот кто будет меня испытывать! — думал Адуев, глядя на желтую фигуру Ивана Иваныча с обтертыми
локтями. — Неужели и этот
человек решает государственные вопросы!»
— Кириллов! — вскричал Шатов, захватывая под
локоть чайник, а в обе руки сахар и хлеб, — Кириллов! Если б… если б вы могли отказаться от ваших ужасных фантазий и бросить ваш атеистический бред… о, какой бы вы были
человек, Кириллов!
Медленно и осторожно повернувшись на одном месте, пароход боком причалил к пристани. Тотчас же масса
людей, в грубой овечьей подражательности, ринулась с парохода по сходне на берег, давя, толкая и тиская друг друга. Глубокое отвращение почувствовала Елена, ко всем этим красным мужским затылкам, к растерянным, злым, пудренным впопыхах женским лицам, потным рукам, изогнутым угрожающе
локтям. Казалось ей, что в каждом из этих озверевших без нужды
людях сидело то же самое животное, которое вчера раздавило ее.
— Как же мне потешать тебя, государь? — спросил он, положив
локти на стол, глядя прямо в очи Ивану Васильевичу. — Мудрен ты стал на потехи, ничем не удивишь тебя! Каких шуток не перешучено на Руси, с тех пор как ты государишь! Потешался ты, когда был еще отроком и конем давил народ на улицах; потешался ты, когда на охоте велел псарям князя Шуйского зарезать; потешался, когда выборные
люди из Пскова пришли плакаться тебе на твоего наместника, а ты приказал им горячею смолою бороды палить!
Гораздо больше нравился мне октавист Митропольский; являясь в трактир, он проходил в угол походкой
человека, несущего большую тяжесть, отодвигал стул пинком ноги и садился, раскладывая
локти по столу, положив на ладони большую, мохнатую голову. Молча выпив две-три рюмки, он гулко крякал; все, вздрогнув, повертывались к нему, а он, упираясь подбородком в ладони, вызывающе смотрел на
людей; грива нечесаных волос дико осыпала его опухшее, бурое лицо.
Это были послы по Савелиеву душу: протопопа под надзором их требовали в губернский город. Через полчаса это знал весь город, и к дому Туберозова собрались
люди, а через час дверь этого дома отворилась, и из нее вышел готовый в дорогу Савелий. Наталья Николаевна провожала мужа, идучи возле него и склонясь своею голубиною головкой к его
локтю.
Он исчез, и шаги его стали стихать… Матвей быстро приподнялся на
локте с каким-то испугом. «Уходит, — подумал он. — А что же будет дальше…» И ему захотелось вернуть этого
человека. Но потом он подумал, что вернуть нельзя, да и незачем. Все равно — не поймет ни слова.
Измученный, голодный, оскорбленный, доведенный до исступления, лозищанин раскидал всех вцепившихся в него американцев, и только дюжий, как и он сам, немец еще держал его сзади за
локти, упираясь ногами… А он рвался вперед, с глазами, налившимися кровью, и чувствуя, что он действительно начинает сходить с ума, что ему действительно хочется кинуться на этих
людей, бить и, пожалуй, кусаться…
— Кот — это, миляга, зверь умнеющий, он на три
локтя в землю видит. У колдунов всегда коты советчики, и оборотни, почитай, все они, коты эти. Когда кот сдыхает — дым у него из глаз идёт, потому в ём огонь есть, погладь его ночью — искра брызжет. Древний зверь: бог сделал
человека, а дьявол — кота и говорит ему: гляди за всем, что
человек делает, глаз не спускай!
Гитары, банты, серпантин и маскарадные шпаги сталкивались на этом столе с
локтями восседающих вокруг него десяти-двенадцати
человек.
Старик подмигнул и толкнул
локтем молодого
человека.
Смотритель, кажется, очень обрадовался, что судьба посылала ему нового
человека, которого он мог помучить. Он даже искоса не взглянул на незнакомца и, отодвинув
локтем его подорожную, сказал...
Изо всех собравшихся на станции только один этот
человек, с чахоточной фигурой и лицом старой обезьяны, сохранял свою обычную невозмутимость. Он приехал позднее всех и теперь медленно ходил взад и вперед по платформе, засунув руки по
локоть в карманы широких, обвисших брюк и пожевывая свою вечную сигару. Его светлые глаза, за которыми чувствовался большой ум ученого и сильная воля авантюриста, как и всегда, неподвижно и равнодушно глядели из-под опухших, усталых век.
— Эх! Какое наше житье! — воскликнул он нетерпеливо, уткнув
локти в песок. — Как послушаешь, как
люди живут, так бы вот, кажется, и убежал! Пропадай они совсем!..