Неточные совпадения
Я бросился вон из комнаты, мигом очутился на улице и опрометью побежал в дом священника, ничего не видя и не чувствуя. Там раздавались
крики, хохот и песни… Пугачев пировал с своими
товарищами. Палаша прибежала туда же за мною. Я подослал ее вызвать тихонько Акулину Памфиловну. Через минуту попадья вышла ко мне в сени с пустым штофом в руках.
Алина тоже что-то кричала, но голос ее заглушался визгом парня в лисьей шубе и
криками его
товарищей. Парень в шубе, болтая головою, встряхивая наушниками шапки, визжал...
За обедом был, между прочим, суп из черепахи; но после того супа, который я ел в Лондоне, этого нельзя было есть. Там умеют готовить, а тут наш Карпов как-то не так зарезал черепаху, не выдержал мяса, и оно вышло жестко и грубо. Подавали уток; но утки значительно похудели на фрегате. Зато
крику, шуму, веселья было без конца! Я был подавлен, уничтожен зноем. А
товарищи мои пили за обедом херес, портвейн, как будто были в Петербурге!
Алеша еще у ворот дома был встречен
криками мальчиков,
товарищей Илюшиных.
Между мертвецами поднялся ропот негодования; все вступились за честь своего
товарища, пристали к Адриану с бранью и угрозами, и бедный хозяин, оглушенный их
криком и почти задавленный, потерял присутствие духа, сам упал на кости отставного сержанта гвардии и лишился чувств.
Обыкновенным образом стрелять журавлей очень трудно и мало убьешь их, а надобно употреблять для этого особенные приемы и хитрости, то есть подкрадываться к ним из-за кустов, скирдов хлеба, стогов сена и проч. и проч. также, узнав предварительно, куда летают журавли кормиться, где проводят полдень, где ночуют и чрез какие места пролетают на ночевку, приготовить заблаговременно скрытное место и ожидать в нем журавлей на перелете, на корму или на ночевке; ночевку журавли выбирают на местах открытых, даже иногда близ проезжей дороги; обыкновенно все спят стоя, заложив голову под крылья, вытянувшись в один или два ряда и выставив по краям одного или двух сторожей, которые только дремлют, не закладывая голов под крылья, дремлют чутко, и как скоро заметят опасность, то зычным, тревожным
криком разбудят
товарищей, и все улетят.
Привлеченные шумом и
криками, которые во время этой революции неслись с острова, я и несколько моих
товарищей пробрались туда и, спрятавшись за толстыми стволами тополей, наблюдали, как Януш, во главе целой армии красноносых старцев и безобразных мегер, гнал из зáмка последних, подлежавших изгнанию, жильцов.
Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим
криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как фельдшер бросит в угол отрезанную руку; увидите, как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию
товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а увидите войну в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти…
Ужас был в доме Морозова. Пламя охватило все службы. Дворня кричала, падая под ударами хищников. Сенные девушки бегали с воплем взад и вперед.
Товарищи Хомяка грабили дом, выбегали на двор и бросали в одну кучу дорогую утварь, деньги и богатые одежды. На дворе, над грудой серебра и золота, заглушая голосом шум,
крики и треск огня, стоял Хомяк в красном кафтане.
И, выставив вперед дюжее плечо свое, он принялся раздвигать толпу, словно железным клином. Раздались
крики и ругательства, но оба
товарища подвигались вперед, не обращая на них внимания.
Потом он с удовольствием ощупал мускулы его рук и сказал что-то
товарищам, которые выразили свое одобрение шумными
криками…
«Христа ради, барин, — погорелым, калекам, слепому… Христа ради копеечку!» — раздался
крик его
товарищей; он вздрогнул, обернулся — и в этот миг решилась его участь. — Что же увидал он? русского дворянина, Бориса Петровича Палицына. Не больше.
Схвативши его за ворот, он вызвал своим
криком двух других
товарищей, которым поручил держать его, а сам полез только на одну минуту за сапог, чтобы вытащить оттуда тавлинку с табаком, освежить на время шесть раз на веку примороженный нос свой; но табак, верно, был такого рода, которого не мог вынести даже и мертвец.
Прислушиваясь к первым взрывам аплодисментов,
крикам «браво!», звукам оркестра, — он постепенно как бы оживал, воодушевлялся, и стоило режиссеру крикнуть: «Клоуны, вперед!..» — он стремительно вылетал на арену, опережая
товарищей; и уже с этой минуты, посреди взрывов хохота и восторженных «браво!» неумолкаемо раздавались его плаксивые возгласы, и быстро, до ослепления, кувыркалось его тело, сливаясь при свете газа в одно круговое непрерывное сверкание…
Достижение таких результатов сопровождалось часто таким раздирающим детским визгом, такими
криками, что
товарищи Беккера врывались в его комнату и отнимали из рук его мальчика.
