Неточные совпадения
Наконец один
цвет привлек обезоруженное внимание покупателя; он сел в
кресло к окну, вытянул из шумного шелка длинный конец, бросил его на колени и, развалясь, с трубкой в зубах, стал созерцательно неподвижен.
Тетушка Анны Сергеевны, княжна Х……я, худенькая и маленькая женщина с сжатым в кулачок лицом и неподвижными злыми глазами под седою накладкой, вошла и, едва поклонившись гостям, опустилась в широкое бархатное
кресло, на которое никто, кроме ее, не имел права садиться. Катя поставила ей скамейку под ноги: старуха не поблагодарила ее, даже не взглянула на нее, только пошевелила руками под желтою шалью, покрывавшею почти все ее тщедушное тело. Княжна любила желтый
цвет: у ней и на чепце были ярко-желтые ленты.
По ночам, волнуемый привычкой к женщине, сердито и обиженно думал о Лидии, а как-то вечером поднялся наверх в ее комнату и был неприятно удивлен: на пружинной сетке кровати лежал свернутый матрац, подушки и белье убраны, зеркало закрыто газетной бумагой,
кресло у окна — в сером чехле, все мелкие вещи спрятаны,
цветов на подоконниках нет.
Озябшими руками Самгин снял очки, протер стекла, оглянулся: маленькая комната, овальный стол, диван, три
кресла и полдюжины мягких стульев малинового
цвета у стен, шкаф с книгами, фисгармония, на стене большая репродукция с картины Франца Штука «Грех» — голая женщина, с грубым лицом, в объятиях змеи, толстой, как водосточная труба, голова змеи — на плече женщины.
Белые двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в сад. Здесь жила женщина. В углу, в
цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких
кресла, за дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Пока она спала, ей все стены ее двух комнаток чьи-то руки обвешали гирляндами из зелени и
цветов. Она хотела надеть свою простенькую блузу, а наместо ее, на
кресле, подле кровати, нашла утреннее неглиже из кисеи и кружев с розовыми лентами.
Mariette в шляпе, но уже не в черном, а в каком-то светлом, разных
цветов платье сидела с чашкой в руке подле
кресла графини и что-то щебетала, блестя своими красивыми смеющимися глазами.
Цветов пропасть, убранство отличное, сама сидит в таких мудреных
креслах и голову назад завалила на подушки; и родственница прежняя тут сидит, да еще какая-то барышня белобрысая, в зеленом платье, криворотая, компаньонка должно быть.
И дом у него старинной постройки; в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей; тут же направо буфет с трубками и утиральниками; в столовой фамильные портреты, мухи, большой горшок ерани и кислые фортепьяны; в гостиной три дивана, три стола, два зеркала и сиплые часы, с почерневшей эмалью и бронзовыми, резными стрелками; в кабинете стол с бумагами, ширмы синеватого
цвета с наклеенными картинками, вырезанными из разных сочинений прошедшего столетия, шкафы с вонючими книгами, пауками и черной пылью, пухлое
кресло, итальянское окно да наглухо заколоченная дверь в сад…
Венская мебель,
цветы, американский аристон и гнутое
кресло, на котором Л. качается после обеда.
Кругом, в беспорядке, на постели, в ногах, у самой кровати на
креслах, на полу даже, разбросана была снятая одежда, богатое белое шелковое платье,
цветы, ленты.
Старинные
кресла и диван светлого березового выплавка, с подушками из шерстяной материи бирюзового
цвета, такого же
цвета занавеси на окнах и дверях; той же березы письменный столик с туалетом и кроватка, закрытая белым покрывалом, да несколько растений на окнах и больше ровно ничего не было в этой комнатке, а между тем всем она казалась необыкновенно полным и комфортабельным покоем.
Мы их все развесили в гирляндах и в горшках расставили, и такие
цветы тут были, что как целые деревья, в больших кадках; их мы по углам расставили и у
кресел мамаши, и как мамаша вышла, то удивилась и очень обрадовалась, а Генрих был рад…
Мебель уставлена симметрически; посредине диван, перед ним стол и по бокам
кресла; диван и
кресла крыты ярко-голубым штофом, но спинки у них обтянуты коленкором под
цвет.
Она с неудовольствием опустилась опять в
кресло и опять с трепетным ожиданием устремила взгляд на рощу, не замечая ничего вокруг. А вокруг было что заметить: декорация начала значительно изменяться. Полуденный воздух, накаленный знойными лучами солнца, становился душен и тяжел Вот и солнце спряталось. Стало темно. И лес, и дальние деревни, и трава — все облеклось в безразличный, какой-то зловещий
цвет.
