Неточные совпадения
Доктор и доктора говорили, что это была родильная горячка, в которой из ста было 99 шансов, что кончится смертью. Весь день был жар, бред и беспамятство. К полночи
больная лежала без чувств и почти без пульса.
Ему и в голову не приходило подумать, чтобы разобрать все подробности состояния
больного, подумать о том, как
лежало там, под одеялом, это тело, как, сгибаясь, уложены были эти исхудалые голени, кострецы, спина и нельзя ли как-нибудь лучше уложить их, сделать что-нибудь, чтобы было хоть не лучше, но менее дурно.
Сам
больной, вымытый и причесанный,
лежал на чистых простынях, на высоко поднятых подушках, в чистой рубашке с белым воротником около неестественно тонкой шеи и с новым выражением надежды, не спуская глаз, смотрел на Кити.
Долго, очень долго, как показалось Левину,
больной лежал неподвижно.
Был-с, был-с, хе-хе, был-с, когда вы вот здесь
больной в постельке
лежали.
Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата,
больного тифом.
Лежа ничком на связке соломы, несчастный умирал; темные пятна покрывали его тело, он давно потерял сознание. Василий Иванович изъявил сожаление о том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не довез своего брата до дома: он так и умер в телеге.
— Боюсь — влопается она в какую-нибудь висельную историю. Познакомилась с этим, Иноковым, когда он
лежал у нас
больной, раненый. Мужчина — ничего, интересный, немножко — топор. Потом тут оказался еще один, — помнишь парня, который геройствовал, когда Туробоева хоронили? Рыбаков…
На пороге одной из комнаток игрушечного дома он остановился с невольной улыбкой: у стены на диване
лежал Макаров, прикрытый до груди одеялом, расстегнутый ворот рубахи обнажал его забинтованное плечо; за маленьким, круглым столиком сидела Лидия; на столе стояло блюдо, полное яблок; косой луч солнца, проникая сквозь верхние стекла окон, освещал алые плоды, затылок Лидии и половину горбоносого лица Макарова. В комнате было душисто и очень жарко, как показалось Климу.
Больной и девушка ели яблоки.
Елизавета Спивак простудилась и
лежала в постели. Марина, чрезмерно озабоченная, бегала по лестнице вверх и вниз, часто смотрела в окна и нелепо размахивала руками, как бы ловя моль, невидимую никому, кроме нее. Когда Клим выразил желание посетить
больную, Марина сухо сказала...
Спивак, несмотря на то что сын ее
лежал опасно
больной, была почти невидима, с утра исчезала куда-то, являлась на полчаса, на час и снова исчезала.
Больной и без сил,
лежа в версиловской комнате, которую они отвели для меня, я с болью сознавал, на какой низкой степени бессилия я находился: валялась на постели какая-то соломинка, а не человек, и не по болезни только, — и как мне это было обидно!
В следующей камере было то же самое. Такая же была духота, вонь; точно так же впереди, между окнами, висел образ, а налево от двери стояла парашка, и так же все тесно
лежали бок с боком, и так же все вскочили и вытянулись, и точно так же не встало три человека. Два поднялись и сели, а один продолжал
лежать и даже не посмотрел на вошедших; это были
больные. Англичанин точно так же сказал ту же речь и так же дал два Евангелия.
Больная лежала на большой кровати черного дерева с серебряными украшениями, под полосатым пологом из восточной шелковой материи.
Вот вдруг я сижу одна, то есть нет, я тогда уж
лежала, вдруг я
лежу одна, Михаил Иванович и приходит и, представьте, приносит свои стишки, самые коротенькие, на мою
больную ногу, то есть описал в стихах мою
больную ногу.
— Его строго опрашивали, — заметил Алеша задумчиво, — но все заключили, что не он. Теперь он очень
больной лежит. С тех пор болен, с той падучей. В самом деле болен, — прибавил Алеша.
Старик же ее, купец,
лежал в это время уже страшно
больной, «отходил», как говорили в городе, и действительно умер всего неделю спустя после суда над Митей.
«А может быть, падучая была настоящая.