Я рассказал. Прежде всего нужно понимать то, что хочешь делать, и в начале дела нужно представлять себе его возможный конец. Он всё это не понимал, не знал и — кругом во всем виноват. Я был обозлен им — стоны и
крики Капитолины, пьяное «п'дё-ем!..» — всё это еще стояло у меня в ушах, и я не щадил
товарища.
Мой
товарищ, природный украинец, приподнялся на стременах, и лицо его даже слегка покраснело под слоем загара. Он смотрел кругом, но никого и ничего не было видно. Ветер тихо шевелил соломою крыши, чуть-чуть шелестела тайга, и жалобный переливчатый
крик орленка или коршуна один резко нарушал тишину. Казалось, вот-вот сейчас дрогнет что-то и вся эта иллюзия малороссийского хуторка на дальнем севере расплывется, как дымное марево…
— Берите и нас!.. Арестуйте и нас вместе с ними! Мы хотим быть с нашими
товарищами! — раздались вдруг
крики из особой толпы нематрикулистов, и вся она хлынула вперед, на соединение с арестованными.
Только тогда очнулись, сбросив оцепенение, наши гости. Молодые джигиты быстро вскакивали на коней и летели вдогонку за бесстрашным душманом и его
товарищами. А из сакли, услыхав жалобный
крик своей дочки, выбежала слепая бабушка Аминат.
— Сидите, Вандергуд. Мне достаточно этого
товарища. — Он быстро достал из стола тот револьвер и с особенным чувством любви и даже нежности мягко охватил его широкой ладонью и бережно сунул в карман. Он вышел, и слышен был
крик, которым его встретили у ворот.
Само начальство было, кажется, тронуто воодушевлявшим нас духом и, в ознаменование своего к нам благоволения, не вменило в вину нашим
товарищам нарушения субординации, выразившееся их прощальным
криком из строя.
Клич подхватывался, передавался по всему городу, и каждый студент обязан был бежать на выручку к
товарищам. Впрочем, в мое время
крик этот уже был запрещен.
Ничего в жизни не легло у меня на душу таким загрязняющим пятном, как этот проклятый день. Даже не пятном: какая-то глубокая трещина прошла через душу как будто на всю жизнь. Я слушал оживленные рассказы
товарищей о демонстрации, о переговорах с Грессером и препирательствах с ним, о том, как их переписывали… Им хорошо. Исключат из университета, вышлют. Что ждет их дома? Упреки родителей, брань,
крики, выговоры? Как это не страшно! Или — слезы, горе, отчаяние? И на это можно бы идти.
На
крик этот прибежали его служители. Составлено наскоро совещание и постановлено: догнать слепца и его
товарища, разлучить их силою и, связав, увезти последнего с собою; но адский совет был расстроен послышавшимися издали двумя голосами, разговаривавшими по-русски. Они довольно внятно раздавались по заре, уже занимавшейся. Раскольники стали прислушиваться к ним, завернув за избу.
Несколько домочадцев, составлявших двор деспота, бросилось было, чтобы схватить Хабара, но отступили, испуганные ли его грозным, неподвижным положением или
криками русских, что они бревна целого не оставят в доме, если только дотронется кто до их
товарища.
Казнь происходила на Васильевском острове, у здания Двенадцати коллегий, где теперь университет. Один из палачей нагнулся, между тем другой схватил ее руками, приподнял на спину своего
товарища, наклонив ее голову, чтобы не задеть кнутом. Свист кнута и дикие
крики наказуемой разносились среди тишины, наполненной войском и народом, но казавшейся совершенно пустой площади. Никто, казалось, жестом не хотел нарушать отправления этого жестокого правосудия. После кнута Наталье Федоровне вырезали язык.
Дождь между тем все лил и лил. Ночи были темные, непроглядные. Холодный северный ветер уныло завывал в горах. Войска двигались молча, черной массой, подобно тысячеголовому чудовищу. Изредка слышались проклятия по адресу Тугута, да невольно вырывавшийся
крик неожиданности при падении в бездонную пропасть выбившегося из сил или неосторожно поскользнувшегося
товарища. Этот
крик, да крестное знамение
товарищей были ему надгробною молитвою. Чудовище ползло дальше.
Что̀ такое? — спрашивал он, но
товарищ его уже скакал по направлению к
крикам, мимо Василия Блаженного.
Товарищи рассказывали офицеру, что
крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту.