Неточные совпадения
Непробудный
мрак бесконечного
леса сгущался и, казалось, готовился превратиться в ночь.
«Что ж это? — с ужасом думала она. — Ужели еще нужно и можно желать чего-нибудь? Куда же идти? Некуда! Дальше нет дороги… Ужели нет, ужели ты совершила круг жизни? Ужели тут все… все…» — говорила душа ее и чего-то не договаривала… и Ольга с тревогой озиралась вокруг, не узнал бы, не подслушал бы кто этого шепота души… Спрашивала глазами небо, море,
лес… нигде нет ответа: там даль, глубь и
мрак.
Стволы деревьев казались длинной колоннадой, уходившей в глубь
леса и незаметно сливавшейся там с ночным
мраком.
За эти дни я заметил только уссурийскую длиннохвостую неясыть — птицу, смелую ночью и трусливую днем; в яркие солнечные дни она забивается в глухие хвойные
леса не столько ради корма, сколько ради
мрака, который там всегда господствует; уссурийского белоспинного дятла — самого крупного из семейства Picidae, птица эта держится в старых смешанных
лесах, где есть много рухляка и сухостоев; клинохвостого сорокопута — жадного и задорного хищника, нападающего даже на таких птиц, которые больше его размерами; зеленого конька, обитающего по опушкам
лесов, и черноголовых овсянок — красивых, желтобрюхих птичек с черными шапочками на головках.
Недвижно, вдохновенно стали
леса, полные
мрака, и кинули огромную тень от себя.
Его
мрак имеет что-то таинственное, неизвестное; голос зверя, птицы и человека изменяются в
лесу, звучат другими, странными звуками.
Тут начинался старый заказной
лес; огромные вековые сосны мрачными и неясными пятнами обозначались во
мраке.
Стали расходиться. Каждый побрел домой, унося с собою кто страх, кто печаль, кто злобу, кто разные надежды, кто просто хмель в голове. Слобода покрылась
мраком, месяц зарождался за
лесом. Страшен казался темный дворец, с своими главами, теремками и гребнями. Он издали походил на чудовище, свернувшееся клубом и готовое вспрянуть. Одно незакрытое окно светилось, словно око чудовища. То была царская опочивальня. Там усердно молился царь.
Утро было свежее, солнечное. Бывшие разбойники, хорошо одетые и вооруженные, шли дружным шагом за Серебряным и за всадниками, его сопровождавшими. Зеленый
мрак охватывал их со всех сторон. Конь Серебряного, полный нетерпеливой отваги, срывал мимоходом листья с нависших ветвей, а Буян, не оставлявший князя после смерти Максима, бежал впереди, подымал иногда, нюхая ветер, косматую морду или нагибал ее на сторону и чутко навастривал ухо, если какой-нибудь отдаленный шум раздавался в
лесу.
Спешил в объятия свободы,
В уединенный
мрак лесов...
Взошел месяц, и его сияние причудливо пестро и таинственно расцветило
лес, легло среди
мрака неровными, иссиня-бледными пятнами на корявые стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох.
Еще их окружал темный
мрак леса.
От времени до времени, прорываясь сквозь чащу
леса, скользил вдоль просеки яркий луч восходящего солнца; но по обеим сторонам дороги густой
мрак покрывал все предметы.
Приведите их в таинственную сень и прохладу дремучего
леса, на равнину необозримой степи, покрытой тучною, высокою травою; поставьте их в тихую, жаркую летнюю ночь на берег реки, сверкающей в тишине ночного
мрака, или на берег сонного озера, обросшего камышами; окружите их благовонием цветов и трав, прохладным дыханием вод и
лесов, неумолкающими голосами ночных птиц и насекомых, всею жизнию творения: для них тут нет красот природы, они не поймут ничего!
А в
лесу, казалось, шел говор тысячи могучих, хотя и глухих голосов, о чем-то грозно перекликавшихся во
мраке.
