Неточные совпадения
И в самом деле, из этого города даже дороги дальше никуда нет, как будто здесь конец миру. Куда ни взглянете вы окрест —
лес, луга да степь; степь,
лес и луга; где-где вьется прихотливым извивом проселок, и бойко проскачет по нем телега, запряженная маленькою резвою лошадкой, и опять все
затихнет, все потонет в общем однообразии…
Вот от
лесу как передовой вестник пронесся свежий ветерок, повеял прохладой в лицо путнику, прошумел по листьям, захлопнул мимоходом ворота в избе и, вскрутя пыль на улице,
затих в кустах.
Подъехав к
лесу, Хаджи-Мурат остановился и, забрав много воздуху в легкие, засвистал и потом
затих, прислушиваясь.
Долго еще долетал до них по ветру отчаянный вопль земского; громкий отголосок разносил его по
лесу — вдруг все
затихло. Алексей снял шапку, перекрестился и сказал вполголоса...
Эге! Вдруг слышу, кто-то около сторожки ходит… подошел к дереву, панского коня отвязал. Захрапел конь, ударил копытом; как пустится в
лес, скоро и топот
затих… Потом слышу, опять кто-то по дороге скачет, уже к сторожке. Подскакал вплоть, соскочил с седла на землю и прямо к окну.
И показалось ему в тот час все как-то странно… «Слышу, — говорит, — что это звон
затихает в поле, а самому кажется, будто кто невидимка бежит по шляху и стонет… Вижу, что
лес за речкой стоит весь в росе и светится роса от месяца, а сам думаю: как же это его в летнюю ночь задернуло морозным инеем? А как вспомнил еще, что в омуте дядько утоп, — а я немало-таки радовался тому случаю, — так и совсем оробел. Не знаю — на мельницу идти, не знаю — тут уж стоять…»
Пела, пела пташечка
И
затихла.
Знало сердце радости,
Да забыло.
Что, певунья пташечка,
Замолчала?
Что ты, сердце, сведалось
С черным горем?
Ах, сгубили пташечку
Злые люди;
Погубили молодца
Злые толки.
Полететь бы пташечке
К синю морю;
Убежать бы молодцу
В
лес дремучий.
На море валы шумят,
Да не вьюги;
В
лесе звери лютые,
Да не люди.
Но Василий Андреич не отвечал ему и потрогивал лошадь; пять верст ровной дороги, из которых две были
лесом, казалось, легко проехать, тем более, что ветер как будто
затих и снег переставал.
— Где только зверь ходит и рыба плавает, там идут у него войска, — говорили вестовщики, —
леса режет, как траву косец, переносится через трясины, будто на ковре-самолете, а коли воды сердитых озер заблажат, сечет их немилосердо — и
затихают!
Потух солнечный луч за деревней, утонул в голубовато-хрустальном озере. Запахло сильнее цветами, первыми ландышами из
леса, птицы прокричали в последний раз свой привет перед ночью, и все уснуло,
затихло, замолкло до утра. На небе зажглась ночная звездочка, яркая, нарядная и красивая. Галя сидела у оконца, глядела на звездочку и вспоминала, как она с мамой часто сидела по вечерам у порога хатки и любовалась звездочками. А маме становилось все хуже да хуже. Она и кашляла-то глуше, и дышала слабее.
— О! Отлично! Идем. Тут недалеко, всего две версты
лесом. Метель
затихла. Шли просекой через сосновый бор. Широкий дом на краю села, по четыре окна в обе стороны от крыльца. Ярко горела лампа-молния. Много народу. В президиуме — председатель сельсовета, два приезжих студента (товарищи дивчины), другие. Выделялась старая деревенская баба в полушубке, закутанная в платок: сидела прямо и неподвижно, как идол, с испуганно-окаменевшим лицом.