— Это очень мило и не марко: для мужского кабинета надобно выбирать непременно темные
цвета: светлые скоро портятся от дыму. А вот здесь, в маленьком пассаже, который ведет из будущего вашего кабинета в спальню, я устрою боскет — не правда ли, это будет прекрасно? Там поставлю одно
кресло, так, чтобы я могла, сидя на нем, читать или работать и видеть вас в кабинете.
Перед диваном, на круглом столе, покрытом чистой скатертью, возвышался наполненный душистым шоколадом, окруженный чашками, графинами с сиропом, бисквитами и булками, даже
цветами, — огромный фарфоровый кофейник; шесть тонких восковых свечей горело в двух старинных серебряных шандалах; с одной стороны дивана вольтеровское
кресло раскрывало свои мягкие объятия — и Санина посадили именно в это
кресло.
Несмотря на свое безобразие, Янгуржеев заметно франтил и молодился, и в настоящее время, например, он, чистейшим образом выбритый, в сюртуке
цвета индийской бронзы, в жилете из рытого бархата и в серых брюках, сидел, как бы несколько рисуясь, в
кресле и имел при этом на губах постоянную усмешку.
Иногда я заставал ее перед зеркалом, — она сидела на низеньком
кресле, причесывая волосы; концы их лежали на коленях ее, на ручках
кресла, спускались через спинку его почти до полу, — волосы у нее были так же длинны и густы, как у бабушки. Я видел в зеркале ее смуглые, крепкие груди, она надевала при мне лиф, чулки, но ее чистая нагота не будила у меня ощущений стыдных, а только радостное чувство гордости за нее. Всегда от нее исходил запах
цветов, защищавший ее от дурных мыслей о ней.
Усадьба Гурмыжской, верстах в пяти от уездного города. Большая зала. Прямо две двери: одна выходная, другая в столовую; направо от зрителей окно и дверь в сад; налево две двери: одна во внутренние комнаты, другая в коридор. Богатая старинная мебель, трельяжи,
цветы, у окна рабочий столик, налево круглый стол и несколько
кресел.
В ее комнате были
кресла в чехлах, кровать с белым летним одеялом и хозяйские
цветы, на стенах висели олеографии, и не было ничего, что напоминало бы о том, что здесь живет женщина и бывшая курсистка.
Фома молча поклонился ей, не слушая ни ее ответа Маякину, ни того, что говорил ему отец. Барыня пристально смотрела на него, улыбаясь приветливо. Ее детская фигура, окутанная в какую-то темную ткань, почти сливалась с малиновой материей
кресла, отчего волнистые золотые волосы и бледное лицо точно светились на темном фоне. Сидя там, в углу, под зелеными листьями, она была похожа и на
цветок и на икону.
Лакей довел Елену до гостиной, которая тоже имела какой-то чересчур определенный характер;
цветы, например, расставлены были в ней совершенно по ранжиру, пепельницы на столе — тоже по ранжиру,
кресла — тоже по ранжиру.
Бедная, но чистенькая комната. В глубине дверь в переднюю; слева от зрителей дверь во внутренние комнаты; с той же стороны, ближе к зрителям, диван; перед ним стол, покрытый цветною скатертью; два
кресла. На правой стороне два окна с чистыми белыми занавесками; на окнах
цветы, между окон зеркало; ближе к зрителям пяльцы.
— Вам поздно думать о любви, — начала, медленно приподнимаясь с
кресла, Ида… — Мы вас простили, но за вами, как Авелева тень за Каином, пойдет повсюду тень моей сестры. Каждый
цветок, которым она невинно радовалась; птичка, за которой она при вас следила по небу глазами, само небо, под которым мы ее лелеяли для того, чтобы вы отняли ее у нас, — все это за нее заступится.
И, когда он, в ответ на её слова, покорно склонил голову, они ушли с террасы в комнаты, откуда вскоре раздались аккорды рояля и звуки настраиваемой скрипки. Ипполит Сергеевич сидел в удобном
кресле у перил террасы, скрытой от солнца кружевной завесой дикого винограда, всползавшего с земли до крыши по натянутым бечёвкам, и слышал всё, что говорят сестра и Бенковский. Окна гостиной, закрытые только зеленью
цветов, выходили в парк.
Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком судьба смеялась —
И жребий выпал… час настал…
Тогда Авдотья Николавна,
Встав с
кресел, медленно и плавно
К столу в молчаньи подошла —
Но только
цвет ее чела
Был страшно бледен. Обомлела
Толпа. Все ждут чего-нибудь —
Упреков, жалоб, слез… Ничуть!
