Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна.
Конечно, наши странники
Не пропустили случая
За здравье губернаторши
По чарке осушить.
И видя, что хозяюшка
Ко стогу приклонилася,
К ней подошли гуськом:
«Что ж дальше?»
— Сами знаете:
Ославили счастливицей,
Прозвали губернаторшей
Матрену с той поры…
Что дальше? Домом правлю я,
Ращу детей… На
радость ли?
Вам тоже надо знать.
Пять сыновей! Крестьянские
Порядки нескончаемы, —
Уж взяли одного!
Стародум(
к Софье, с
радостью). Как! Сердце твое умело отличить того, кого я сам предлагал тебе? Вот мой тебе жених…
Старая Ласка, еще не совсем переварившая
радость его приезда и бегавшая, чтобы полаять на дворе, вернулась, махая хвостом и внося с собой запах воздуха, подошла
к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
— Барыня, голубушка! — заговорила няня, подходя
к Анне и целуя ее руки и плечи. — Вот Бог привел
радость нашему новорожденному. Ничего-то вы не переменились.
Что он испытывал
к этому маленькому существу, было совсем не то, что он ожидал. Ничего веселого и радостного не было в этом чувстве; напротив, это был новый мучительный страх. Это было сознание новой области уязвимости. И это сознание было так мучительно первое время, страх за то, чтобы не пострадало это беспомощное существо, был так силен, что из-за него и не заметно было странное чувство бессмысленной
радости и даже гордости, которое он испытал, когда ребенок чихнул.
Адвокат опустил глаза на ноги Алексея Александровича, чувствуя, что он видом своей неудержимой
радости может оскорбить клиента. Он посмотрел на моль, пролетевшую пред его носом, и дернулся рукой, но не поймал ее из уважения
к положению Алексея Александровича.
Это было и пройдет», говорила она, чувствуя, что слезы
радости возвращения
к жизни текли по ее щекам.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость
к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая
радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
— А я стеснен и подавлен тем, что меня не примут в кормилицы, в Воспитательный Дом, — опять сказал старый князь,
к великой
радости Туровцына, со смеху уронившего спаржу толстым концом в соус.
И чем ближе она подъезжала
к Петербургу, тем
радость и значительность этого свидания представлялись ей больше и больше.
Она обрадовалась и смутилась от своей
радости до такой степени, что была минута, именно та, когда он подходил
к хозяйке и опять взглянул на нее, что и ей, и ему, и Долли, которая всё видела, казалось, что она не выдержит и заплачет.
Все обращенные
к ней лица показались Дарье Александровне здоровыми, веселыми, дразнящими ее
радостью жизни.
— Да сюда посвети, Федор, сюда фонарь, — говорил Левин, оглядывая телку. — В мать! Даром что мастью в отца. Очень хороша. Длинна и пашиста. Василий Федорович, ведь хороша? — обращался он
к приказчику, совершенно примиряясь с ним за гречу под влиянием
радости за телку.
На утро однако всё устроилось, и
к девяти часам — срок, до которого просили батюшку подождать с обедней, сияющие
радостью, разодетые дети стояли у крыльца пред коляской, дожидаясь матери.
Волнение его,
радость и нежность
к Фру-Фру всё усиливались.
Еще в то время, как он подходил
к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с
радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять обратилась
к мужу.
— Я так и думала и не смела думать. Вот
радость! Ты не можешь представить себе мою
радость! — говорила она, то прижимаясь лицом
к Долли и целуя ее, то отстраняясь и с улыбкой оглядывая ее.
Теперь, в уединении деревни, она чаще и чаще стала сознавать эти
радости. Часто, глядя на них, она делала всевозможные усилия, чтоб убедить себя, что она заблуждается, что она, как мать, пристрастна
к своим детям; всё-таки она не могла не говорить себе, что у нее прелестные дети, все шестеро, все в равных родах, но такие, какие редко бывают, — и была счастлива ими и гордилась ими.
Она теперь с
радостью мечтала о приезде Долли с детьми, в особенности потому, что она для детей будет заказывать любимое каждым пирожное, а Долли оценит всё ее новое устройство. Она сама не знала, зачем и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее
к себе. Она, инстинктивно чувствуя приближение весны и зная, что будут и ненастные дни, вила, как умела, свое гнездо и торопилась в одно время и вить его и учиться, как это делать.
Она провела разрезным ножом по стеклу, потом приложила его гладкую и холодную поверхность
к щеке и чуть вслух не засмеялась от
радости, вдруг беспричинно овладевшей ею.
