Неточные совпадения
—
Кушайте, — угощала она редактора, Инокова, Робинзона и одним пальцем подвигала им тарелки с
хлебом, маслом, сыром, вазочки с вареньем. Называя Спивак Лизой, она переглядывалась с нею взглядом единомышленницы. А Спивак оживленно спорила со всеми, с Иноковым — чаще других, вероятно, потому, что он ходил вокруг нее, как теленок, привязанный за веревку на кол.
— Здоровенная будет у нас революция, Клим Иванович. Вот — начались рабочие стачки против войны — знаешь?
Кушать трудно стало, весь
хлеб армии скормили. Ох, все это кончится тем, что устроят европейцы мир промежду себя за наш счет, разрежут Русь на кусочки и начнут глодать с ее костей мясо.
— Угощайтесь на здоровье, — говорил Осип, ставя пред Самгиным кружку чая, положив два куска сахара и ломоть
хлеба. — Мы привыкли на работе четыре раза
кушать: утром, в полдни, а вот это вроде как паужин, а между семью-восемью часами — ужин.
Дашь ей
хлеб из левой руки да скажешь: жид ел, — ведь не возьмет, а дашь из правой да скажешь: барышня
кушала, — тотчас возьмет и съест.
Господа
кушали свое, домашнее, и я как сейчас вижу синюю бумагу, в которую была завязана жареная курица, несколько пшеничных колобушек с запеченными яйцами и половина ситного
хлеба.
В болотных лугах они питаются всякою дрянью, то есть всякими насекомыми, а в полях
кушают чистый
хлеб и созревшие семена некоторых трав, также очень питательные.
— И вот я взял себе за Сарочкой небольшое приданое. Что значит небольшое приданое?! Такие деньги, на которые Ротшильд и поглядеть не захочет, в моих руках уже целый капитал. Но надо сказать, что и у меня есть кое-какие сбережения. Знакомые фирмы дадут мне кредит. Если господь даст, мы таки себе будем
кушать кусок
хлеба с маслицем и по субботам вкусную рыбу-фиш.
— Где там этакого огурца увидишь! — продолжал Евсей, указывая на один огурец, — и во сне не увидишь! мелочь, дрянь: здесь и глядеть бы не стали, а там господа
кушают! В редком доме, сударь,
хлеб пекут. А этого там, чтобы капусту запасать, солонину солить, грибы мочить — ничего в заводе нет.
— Плохо. Александр Федорыч
кушали так, самую малость: совсем отвыкли от еды; за обедом и фунта
хлеба не скушают.
— Князь, — сказал Морозов, — это моя хозяйка, Елена Дмитриевна! Люби и жалуй ее. Ведь ты, Никита Романыч, нам, почитай, родной. Твой отец и я, мы были словно братья, так и жена моя тебе не чужая. Кланяйся, Елена, проси боярина!
Кушай, князь, не брезгай нашей хлебом-солью! Чем богаты, тем и рады! Вот романея, вот венгерское, вот мед малиновый, сама хозяйка на ягодах сытила!
И я еще ни у кого на
хлеб не прошу, а вы знаете, что беден только бес, который хлебца не ест, а как я еще хлебец
кушаю и даже с маслицем, я не беден.
— Нет, пожалуйста! У нас на Руси от хлеба-соли не отказываются. В Англии сорок тысяч дают, чтоб было хлебосольство, да нет, — сами с голоду умирают, а у нас отечество кормит. Извольте
кушать.
—
Кушай, — сказал о. Христофор, намазывая икру на ломтик
хлеба и подавая Егорушке.
Марина(возвращается с подносом, на котором рюмка водки и кусочек
хлеба).
Кушай.
Белогубов. Совсем другое дело-с. У него дяденька богатый-с, да и сам он образованный человек, везде может место иметь. Хоть и в учители пойдет — все хлеб-с. А я что-с? Пока не дадут места столоначальника, ничего не могу-с… Да и вы сами не захотите щи да кашу кушать-с. Это только нам можно-с, а вы барышня, вам нельзя-с. А вот получу место, тогда совсем другой переворот будет.
Он увидел бы, например, что между сиденьем и спинкой дивана затиснут был грязный батистовый платок, перед тем только покрывавший больное горло хозяйки, и что чистый надет уже был теперь, лишь сию минуту; что под развернутой книгой журнала, и развернутой, как видно, совершенно случайно, на какой бог привел странице, так что предыдущие и последующие листы перед этой страницей не были даже разрезаны, — скрывались крошки черного
хлеба и не совсем свежей колбасы, которую
кушала хозяйка и почти вышвырнула ее в другую комнату, когда раздался звонок Бегушева.
— Бабы, зовите паужинать Никиту. Барин, хлеба-соли
кушать с нами.
— Приживальщиком меня величал, дармоедом! «Нет, мол, у тебя своего крова!» А теперь небось таким же приживальщиком стал, как и аз грешный! Что Мартын Харлов, что Сувенир проходимец — теперь всё едино! Подачками тоже кормиться будет. Возьмут корку
хлеба завалящую, что собака нюхала, да прочь пошла… На, мол,
кушай! Ха-ха-ха!
