Неточные совпадения
Ласкала слух та песенка,
Негромкая и нежная,
Как
ветер летним вечером,
Легонько пробегающий
По бархатной муравушке,
Как шум дождя весеннего
По листьям молодым!
Дальнейшее тридцатиоднодневное плавание по Индийскому океану было довольно однообразно. Начало мая не лучше, как у нас: небо постоянно облачно; редко проглядывало солнце. Ни тепло, ни холодно. Некоторые, однако ж, оделись в суконные платья — и умно сделали. Я упрямился, ходил в
летнем, зато у меня не раз схватывало зубы и висок. Ожидали зюйд-вестовых
ветров и громадного волнения, которому было где разгуляться в огромном бассейне, чистом от самого полюса; но
ветры стояли нордовые и все-таки благоприятные.
А осенний, ясный, немножко холодный, утром морозный день, когда береза, словно сказочное дерево, вся золотая, красиво рисуется на бледно-голубом небе, когда низкое солнце уж не греет, но блестит ярче
летнего, небольшая осиновая роща вся сверкает насквозь, словно ей весело и легко стоять голой, изморозь еще белеет на дне долин, а свежий
ветер тихонько шевелит и гонит упавшие покоробленные листья, — когда по реке радостно мчатся синие волны, мерно вздымая рассеянных гусей и уток; вдали мельница стучит, полузакрытая вербами, и, пестрея в светлом воздухе, голуби быстро кружатся над ней…
Я возвращался с охоты в тряской тележке и, подавленный душным зноем
летнего облачного дня (известно, что в такие дни жара бывает иногда еще несноснее, чем в ясные, особенно когда нет
ветра), дремал и покачивался, с угрюмым терпением предавая всего себя на съедение мелкой белой пыли, беспрестанно поднимавшейся с выбитой дороги из-под рассохшихся и дребезжавших колес, — как вдруг внимание мое было возбуждено необыкновенным беспокойством и тревожными телодвижениями моего кучера, до этого мгновения еще крепче дремавшего, чем я.
При сравнительно высокой
летней температуре и обилии поливки климат Уссурийского края мог бы быть весьма благоприятен для садоводства, но страшная сухость и сильные
ветры зимою губительно влияют на фруктовые деревья и не позволяют им развиваться как следует.
Обыкновенно они бывают защищены от холодных
ветров, и в то время как на соседних горах и трясинах растительность поражает своею скудостью и мало отличается от полярной, здесь, в еланях, мы встречаем роскошные рощи и траву раза в два выше человеческого роста; в
летние, не пасмурные дни земля здесь, как говорится, парит, во влажном воздухе становится душно, как в бане, и согретая почва гонит все злаки в солому, так что в один месяц, например, рожь достигает почти сажени вышины.
Леса — хранители вод: деревья закрывают землю от палящих лучей
летнего солнца, от иссушительных
ветров; прохлада и сырость живут в их тени и не дают иссякнуть текучей или стоячей влаге.
И снова перед вами дорога, снова свежий
ветер нежит ваше лицо, снова обнимает вас тот прозрачный полумрак, который на севере заменяет
летние ночи.
С
летней каторги обыватели перемещались на зимнюю, в надежде хоть печным теплом отогреться от
летних продуваний и сквозных
ветров.
Шагом доехали они до недалекой заставы, а там пустились крупной рысью по шоссе. Погода была славная, прямо
летняя;
ветер струился им навстречу и приятно шумел и свистал в их ушах. Им было хорошо: сознание молодой, здоровой жизни, свободного, стремительного движения вперед охватывало их обоих; оно росло с каждым мигом.
Кругом все тихо,
ветры спят,
Прохлада вешняя не веет,
Столетни сосны не шумят,
Не вьются птицы, лань не смеет
В жар
летний пить из тайных вод...
В картине этой было что-то похожее на
летний вечер в саду, когда нет
ветру, когда пруд стелется, как металлическое зеркало, золотое от солнца, небольшая деревенька видна вдали, между деревьев, роса поднимается, стадо идет домой с своим перемешанным хором крика, топанья, мычанья… и вы готовы от всего сердца присягнуть, что ничего лучшего не желали бы во всю жизнь… и как хорошо, что вечер этот пройдет через час, то есть сменится вовремя ночью, чтоб не потерять своей репутации, чтоб заставить жалеть о себе прежде, нежели надоест.
Осенью бока лощины, покрытые частым орешником, защищали пастуха и животных от
ветра; в жаркие
летние дни они служили надежным убежищем от зноя.
— Скажи мне, мой царь, — спросила однажды Суламифь, — не удивительно ли, что я полюбила тебя так внезапно? Я теперь припоминаю все, и мне кажется, что я стала принадлежать тебе с самого первого мгновения, когда не успела еще увидеть тебя, а только услышала твой голос. Сердце мое затрепетало и раскрылось навстречу к тебе, как раскрывается цветок во время
летней ночи от южного
ветра. Чем ты так пленил меня, мой возлюбленный?
— Княжна права, — согласился старик участливо, — не веселой щебетунье-птичке гнездиться в этих старых развалинах, а слепым кротам, которые избегают солнечного света. Теперь еще не так жутко, в
летнее время, а вот осенью пойдут дожди, завоют голодные чекалки… Засвистит
ветер. У-у! Плохо, совсем плохо будет тогда у нас…
Быстро пробежал корвет южные тропики, и чудное благодатное плавание в тропиках кончилось. Пришлось снять
летнее платье и надевать сукно. Относительная близость южного полюса давала себя знать резким холодным
ветром. Чем южнее спускался корвет, тем становилось холоднее, и чаще встречались льдины.
Ветер все делался свежее и свежее.
С утра дул неприятный холодный
ветер с реки, и хлопья мокрого снега тяжело падали с неба и таяли сразу, едва достигнув земли. Холодный, сырой, неприветливый ноябрь, как злой волшебник, завладел природой… Деревья в приютском саду оголились снова. И снова с протяжным жалобным карканьем носились голодные вороны, разыскивая себе коры… Маленькие нахохлившиеся воробышки, зябко прижавшись один к другому, качались на сухой ветке шиповника, давно лишенного своих
летних одежд.
Туман, слякоть. Из угрюмого, враждебного неба льет дождь, или мокрый снег падает.
Ветер воет в темноте. Летом, бывает, светит и солнце, — тогда жаркая духота стоит над землею, пахнет известкою, пылью, особенно
летнею вонью города… Вот мир, в котором живут герои Достоевского. Описывает он этот мир удивительно.
Вскоре после равноденствия
летний муссон начинает сменяться северо-западным
ветром.
Прошло лето, и наступила осень. С деревьев посыпались на влажную холодную землю пожелтевшие, отжившие свой короткий век, листья…Начались дожди. Осенняя грязь — не
летняя: она не высыхает, а если и высыхает, то не по часам, а по дням и неделям…Подул
ветер, напоминающий о зиме. Почерневший от непогоды лес нахмурился и уже перестал манить под свою листву.
Летним вечером, когда гладью станут воды озера, ни
ветер рябью не кроет их, ни рыба, играючи, не пускает широких кругов, — сокровенный град кажет тень свою: в водном лоне виднеются церкви божьи златоглавыя, терема княженецкие, хоромы боярския…
Только что солнце показалось на чистой полосе из-под тучи, как
ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы
летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, — и всё затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Всё засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.