― Левин, сюда! ― крикнул несколько дальше добродушный голос. Это был Туровцын. Он сидел с молодым военным, и подле них были два перевернутые стула. Левин с
радостью подошел
к ним. Он и всегда любил добродушного кутилу Туровцына, ― с ним соединялось воспоминание объяснения с Кити, ― но нынче, после всех напряженно умных разговоров, добродушный вид Туровцына был ему особенно приятен.
Сережа вскочил, подошел
к отцу и, поцеловав его руку, поглядел на него внимательно, отыскивая признаков
радости в получении Александра Невского.
Слова жены, подтвердившие его худшие сомнения, произвели жестокую боль в сердце Алексея Александровича. Боль эта была усилена еще тем странным чувством физической жалости
к ней, которую произвели на него ее слезы. Но, оставшись один в карете, Алексей Александрович,
к удивлению своему и
радости, почувствовал совершенное освобождение и от этой жалости и от мучавших его в последнее время сомнений и страданий ревности.
— Вот
радость, Алексей! — сказала она, оглянувшись на Вронского, сошедшего с лошади и подходившего
к ним.
Она теперь ясно сознавала зарождение в себе нового чувства любви
к будущему, отчасти для нее уже настоящему ребенку и с наслаждением прислушивалась
к этому чувству. Он теперь уже не был вполне частью ее, а иногда жил и своею независимою от нее жизнью. Часто ей бывало больно от этого, но вместе с тем хотелось смеяться от странной новой
радости.
Но в ту же минуту, вернувшись
к своему настроению, он с
радостью почувствовал, что что-то новое и важное произошло в нем. Действительность только на время застилала то душевное спокойствие, которое он нашел; но оно было цело в нем.
Из середины и извне круга все теснились
к столбу, и кавалергардская группа солдат и офицеров громкими возгласами выражала
радость ожидаемого торжества своего офицера и товарища.
Она вспомнила ту, отчасти искреннюю, хотя и много преувеличенную, роль матери, живущей для сына, которую она взяла на себя в последние годы, и с
радостью почувствовала, что в том состоянии, в котором она находилась, у ней есть держава, независимая от положения, в которое она станет
к мужу и
к Вронскому.
Сходя с лестницы, Серпуховской увидал Вронского. Улыбка
радости осветила лицо Серпуховского. Он кивнул кверху головой, приподнял бокал, приветствуя Вронского и показывая этим жестом, что не может прежде не подойти
к вахмистру, который, вытянувшись, уже складывал губы для поцелуя.
Чувство
радости от близости
к ней, всё усиливаясь, дошло до того, что, подавая ей в ее корзинку найденный им огромный на тонком корне с завернувшимися краями березовый гриб, он взглянул ей в глаза и, заметив краску радостного и испуганного волнения, покрывшую ее лицо, сам смутился и улыбнулся ей молча такою улыбкой, которая слишком много говорила.
Гриша плакал, говоря, что и Николинька свистал, но что вот его не наказали и что он не от пирога плачет, — ему всё равно, — но о том, что с ним несправедливы. Это было слишком уже грустно, и Дарья Александровна решилась, переговорив с Англичанкой, простить Гришу и пошла
к ней. Но тут, проходя чрез залу, она увидала сцену, наполнившую такою
радостью ее сердце, что слезы выступили ей на глаза, и она сама простила преступника.
Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути; я смотрю на страдания и
радости других только в отношении
к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы.
Подошедши
к бюро, он переглядел их еще раз и уложил, тоже чрезвычайно осторожно, в один из ящиков, где, верно, им суждено быть погребенными до тех пор, покамест отец Карп и отец Поликарп, два священника его деревни, не погребут его самого,
к неописанной
радости зятя и дочери, а может быть, и капитана, приписавшегося ему в родню.
И вот из ближнего посада,
Созревших барышень кумир,
Уездных матушек отрада,
Приехал ротный командир;
Вошел… Ах, новость, да какая!
Музыка будет полковая!
Полковник сам ее послал.
Какая
радость: будет бал!
Девчонки прыгают заране;
Но кушать подали. Четой
Идут за стол рука с рукой.
Теснятся барышни
к Татьяне;
Мужчины против; и, крестясь,
Толпа жужжит, за стол садясь.
Что ж? Тайну прелесть находила
И в самом ужасе она:
Так нас природа сотворила,
К противуречию склонна.
Настали святки. То-то
радость!
Гадает ветреная младость,
Которой ничего не жаль,
Перед которой жизни даль
Лежит светла, необозрима;
Гадает старость сквозь очки
У гробовой своей доски,
Всё потеряв невозвратимо;
И всё равно: надежда им
Лжет детским лепетом своим.
