Неточные совпадения
Самгин в одной штанине бросился к постели, выхватил из ночного столика браунинг, но, бросив его
на постель, надел брюки, туфли, пиджак и снова подбежал к окну; солдат, стрелявший с колена, переваливаясь с бока
на бок, катился по
мостовой на панель, тот, что был впереди его, — исчез, а трое все еще
лежали, стреляя.
На желтой крышке больничного гроба
лежали два листа пальмы латании и еще какие-то ветки комнатных цветов; Алина — монументальная, в шубе, в тяжелой шали
на плечах — шла, упираясь подбородком в грудь; ветер трепал ее каштановые волосы; она часто, резким жестом руки касалась гроба, точно толкая его вперед, и, спотыкаясь о камни
мостовой, толкала Макарова; он шагал, глядя вверх и вдаль, его ботинки стучали по камням особенно отчетливо.
Сквозь ледяной узор
на окне видно было, что
на мостовой лежали, вытянув ружья, четверо, похожие
на огромных стерлядей.
На неровных камнях покатой у тротуара
мостовой лежал головой ниже ног широкий немолодой арестант с рыжей бородой, красным лицом и приплюснутым носом, в сером халате и таких же штанах.
Лежит он в пади, которая и теперь носит японское название Хахка-Томари, и с моря видна только одна его главная улица, и кажется издали, что
мостовая и два ряда домов круто спускаются вниз по берегу; но это только в перспективе,
на самом же деле подъем не так крут.
Одним утром, не зная, что с собой делать, он
лежал в своем нумере, опершись грудью
на окно, и с каким-то тупым и бессмысленным любопытством глядел
на улицу,
на которой происходили обыкновенные сцены: дворник противоположного дома, в ситцевой рубахе и в вязаной фуфайке, лениво мел
мостовую; из квартиры с красными занавесками, в нижнем этаже, выскочила, с кофейником в руках, растрепанная девка и пробежала в ближайший трактир за водой; прошли потом похороны с факельщиками, с попами впереди и с каретами назади, в которых мелькали черные чепцы и белые плерезы.
Влажная холодная кисея [Тонкая, редкая ткань, начально из индейской крапивы, ныне из хлопка — Ред.] висела над городской площадью, недавно вымощенною крупным булыжником, отчего она стала глазастой; пять окон «Лиссабона» были налиты жёлтым светом, и
на тёмных шишках камней
мостовой лежало пять жёлтых полос.
Она была в синем платье и шелковой коричневой шляпе с голубой лентой.
На мостовой лежала пустая корзинка, которую она бросила, чтобы приветствовать меня таким замечательным способом. С ней шла огромная собака, вид которой, должно быть, потрясал мосек; теперь эта собака смотрела
на меня, как
на вещь, которую, вероятно, прикажут нести.
Вместо снега
на мостовой лежала какая-то жидкая каша.
Она быстро пошла по улице и потом повернула в переулок, который вел к горам. Было темно. Кое-где
на мостовой лежали бледные световые полосы от освещенных окон, и ей казалось, что она, как муха, то попадает в чернила, то опять выползает из них
на свет. Кирилин шел за нею.
На одном месте он споткнулся, едва не упал и засмеялся.
Шагах в шести от него, у тротуара,
на мостовой, прислонясь спиной к тумбочке, сидел молодой парень в синей пестрядинной рубахе, в таких же штанах, в лаптях и в оборванном рыжем картузе. Около него
лежала маленькая котомка и коса без черенка, обернутая в жгут из соломы, аккуратно перекрученный веревочкой. Парень был широкоплеч, коренаст, русый, с загорелым и обветренным лицом и с большими голубыми глазами, смотревшими
на Челкаша доверчиво и добродушно.
Случилось это летом, в знойный день.
По
мостовой широкими клубами
Вилася пыль. От труб высоких тень
Ложилася
на крышах полосами,
И пар с камней струился. Сон и лень
Вполне Симбирском овладели; даже
Катилась Волга медленней и глаже.
В саду, в беседке темной и сырой,
Лежал полураздетый наш герой
И размышлял о тайне съединенья
Двух душ, — предмет достойный размышленья.
Вдруг Хвалынцев заметил, что в нескольких шагах от него грохнулся
на мостовую человек. Он вгляделся и узнал знакомого: то
лежал один кандидат университета, кончивший курс нынешнею весной. Лицо его было облито кровью. Первым движением студента было броситься к нему
на помощь, но чья-то сильная рука предупредила его порыв.
Неделю тому назад выпал первый непрочный снег, растаял, и с тех пор
на мостовой лежала липкая и серая грязь.
Телеги,
на которых
лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде
мостовой камням
на крутом подъеме.
Но толпа не останавливалась, и его вели дальше. Когда же пришли
на ту улицу, где по
мостовой лежали вчерашние неубранные еще тела убитых войсками, толпа освирепела.