Больной вдруг очнулся, услыхал крик, вышел» — ну и что же? Посмотрел да и сказал себе: дай пойду убью барина? А почему он узнал, что тут было, что тут происходило, ведь он до сих пор
лежал в беспамятстве? А впрочем, господа, есть предел и фантазиям.
— Вдовею я, третий год, — начала она полушепотом, сама как бы вздрагивая. — Тяжело было замужем-то, старый был он, больно избил меня.
Лежал он
больной; думаю я, гляжу на него: а коль выздоровеет, опять встанет, что тогда? И вошла ко мне тогда эта самая мысль…
Там,
лежа за перегородкой, он, вероятнее всего, чтоб вернее изобразиться
больным, начнет, конечно, стонать, то есть будить их всю ночь (как и было, по показанию Григория и жены его), — и все это, все это для того, чтоб тем удобнее вдруг встать и потом убить барина!
— Если бы я даже эту самую штуку и мог-с, то есть чтобы притвориться-с, и так как ее сделать совсем нетрудно опытному человеку, то и тут я в полном праве моем это средство употребить для спасения жизни моей от смерти; ибо когда я в болезни
лежу, то хотя бы Аграфена Александровна пришла к ихнему родителю, не могут они тогда с
больного человека спросить: «Зачем не донес?» Сами постыдятся.
Старушка помещица при мне умирала. Священник стал читать над ней отходную, да вдруг заметил, что больная-то действительно отходит, и поскорее подал ей крест. Помещица с неудовольствием отодвинулась. «Куда спешишь, батюшка, — проговорила она коснеющим языком, — успеешь…» Она приложилась, засунула было руку под подушку и испустила последний вздох. Под подушкой
лежал целковый: она хотела заплатить священнику за свою собственную отходную…
Гляжу: горничная спит, рот раскрыла и храпит даже, бестия! а
больная лицом ко мне
лежит и руки разметала, бедняжка!
Но через четыре дня было уже очевидно для нее, что
больной почти перестал быть
больным, улики ее скептицизму были слишком ясны: в этот вечер они втроем играли в карты, Лопухов уже полулежал, а не
лежал, и говорил очень хорошим голосом. Кирсанов мог прекратить свои сонные дежурства и объявил об этом.
Судьи, надеявшиеся на его благодарность, не удостоились получить от него ни единого приветливого слова. Он в тот же день отправился в Покровское. Дубровский между тем
лежал в постеле; уездный лекарь, по счастию не совершенный невежда, успел пустить ему кровь, приставить пиявки и шпанские мухи. К вечеру ему стало легче,
больной пришел в память. На другой день повезли его в Кистеневку, почти уже ему не принадлежащую.
О медицинской помощи, о вызове доктора к заболевшему работнику тогда, конечно, никому не приходило в голову. Так Антось
лежал и тихо стонал в своей норе несколько дней и ночей. Однажды старик сторож, пришедший проведать
больного, не получил отклика. Старик сообщил об этом на кухне, и Антося сразу стали бояться. Подняли капитана, пошли к мельнице скопом. Антось
лежал на соломе и уже не стонал. На бледном лице осел иней…
Несколько дней, которые у нас провел этот оригинальный
больной, вспоминаются мне каким-то кошмаром. Никто в доме ни на минуту не мог забыть о том, что в отцовском кабинете
лежит Дешерт, огромный, страшный и «умирающий». При его грубых окриках мать вздрагивала и бежала сломя голову. Порой, когда крики и стоны смолкали, становилось еще страшнее: из-за запертой двери доносился богатырский храп. Все ходили на цыпочках, мать высылала нас во двор…
Больной обыкновенно
лежал в своем кабинете на широком клеенчатом диване и бессмысленно смотрел куда-нибудь в одну точку.
Больная лежала в спальне на своей кровати, со стиснутыми зубами и закатившимися глазами. Около нее стояла девочка-подросток и с умоляющим отчаянием посмотрела на доктора.
— Когда тебя вдругорядь сечь будут, ты, гляди, не сжимайся, не сжимай тело-то, — чуешь? Вдвойне
больней, когда тело сожмешь, а ты распусти его свободно, чтоб оно мягко было, — киселем
лежи! И не надувайся, дыши вовсю, кричи благим матом, — ты это помни, это хорошо!