Я не спускал глаз с Катеньки. Я давно уже привык
к ее свеженькому белокуренькому личику и всегда любил его; но теперь я внимательнее стал всматриваться в него и полюбил еще больше. Когда мы подошли
к большим, папа,
к великой нашей
радости, объявил, что, по просьбе матушки, поездка отложена до завтрашнего утра.
Подъехав
к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу в одну лошадь, на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись: самовар, кадка с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя было ошибиться: это был чай на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили шумную
радость, потому что пить чай в лесу на траве и вообще на таком месте, на котором никто и никогда не пивал чаю, считалось большим наслаждением.
Я не мог наглядеться на князя: уважение, которое ему все оказывали, большие эполеты, особенная
радость, которую изъявила бабушка, увидев его, и то, что он один, по-видимому, не боялся ее, обращался с ней совершенно свободно и даже имел смелость называть ее ma cousine, внушили мне
к нему уважение, равное, если не большее, тому, которое я чувствовал
к бабушке. Когда ему показали мои стихи, он подозвал меня
к себе и сказал...
Он был на такой ноге в городе, что пригласительный билет от него мог служить паспортом во все гостиные, что многие молоденькие и хорошенькие дамы охотно подставляли ему свои розовенькие щечки, которые он целовал как будто с отеческим чувством, и что иные, по-видимому, очень важные и порядочные, люди были в неописанной
радости, когда допускались
к партии князя.
К тому же случай, как нарочно, в первый раз показал ему Дуню в прекрасный момент любви и
радости свидания с братом.
Ему как-то предчувствовалось, что, по крайней мере, на сегодняшний день он почти наверное может считать себя безопасным. Вдруг в сердце своем он ощутил почти
радость: ему захотелось поскорее
к Катерине Ивановне. На похороны он, разумеется, опоздал, но на поминки поспеет, и там, сейчас, он увидит Соню.
Кибитка подъехала
к крыльцу комендантского дома. Народ узнал колокольчик Пугачева и толпою бежал за нами. Швабрин встретил самозванца на крыльце. Он был одет казаком и отрастил себе бороду. Изменник помог Пугачеву вылезть из кибитки, в подлых выражениях изъявляя свою
радость и усердие. Увидя меня, он смутился, но вскоре оправился, протянул мне руку, говоря: «И ты наш? Давно бы так!» — Я отворотился от него и ничего не отвечал.
Батюшка за ворот приподнял его с кровати, вытолкал из дверей и в тот же день прогнал со двора,
к неописанной
радости Савельича.
Она распространилась на тот счет, что людям, которые пошли добывать неразменный рубль, теперь всех страшнее, потому что они должны лицом
к лицу встретиться с дьяволом на далеком распутье и торговаться с ним за черную кошку; но зато их ждут и самые большие
радости…
Он снова всем телом подался
к Варваре и тихо, убежденно, с какой-то горькой
радостью, но как бы и с испугом продолжал...
Она увлекла побледневшую и как-то еще более растрепавшуюся Варвару в ее комнату, а Самгин, прислонясь
к печке, облегченно вздохнул: здесь обыска не было. Тревога превратилась в
радость, настолько сильную, что потребовалось несколько сдержать ее.
Большое, мягкое тело Безбедова тряслось, точно он смеялся беззвучно, лицо обмякло, распустилось, таяло потом, а в полупьяных глазах его Самгин действительно видел страх и
радость. Отмечая в Безбедове смешное и глупое, он почувствовал
к нему симпатию. Устав размахивать руками, задыхаясь и сипя, Безбедов повалился на стул и, наливая квас мимо стакана, бормотал...
Шаркая лаковыми ботинками, дрыгая ляжками, отталкивал ими фалды фрака, и ягодицы его казались окрыленными. Правую руку он протягивал публике, как бы на помощь ей, в левой держал листочки бумаги и, размахивая ею, как носовым платком, изредка приближал ее
к лицу. Говорил он легко, с явной
радостью, с улыбками на добродушном, плоском лице.
Самгин пробовал передать это впечатление Варваре, но она стала совершенно глуха
к его речам, и казалось, что она живет в трепетной
радости птенца, который, обрастая перьями, чувствует, что и он тоже скоро начнет летать.
Возвратясь в Москву, он остановился в меблированных комнатах, где жил раньше, пошел
к Варваре за вещами своими и был встречен самой Варварой. Жестом человека, которого толкнули в спину, она протянула ему руки, улыбаясь, выкрикивая веселые слова. На минуту и Самгин ощутил, что ему приятна эта девица, смущенная несдержанным взрывом своей
радости.