Неточные совпадения
Крышу починили, кухарку нашли — Старостину куму, кур купили, коровы стали давать молока, сад загородили жердями, каток сделал плотник, к шкапам приделали крючки, и они стали отворяться не произвольно, и гладильная
доска, обернутая солдатским сукном,
легла с ручки кресла
на комод, и в девичьей запахло утюгом.
— Давеча, действительно, — обратился к ней князь, несколько опять одушевляясь (он, казалось, очень скоро и доверчиво одушевлялся), — действительно у меня мысль была, когда вы у меня сюжет для картины спрашивали, дать вам сюжет: нарисовать лицо приговоренного за минуту до удара гильотины, когда еще он
на эшафоте стоит, пред тем как
ложиться на эту
доску.
— Здоров! Да
на тебе лица не видать. Ты б
на постелю-то
лег, одеялом-то прикрылся бы. И чтой-то у тебя за постель, право!
Доски голые. Охота тебе! Царское ли это дело? Ведь это хорошо монаху, а ты не монах какой!
В царской опочивальне стояли две кровати: одна, из голых
досок,
на которой Иван Васильевич
ложился для наказания плоти, в минуты душевных тревог и сердечного раскаянья; другая, более широкая, была покрыта мягкими овчинами, пуховиком и шелковыми подушками.
На этой царь отдыхал, когда ничто не тревожило его мыслей. Правда, это случалось редко, и последняя кровать большею частью оставалась нетронутою.
Однажды я достал горшок и съел пару оладей, — Виктор избил меня за это. Он не любил меня так же, как и я его, издевался надо мною, заставлял по три раза в день чистить его сапоги, а
ложась спать
на полати, раздвигал
доски и плевал в щели, стараясь попасть мне
на голову.
Немного пониже деревни Пермяковой мы в первый раз увидели убитую барку. Это была громадная коломенка, нагруженная кулями с пшеницей. Правым разбитым плечом она глубоко
легла в воду, конь и передняя палуба были снесены водой; из-под вывороченных
досок выглядывали мочальные кули. Поносные были сорваны. Снастью она была прикреплена к берегу, — очевидно, это
на скору-руку устроили косные, бурлаков не было видно
на берегу.
В ту ночь был первый ранний заморозок, и всюду, куда пал иней, —
на огорожу,
на доску, забытую среди помертвевшей садовой травы,
на крышу дальнего сарая —
лег нежный розовый отсвет, словно сами светились припущенные снегом предметы.
— Слава-богу
лег на пол спать с своей принцессой, да во сне под лавку и закатись, а тут проснулся, испить захотел, кругом темень, он рукой пошевелил — с одной стороны стена, повел кверху — опять стена,
на другую сторону раскинул рукой — опять стена (в крестьянах к лавкам этакие
доски набивают с краю, для красы), вот ему и покажись, что он в гробу и что его похоронили. Вот он и давай кричать… Ну, разутешили они нас тогда!
И с этим Иосаф Платонович, дойдя до высшей степени раздражения, пошатнулся, упал в кресло и,
легши руками
на стол, заколотил ожесточенно лбом о
доску.
Токарев развязал свои ремни, уложил
на доски пальто, подушки, плед, все, что было в комнате из Таниной одежды, и кое-как устроил сносную постель. Все улыбаясь, он потушил свечу и
лег.
Старик тяжело вздохнул, встал, расправил полы халата, опустился
на колени и
лег к ногам Меженецкого, стукнувшись лбом о грязные
доски пола.