Неточные совпадения
Трудный был этот год, год моей первой ученической работы.
На мне
лежала обязанность вести хронику происшествий, — должен знать все, что случилось в городе и окрестностях, и не прозевать ни одного убийства, ни одного большого пожара или крушения поезда. У меня везде были знакомства, свои люди, сообщавшие мне все, что случилось: сторожа
на вокзалах, писцы в полиции, обитатели трущоб. Всем, конечно, я платил. Целые дни
на выставке я проводил, потому что здесь узнаешь все городские новости.
Еще дома, за час до отъезда
на вокзал, он получил от Тани письмо и не решился его распечатать, и теперь оно
лежало у него в боковом кармане, и мысль о нем неприятно волновала его.
И, досадуя, что он не объяснился еще с Манюсей и что ему не с кем теперь поговорить о своей любви, он пошел к себе в кабинет и лег
на диван. В кабинете было темно и тихо.
Лежа и глядя в потемки, Никитин стал почему-то думать о том, как через два или три года он поедет зачем-нибудь в Петербург, как Манюся будет провожать его
на вокзал и плакать; в Петербурге он получит от нее длинное письмо, в котором она будет умолять его скорее вернуться домой. И он напишет ей… Свое письмо начнет так: «Милая моя крыса…»
Уже по дороге с
вокзала до дома, где жила синьора Ортис, я сразу увидал, что Мадрид — совсем не типичный испанский город, хотя и достаточно старый. Вероятно, он теперь получил еще более"общеевропейскую"физиономию — нечто вроде большого французского города, без той печати, какая
лежит на таких городах, как Венеция, Флоренция, Рим, а в Испании — андалузские города. И это впечатление так и осталось за все время нашего житья.
То, что он давно уже не был у Лосевых, камнем
лежало у него
на совести. И, походив по комнате, подумав, он сделал над собой усилие и решил поехать к ним дня
на три, отбыть эту повинность и потом быть свободным и покойным по крайней мере до будущего лета. И, собираясь после завтрака
на Брестский
вокзал, он сказал прислуге, что вернется через три дня.
Мы были в недоумении, — уходить ли нам или ждать приказаний. Может быть, об нас просто забыли, а может быть, и нет никакой нужды уходить. Воротился ездивший в Мукден каптенармус и сообщил, что
на вокзале сняты все почтовые ящики, телеграмм не принимают;
на платформе
лежат груды прибывших из России частных посылок, их раздают желающим направо и налево: «все равно, сейчас все будем жечь».
Пообедал я
на вокзале. Воротился, прохожу через приемную мимо перевязочной. Там
лежит на носилках охающий солдат-артиллерист. Одна нога в сапоге, другая — в шерстяном чулке, напитанном черной кровью; разрезанный сапог
лежит рядом.