Этот тифоид очень распространен здесь, особенно в северных округах, но в отчет не попадает и сотая часть всех случаев, так как
больные обыкновенно не лечатся от этой болезни и переносят ее на ногах, а если
лежат, то дома на печи.
Болезнь была упорна. Когда наступил кризис,
больной лежал несколько дней почти без движения. Наконец молодой организм победил.
Он давно уже стоял, говоря. Старичок уже испуганно смотрел на него. Лизавета Прокофьевна вскрикнула: «Ах, боже мой!», прежде всех догадавшись, и всплеснула руками. Аглая быстро подбежала к нему, успела принять его в свои руки и с ужасом, с искаженным болью лицом, услышала дикий крик «духа сотрясшего и повергшего» несчастного.
Больной лежал на ковре. Кто-то успел поскорее подложить ему под голову подушку.
Впрочем, этот светлый промежуток продолжался очень недолго, и к пасхе
больная лежала уже крепко, — кашель, лихорадка, бессонница, плохой аппетит.
Больная лежала перед образами вся в черном.
Больная лежала на старом месте.
В доме шептались, как при опасном
больном. Няня обряжала нанятую для Лизаветы Егоровны комнату; сама Лиза молча
лежала на кровати Евгении Петровны. У нее был лихорадочный озноб.
Серый свет зарождающегося утра заглянул из-за спущенных штор в комнату
больного, но был еще слишком слаб и робок для того, чтобы сконфузить мигавшую под зеленым абажуром свечу. Бахарев снова
лежал спокойно, а Абрамовна, опершись рукою о кресло, тихо, усыпляющим тоном, ворчала ему...
Он находил, что этому так и надлежало быть, а то куда же им обоим будет деваться от стыда; но, благодаря бога, благоразумие взяло верх, и они положили, что Аннушка притворится
больною и уйдет
лежать к родной тетке своей.
Вся история дошла до меня в подробности, хотя я,
больной и убитый, все это последнее время, недели три, у них не показывался и
лежал у себя на квартире.
Во мне теперь очень тихо и пусто — как в доме, когда все ушли и
лежишь один,
больной, и так ясно слышишь отчетливое металлическое постукивание мыслей.
Лидочка знала, что корова Красавка отелилась телочкой, что собака Жучка ослепла, что Фока
лежал целый месяц
больной и что нынешнее лето совсем огурцов не уродилось.
— Ну, дай Бог тебе поскорее поправиться, — говорите вы ему и останавливаетесь перед другим
больным, который
лежит на полу и, как кажется, в нестерпимых страданиях ожидает смерти.
Я тотчас же отправился на их квартиры в переулках близ Грачевки и действительно нашел нечто ужасное: сырые, грязные помещения набиты татарскими семьями, где
больные сыпным тифом, которых еще не успели отправить в больницу,
лежат вместе со здоровыми…
Лямшин
лежал, по-видимому весьма серьезно
больной, укутавшись головой в одеяло.
Больной помещался в самой большой и теплой комнате. Когда к нему вошли, в сопровождении Углаковых, наши дамы, он, очень переменившийся и похудевший в лице,
лежал покрытый по самое горло одеялом и приветливо поклонился им, приподняв немного голову с подушки. Те уселись: Муза Николаевна — совсем около кровати его, а Сусанна Николаевна — в некотором отдалении.
Б. Что же касается, в частности, до находящегося на скамье подсудимых
больного пискаря, то хотя он и утверждает, что ничего не знал и не знает об этой истории, потому-де, что был болен и, по совету врачей,
лежал в иле, но запирательству его едва ли можно дать веру, ибо вековой опыт доказывает, что
больные злоумышленники очень часто бывают вреднее, нежели самые здоровые.
Он судился по фальшивым деньгам и
лежал уже с год, кажется ничем не
больной, но уверявший докторов, что у него аневризм.
Иногда
больной злоупотреблял мягкосердием лекаря и продолжал
лежать до тех пор, пока его не выгоняли силой.
И между тем я, особенно вначале, часто ходил в госпиталь, иногда
больной, иногда просто
лежать; уходил от острога.
Сколько я мог заметить, действительно
больные лежали здесь все более цинготною и глазною болезнями — местными болезнями тамошнего края.