Неточные совпадения
За
песками лежали гребнем на отдаленном небосклоне меловые горы, блиставшие ослепительной белизной даже и
в ненастное время, как бы освещало их вечное солнце.
На берегу, около обломков лодки, сидел человек
в фуражке с выцветшим околышем,
в странной одежде, похожей на женскую кофту,
в штанах с лампасами, подкатанных выше колен; прижав ко груди каравай хлеба, он резал его ножом, а рядом с ним, на
песке,
лежал большой, темно-зеленый арбуз.
Ему пришла
в голову прежняя мысль «писать скуку»: «Ведь жизнь многостороння и многообразна, и если, — думал он, — и эта широкая и голая, как степь, скука
лежит в самой жизни, как
лежат в природе безбрежные
пески, нагота и скудость пустынь, то и скука может и должна быть предметом мысли, анализа, пера или кисти, как одна из сторон жизни: что ж, пойду, и среди моего романа вставлю широкую и туманную страницу скуки: этот холод, отвращение и злоба, которые вторглись
в меня, будут красками и колоритом… картина будет верна…»
В ящиках
лежали ладанки, двойные сросшиеся орешки, восковые огарочки,
в папках насушено было множество цветов, на окнах
лежали найденные на Волге
в песке цветные камешки, раковинки.
Песок не поднимался пылью, а
лежал смирно,
в виде глины.
Вечером зажгли огни под деревьями; матросы группами теснились около них;
в палатке пили чай, оттуда слышались пение, крики.
В песчаный берег яростно бил бурун: иногда подойдешь близко, заговоришься, вал хлестнет по ногам и бахромой рассыплется по
песку. Вдали светлел от луны океан, точно ртуть, а
в заливе, между скал,
лежал густой мрак.
Но тяжелый наш фрегат, с грузом не на одну сотню тысяч пуд, точно обрадовался случаю и лег прочно на
песок, как иногда добрый пьяница, тоже «нагрузившись» и долго шлепая неверными стопами по грязи, вдруг возьмет да и ляжет средь дороги. Напрасно трезвый товарищ толкает его
в бока, приподнимает то руку, то ногу, иногда голову. Рука, нога и голова падают снова как мертвые. Гуляка
лежит тяжело, неподвижно и безнадежно, пока не придут двое «городовых» на помощь.
После ярмарки балаганы разбирают, а жерди, тес — складывают
в штабеля, и они
лежат там, на
Песках, почти вплоть до весеннего половодья.
На
песке, где волны уже разбиваются
в пену и, точно утомленные, катятся назад, коричневым бордюром
лежит по всему побережью морская капуста, выброшенная морем.
Помнится, по дороге от старого рудника к новому мы на минутку остановились около старика-кавказца, который
лежал на
песке в глубоком обмороке; два земляка держали его за руки, беспомощно и растерянно поглядывая по сторонам.
На
песке, около самой воды,
лежали оба лося и
в предсмертных судорогах двигали еще ногами. Один из них подымал голову. Крылов выстрелил
в него и тем положил конец его мучениям. Когда я подошел к животным, жизнь оставила их. Это были две самки; одна постарше, другая — молодая. Удачная охота на лосей принудила нас остановиться на бивак раньше времени.
Лена очень обрадовалась, узнав, что теперь подошла новая реформа и ее отца зовут опять туда, где родилась, где жила, где любила ее мать, где она
лежит в могиле… Лена думала, что она тоже будет жить там и после долгих лет,
в которых, как
в синей мреющей дали, мелькало что-то таинственное, как облако, яркое, как зарница, — ляжет рядом с матерью. Она дала слово умиравшей на
Песках няне, что непременно привезет горсточку родной земли на ее могилу на Волковом кладбище.
В песке много кусочков слюды, она тускло блестела
в лунном свете, и это напомнило мне, как однажды я,
лежа на плотах на Оке, смотрел
в воду, — вдруг, почти к самому лицу моему всплыл подлещик, повернулся боком и стал похож на человечью щеку, потом взглянул на меня круглым птичьим глазом, нырнул и пошел
в глубину, колеблясь, как падающий лист клена.
В ногах у учителя, между коленами,
лежала на
песке целая груда человеческих костей и лист синей сахарной бумаги.
Неподалёку от Кожемякина, на
песке, прикрытый дерюгой,
лежал вверх лицом Тиунов, красная впадина на месте правого глаза смотрела прямо
в небо, левый был плотно и сердито прикрыт бровью, капли пота, как слёзы, обливали напряжённое лицо, он жевал губами, точно и во сне всё говорил.