Из мокрой слизистой норы выползла противная, бородавчатая, цвета
мрака, жаба… Заныряла в воздухе летучая мышь, заухал на весь
лес филин, только что сожравший маленькую птичку, дремавшую около гнезда в ожидании рассвета; филину вторит сова, рыдающая больным ребенком. Тихо и жалобно завыл голодный волк, ему откликнулись его товарищи, и начался дикий лесной концерт — ария полуночников.
Локомотив, пыхтя и свистя, несется в необозримую даль; болотные трясины содрогаются,
леса оглашаются бесконечным эхом, испуганные звери и птицы скрываются куда-то далеко, в непроглядный
мрак.
По обоим сторонам дороги начинали желтеть молодые нивы; как молодой народ, они волновались от легчайшего дуновения ветра; далее за ними тянулися налево холмы, покрытые кудрявым кустарником, а направо возвышался густой, старый, непроницаемый
лес: казалось,
мрак черными своими очами выглядывал из-под каждой ветви; казалось, возле каждого дерева стоял рогатый, кривоногий леший… всё молчало кругом; иногда долетал до путника нашего жалобный вой волков, иногда отвратительный крик филина, этого ночного сторожа, этого члена лесной полиции, который засев в свою будку, гнилое дупло, окликает прохожих лучше всякого часового…
Внизу сгустился
мрак, и черные тени залегли по глубоким лугам; горы и
лес слились в темные сплошные массы; а вверху, в голубом небе, как алмазная пыль, фосфорическим светом горят неисчислимые миры.
Есть остров в море, проклятый небесами,
Заросший вес кругом дремучими
лесами,
Покрытый иссини густейшим
мраком туч,
Куда не проникал ни разу солнца луч,
Где ветры вечные кипяще море роют,
Вода пускает гром,
леса, колеблясь, воют,
Исчадье мерзкое подземна бога там.
В Лучкове было что-то загадочное для молодой девушки; она чувствовала, что душа его темна, «как
лес», и силилась проникнуть в этот таинственный
мрак…
Минуты, часы безмолвною чередой пробегали над моею головой, и я спохватился, как незаметно подкрался тот роковой час, когда тоска так властно овладевает сердцем, когда «чужая сторона» враждебно веет на него всем своим
мраком и холодом, когда перед встревоженным воображением грозно встают неизмеримою, неодолимою далью все эти горы,
леса, бесконечные степи, которые залегли между тобой и всем дорогим, далеким, потерянным, что так неотступно манит к себе и что в этот час как будто совсем исчезает из виду, рея в сумрачной дали слабым угасающим огоньком умирающей надежды…
Мелькнуло еще два-три огонька разрозненных избенок. Кое-где на фоне черного
леса клубился в сыром воздухе дымок, и искры вылетали и гасли, точно таяли во
мраке. Наконец последнее жилье осталось сзади. Вокруг была лишь черная тайга да темная ночь.
Между тем лютые звери страшно выли во
мраке леса, и древние Сосны, ударяясь ветвями одна об другую, трещали на корнях своих…
В желтом свете фонаря лицо Степана резко и выпукло выделялось из
мрака. Все оно сплошь заросло русыми, курчавыми, мягкими волосами бороды, усов и бровей. Из этого
леса выглядывали только маленькие голубые глаза, вокруг которых лучами расходились тонкие морщинки, придававшие им всегдашнее выражение ласковой, усталой и в то же время детской улыбки.
Блажен, кто вырос в сумраке
лесов,
Как тополь дик и свеж, в тени зеленой
Играющих и шепчущих листов,
Под кровом скал, откуда ключ студеный
По дну из камней радужных цветов
Струей гремучей прыгает сверкая,
И где над ним береза вековая
Стоит, как призрак позднею порой,
Когда едва кой-где сучок гнилой
Трещит вдали, и
мрак между ветвями
Отвсюду смотрит черными очами!