Анна. А, так вы шалопай? Да, я вижу. Ну, а нам не до шутовства! Мне слушать больно. У нас забота о насущном
хлебе, а вы хотите смешить нас! Ей не агунюшки нужны! Ей нужен теплый угол да кусок
хлеба. Вот подойдет осень, этому ребенку и надеть-то нечего, и кушать-то нечего, и жить-то негде. Если дядя и не погонит, так она в нашей сырой конуре умрет через неделю. Мы на вас надеялись: она, бедная, последние деньжонки истратила, чтоб принять вас поприличнее.
—
Кушайте, милый, на здоровье. Тарас, дай им ложку и
хлеба.
— Любишь
кушать не разжевавши, я тебе говорю! — строго повторил солдат. — Так тебе и скажи: хороший человек или нет? Для меня, вот, всякий человек хорош. Я, брат, из всякой печи
хлеб едал. Где бы тебе подавиться, а я и не поперхнусь!.. Э, что ты себе думаешь: на дурака напал, что ли?
— Милости просим,
хлеба кушать…
Надежда. Милый, гордость — прекрасна, но надо же
кушать! И как это вкусно —
кушать с гордостью заработанный кусок
хлеба…
Марья Васильевна. С белым
хлебом хотите,
кушайте.
Был этот раб божий Иван в свое время молод, а теперь достигал почтенной старости, но
хлеба даром, лежа на печи, не
кушал, а служил лоцманом при Толмачевских порогах, на куриной переправе.
По субботам Пустовалов и она ходили ко всенощной, в праздники к ранней обедне и, возвращаясь из церкви, шли рядышком, с умиленными лицами, от обоих хорошо пахло, и ее шелковое платье приятно шумело; а дома пили чай со сдобным
хлебом и с разными вареньями, потом
кушали пирог.
— Рад видеть вас всех, добрые люди: милости прошу хлеба-соли откушать. Садитесь по местам и
кушайте, а пообедаете — еще к вам выйду.
— Полно,
кушал ли? Вот, братец, щец вчерашних маленько осталось; на говядине были, не пустые; а вот и лучку с
хлебом. Покушай, говорю: оно на здоровье не лишнее.
— Покушайте, гости дорогие, — заговорила в свою очередь Аксинья Захаровна. — Что мало
кушаете, Данило Тихоныч? Аль вам хозяйской хлеба-соли жаль?
За столом хозяйничала богоданная дочка Патапа Максимыча Аграфена Петровна. И кругом стола за каждой переменой кушанья она обхаживала и гостей упрашивала, не обессудили бы хлеб-соль хозяйскую,
кушали бы, что на стол поставлено, не бесчестили б усердного угощенья чем Бог послал. И все-то старозаветными приговорками она приговаривала, без коих наши прадеды куска
хлеба, бывало, не съедят в гостях, пока не услышат их из ласковых уст хлебосольной хозяйки.
—
Кушайте, гости, покушайте! Запросто, без чинов, чем Господь послал. Приневольтесь еще маленечко, по другому кусочку курничка-то скушайте. Что перестали? Аль хозяйского хлеба-соли вам жаль?
—
Кушай хорошенько, — сказала она, — на
хлеб, на соль умные люди не дуются. Знаешь пословицу: губа толще, брюхо тоньше, — а ты и так не жирен. Ешь вот эту штучку, — угощала она, подвигая Горданову фрикасе из маленьких пичужек: — я это нарочно для тебя заказала, зная, что это твое любимое.
«Я, говорит, через нее
хлеб кушаю».
— Провала на вас нет… — продолжал Зотов. — Не сгинули вы еще с глаз моих, фараоны каторжные… Небось,
кушать желаете! — усмехнулся он, кривя свое злое лицо презрительной улыбкой. — Извольте, сию минуту! Для такого стоящего рысака овса самолучшего сколько угодно!
Кушайте! Сию минуту! И великолепную дорогую собаку есть чем покормить! Ежели такая дорогая собака, как вы,
хлеба не желаете, то говядинки можно.
Честь не малая: сам губернатор обедать зовет: «Ты, говорит, Корнила Егорыч, приходи моего хлеба-соли
кушать».
— Если пожелаете кофе, я поставила в духовку. Нарочно затопила плиту с шести часов, чтобы тепленький выпили. Картошку тоже сварила, бабушка… Захотите
кушать — не ждите меня!
Хлеб на столе под тарелкой. До свиданья, бабушка! Господь с вами!
— A нам никто не верит… Даже мама. A про Вадима и Натали и говорить нечего! — произнесла Полина, тоже подходя к Даше, — a дурного мы ничего не сделали сегодня… Мы хотели
кушать и взяли
хлеба из буфетной. Разве это так дурно?
Сам батюшка наш, светлые очи, Петр Алексеевич, по приказу Божию к прадеду Адаму, в поте лица ест
хлеб свой, да и нам велел
кушать его не даром.
Архиерею же папаша написал письмо на большом листе, но с небольшою вежливостью, потому что такой уже у него был военный характер. Прописано было в коротком шутливом тоне приветствие и приглашение, что когда он приедет к нам в Перегуды, то чтобы не позабыл, что тут живет его старый камрад, «с которым их в одной степени в бурсе палями бито и за виски драно». А в закончении письма стояла просьба: «не пренебречь нашим хлебом-солью и заезжать к нам
кушать уху из печеней разгневанного налима».