Другие, также измученные жаром, полураздетые, кто полоскал белье
в Тереке, кто вязал уздечку, кто
лежал на земле, мурлыкая песню, на горячем
песке берега.
Рагим
лежит грудью на
песке, головой к морю, и вдумчиво смотрит
в мутную даль, опершись локтями и положив голову на ладони. Мохнатая баранья шапка съехала ему на затылок, с моря веет свежестью
в его высокий лоб, весь
в мелких морщинах. Он философствует, не справляясь, слушаю ли я его, точно он говорит с морем...
Скоро дождь и брызги волн смыли красное пятно на том месте, где
лежал Челкаш, смыли следы Челкаша и следы молодого парня на прибрежном
песке… И на пустынном берегу моря не осталось ничего
в воспоминание о маленькой драме, разыгравшейся между двумя людьми.
Лежа на земле лицом вверх и касаясь ее затылком с одной стороны, а пятками — с другой, круто выгнув спину и поддерживая равновесие руками, которые глубоко ушли
в тырсу [Смесь
песка и деревянных опилков, которой посыпается арена.
Летними вечерами заречные собирались под ветлы, на берег Путаницы, против городского бульвара, и,
лежа или сидя на
песке, завистливо смотрели вверх: на красном небе четко вырезаны синеватые главы церквей, серая, точно из свинца литая, каланча, с темной фигурой пожарного на ней, розовая,
в лучах заката, башня на крыше Фогелева дома.
Прошло две недели, снова наступило воскресенье, и снова Василий Легостев,
лежа на
песке около своего шалаша, смотрел
в море, ждал Мальву.
Раз, когда Левка
лежал на
песке у реки, крестьянский мальчик вынес щенка, привязал ему камень на шею и, подойдя к крутому берегу, где река была поглубже, бросил туда собачонку;
в один миг Левка отправился за нею, нырнул и через минуту явился на поверхности с щенком; с тех пор они не разлучались.
Костлявая и длинная фигура дедушки Архипа вытянулась поперёк узкой полоски
песка — он жёлтой лентой тянулся вдоль берега, между обрывом и рекой; задремавший Лёнька
лежал калачиком сбоку деда. Лёнька был маленький, хрупкий,
в лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда — старого иссохшего дерева, принесённого и выброшенного сюда, на
песок, волнами реки.
Зарыт он без почестей бранных
Врагами
в сыпучий
песок,
Лежит на нем камень тяжелый,
Чтоб встать он из гроба не мог.
Местами он гнездами
в земле
лежит и с виду как есть золотой
песок.
— Не клад, а
песок золотой
в земле рассыпан
лежит, — шептал Алексей. — Мне показывали… Стуколов этот показывал, что с Патапом Максимычем поехал… За тем они
в Ветлугу поехали… Не проговорись только, Христа ради, не погуби… Вот и думаю я — не пойти ли мне на Ветлугу… Накопавши золота, пришел бы я к Патапу Максимычу свататься…
Конечно, никого чужого не было
в этом саду, да и не могло быть, так как единственная калитка
в заборе давно уже была наглухо заколочена и попасть
в сад можно было только через дом, — а
в дом никого не впускали крепко запертые наружные двери. Никого не видели печальные очи пленной молодой госпожи. Только резкие тени неподвижно
лежали на
песке расчищенных дорожек, да деревья с блеклою от зноя листвою изнывали
в неподвижном безмолвии завороженной своей жизни, да цветы благоухали пряным и раздражающим ароматом.
Мы не будем объяснять судьбы Семена Ивановича прямо фантастическим его направлением; но, однако ж, не можем не заметить читателю, что герой наш — человек несветский, совсем смирный и жил до того самого времени, как попал
в компанию,
в глухом, непроницаемом уединении, отличался тихостию и даже как будто таинственностью, ибо все время последнего житья своего на
Песках лежал на кровати за ширмами, молчал и сношений не держал никаких.
В походном, наскоро сколоченном из досок зверинце Иоганна Миллера сторожа еще не успели зажечь ламп для вечернего представления. На всем
лежит тяжелая полумгла. Железные решетки, клетки, барьеры, скамейки, столбы, поддерживающие крышу, кадки с водою и ящики для
песка кажутся при этом умирающем мерцании осеннего вечера нагроможденными
в беспорядке. Воздух насыщен острым запахом мелких хищников: лис, куниц и рысей, смешанным с запахом испортившегося сырого мяса и птичьего помета.