Она не чувствовала холода, но ее охватила та щемящая томная жуть, которая овладевает нервными людьми в яркие лунные ночи, когда небо кажется холодной и огромной пустыней. Низкие берега, бежавшие мимо парохода, были молчаливы и печальны, прибрежные
леса, окутанные влажным
мраком, казались страшными…
Красное зарево костров, освещая низины
леса, усиливало
мрак в его вершинах и по сторонам.
Я не спал… Глубокий
мрак закинутой в
лесу избушки томил мою душу, и скорбный образ умершей девушки вставал в темноте под глухие рыдания бури…
Смотри, всё ближе с двух сторон
Нас обнимает
лес дремучий;
Глубоким
мраком полон он,
Как будто набежали тучи,
Иль меж деревьев вековых
Нас ночь безвременно застигла,
Лишь солнце сыплет через них
Местами огненные иглы.
Было поздно. На западе уже поблекла последняя полоска вечерней зари. На небе одна за другой зажглись яркие звезды. Казалось, будто вместе с холодным и чистым сиянием их спускалась на землю какая-то непонятная грусть, которую нельзя выразить человеческими словами.
Мрак и тишина сливались с ней и неслышными волнами заполняли распадки в горах, молчаливый
лес и потемневший воздух.
Снаружи бог знает что творилось. Была абсолютная тьма. Ветер чуть было не опрокинул меня с ног, словно кто нарочно бросал горстями снег в лицо.
Лес гудел, и в ропоте его слышались недовольство, жалобы и угроза. Через минуту я освоился с
мраком и кое-как огляделся.
Дачная местность, окутанная ночным
мраком. На деревенской колокольне бьет час. Присяжные поверенные Козявкин и Лаев, оба в отменном настроении и слегка пошатываясь, выходят из
лесу и направляются к дачам.
Ряды черных фигур в косматых папахах, с иглами штыков, появлялись на невысоком холме, вырезывались на огне зари, спускались вниз и тонули во
мраке; над черным горизонтом двигались дальше только черные папахи и острый
лес винтовок.
Чтобы добыть и то и другое, Александр Васильевич задумал отправиться к генералу Фермору и уговорить его помочь Бергу. Под вечер, с двумя казаками и проводником, въехал он в дремучий
лес, которым ему надо было пробраться до лагеря Фермора. В
лесу царил
мрак, так как небо было покрыто тучами. Вскоре начался дождь. Всадники все более и более углублялись в чащу.
Вскоре они выбрались благополучно из
леса на пролеску, под покровом уже нависшего над землей
мрака. Опять перед ними расстилался Новгород, блестящий огнями.
Вскоре они выбрались благополучно из
леса на просеку, под покровом уже нависшего на землей
мрака. Опять перед ними расстилался Новгород, блестящий огнями.
Остановились в страхе оба путника. Добежать бы надобно, да полянка-то ясная опять вдаль ушла, — чуть виднеется, в
лесу же
мрак сгустился еще непрогляднее, еще ужаснее.
Вечер наволок густые тучи, в которых без грозы разыгрывалась молния. Под
мраком их отправился русский отряд через горы и
леса к Сагницу, до которого надо было сделать близ сорока верст. Уже орлы северные, узнав свои силы, расправили крылья и начинали летать по-орлиному. Оставим их на время, чтобы ознакомить читателя с лицом, еще мало ему известным.
Видит он во сне, что идут они с княжной узкой тропинкой дремучего
леса; вдали виднеется зеленая полянка; цветы лазоревые рассыпаны по ней; солнце приветливо и ярко освещает эту далекую чудную картину и светлые очертания этой красивой полянки еще резче выделяются от господствующего кругом лесного
мрака, так как сквозь густолиственные верхушки вековых деревьев чуть проникают лучи дневного светила.
Сзади черной и глухо стонущей массой вздымался
лес, а впереди тяжелая и черная, как
мрак, принявший формы, надвигалась грозовая туча.