Тогда Энрико употребил самое решительное средство, он уколол хобот Лолли длинной булавкой… Но
в эту секунду, обвитый страшным хоботом, поднятый на воздух и с силой брошенный вниз, он уже
лежал без чувств на
песке арены… Впрочем, он на другой день пришел
в себя…
И я
лежу, от бега задыхаясь,
Один,
в песке.
В пылающих глазах
Еще бежит она — и вся хохочет:
Хохочут волосы, хохочут ноги,
Хохочет платье, вздутое от бега…
Лежу и думаю: «Сегодня ночь
И завтра ночь. Я не уйду отсюда,
Пока не затравлю ее, как зверя,
И голосом, зовущим, как рога,
Не прегражу ей путь. И не скажу:
«Моя! Моя!» — И пусть она мне крикнет:
«Твоя! Твоя...
Подбежали к косной трое бойких ловцов, все трое одеты по-праздничному —
в ситцевых рубахах,
в черных плисовых штанах, с картузами набекрень. Петр Степаныч наперед откупил у них вечерний улов
в шашковых снастях. По
песку был раскинут невод из бо́тальной дели, изготовили его ловцы на случай, если купцы вздумают не только рыбу ловить, но на бель тони закидывать. Одаль рашни́ и бо́тала
лежали. Тоже на всякий случай ловцы их припасли.
В самом низу
лежит песчано-галечниковый слой, над ним нижнеаллювиальная глина, а выше слои
песка, потом опять глина и поверх нее почвенно-перегнойный (гумусовый) слой, поросший высоким вейником и тростником, длинные корни которых
в белых и фиолетовых чехликах прорезывают всю толщу наносов.
К восьми часам утра мы перебрались через последний мыс и подошли к реке Нельме. На другой ее стороне стояла юрта. Из отверстия
в ее крыше выходил дым; рядом с юртой на
песке лежали опрокинутые вверх дном лодки, а на самом берегу моря догорал костер, очевидно он был разложен специально для нас. Его-то мы и видели ночью. Из юрты вышел человек и направился к реке.
В левой руке он держал за жабры большую рыбину, а
в правой — нож.
Берега Амура и островов его состоят из чередующихся слоев
песка и ила, но от села Пайхин вплоть до Троицкого
в основе строения берегов и на дне Дыренской протоки
лежат мощные слои окатанной гальки, нанесенной Анюем.
Вот он, поевши холодной, как лед, окрошки,
лежит вверх животом на горячем
песке у самой речки или
в саду под липой…
В один ясный вечер, когда уже отзвенели цикады, и лиловые тени всползали на выбегающие мысы, и,
в преднощной дремоте, с тихим плеском ложились волны на теплый
песок, — Иван Ильич
лежал на террасе, а возле него сидела Катя, плакала и жалующимся, детским голосом говорила...
Этот ключ, говорят, выбит из земли молнией и обладает целебною силою; на его дне,
в чистом белом
песке, всегда
лежит масса образков и медных крестиков.
К западу от сопки
лежали два сильно блиндированных окопа,
в них сидело две роты; над головами — толстые балки, на аршин засыпанные землею, впереди — узкие бойницы, заложенные мешками с
песком.
Всю ночь бушевала гроза, и всю ночь Борька не спал,
лежа на своей кровати среди крепко спавших товарищей. Болела голова, и ужасно болело
в спине, по позвоночному столбу. Задремлет, — вдруг ухнет гром, он болезненно вздрогнет и очнется. Угрюмый, он вставал, ходил по залам и коридорам дворца, останавливался у огромных окон. Под голубыми вспышками мелькали мокрые дорожки сада с бегущими по
песку ручьями, на пенистых лужах вскакивали пузыри, серые кусты, согнувшись под ветром, казались неподвижными.
Лишь только мы завернули
На этот… другой путь,
Часовой сразу 2 пули
Всадил коменданту
в грудь.
Потом выстрелил
в меня.
Я упал…
Потом он громко свистнул,
И вдруг, как из-под земли,
Сугробы взрывая,
Нас окружили
в приступ
Около двухсот негодяев.
Машинисту связали руки,
В рот запихали платок.
Потом я услышал стуки
И взрыв, где
лежал песок.
Метель завывала чертом.
В плече моем ныть и течь.
Я притворился мертвым
И понял, что надо бечь.
Выбежав за дом на усыпанную
песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой
лежала трехлетняя девочка
в розовом платьице.