Она на мужа посмотрела
И бросила ему в лицо
Свое венчальное кольцо...
Теперь кружок понтёров праздных
Вообразить прошу я вас,
Цвета их лиц разнообразных,
Блистанье их очков и глаз,
Потом усастого героя,
Который понтирует стоя;
Против него меж двух свечей
Огромный лоб, седых кудрей
Покрытый редкими клочками,
Улыбкой вытянутый рот
И две руки с колодой — вот
И вся картина перед вами,
Когда прибавим вдалеке
Жену на
креслах в уголке.
На неуклюжем и пухлом
кресле восседает сам хозяин в шлафроке травяного
цвета с малиновыми плисовыми отворотами и вышитой ермолке азиатского происхождения, а возле хозяина храпит безобразно толстый и негодный пес в вонючем медном ошейнике…
(Пётр незаметно уходит. Вере скучно, она стоит сзади
кресла няньки, прикрепляя ей на голову бумажные
цветы с абажура лампы. Любовь смотрит на всех из угла неподвижным взглядом. Надежда всё время охорашивается, тихонько напевая.)
Марья Сергеевна, нестарая еще женщина, но полная и не по летам уже обрюзглая, с земляным
цветом лица и с немного распухшим от постоянного насморка носом; когда говорит, то тянет слова. Она полулежит на диване, кругом обложенная подушками. Как бы в противоположность ей, невдалеке от дивана, бодро и прямо сидит в
кресле Вильгельмина Федоровна, в модной шляпе и дорогой шали.
Было жутко. Сквозь
цветы на подоконнике и ветви клёна перед окном проникли в комнату лучи луны и нарисовали на полу теневой, дрожащий узор. Одно из пятен, в центре узора, очень походило на голову хозяйки
кресла. Как и тогда, при торге, эта голова, в тёмном, мохнатом чепце, укоризненно качается, и старческие губы шамкают ему, мельнику...
— Господи, помилуй! — вздохнул Тихон Павлович. Потом он встал с
кресла, составил
цветы с подоконника на пол, а сам уселся на их место.
Вместе с тем, мнимый больной сам приходит в ужас и падает в
кресло, когда делаете вы замечание о
цвете его лица, прыщик на носу и тому подобное.
Лакей, облокотившись на свое
кресло, дремал на козлах, почтовый ямщик, покрикивая бойко, гнал крупную потную четверку, изредка оглядываясь на другого ямщика, покрикивавшего сзади в коляске. Параллельные широкие следы шин ровно и шибко стлались по известковой грязи дороги. Небо было серо и холодно, сырая мгла сыпалась на поля и дорогу. В карете было душно и пахло одеколоном и пылью. Больная потянула назад голову и медленно открыла глаза. Большие глаза были блестящи и прекрасного темного
цвета.
В гостиной было тихо, так тихо, что явственно слышалось, как стучал по потолку залетевший со двора слепень. Хозяйка дачи, Ольга Ивановна, стояла у окна, глядела на цветочную клумбу и думала. Доктор
Цветков, ее домашний врач и старинный знакомый, приглашенный лечить Мишу, сидел в
кресле, покачивал своею шляпой, которую держал в обеих руках, и тоже думал. Кроме них в гостиной и в смежных комнатах не было ни души. Солнце уже зашло, и в углах, под мебелью и на карнизах стали ложиться вечерние тени.
Аксинья отворила ей дверь в большую низковатую комнату с тремя окнами. Свет сквозь полосатые шторы ровно обливал ее. Воздух стоял в ней спертый. Окна боялись отпирать. Хорошая рядская мебель в чехлах занимала две стены в жесткой симметрии: диван, стол, два
кресла. В простенках узкие бронзовые зеркала. На стенах олеографии в рамах. Чистота отзывалась раскольничьим домом. Крашеный пол так и блестел. По нем от одной двери к другой шли белые половики. На окнах
цветы и бутыли с красным уксусом.
Те же
цветы на окнах, два горшка у двери в залу, зеркало с бронзой в стиле империи, стол, покрытый шитой шелками скатерью, другой — зеленым сукном, весь обложенный книгами, газетами, журналами, крохотное письменное бюро, качающееся
кресло, мебель ситцевая, мягкая, без дерева, какая была в моде до крымской кампании, две картины и на средней стене, в овальной раме, портрет светской красавицы — в платье сороковых годов, с блондами и венком в волосах.
У входа во вторую продольную залу — направо — стол с продажей афиш. Билетов не продают. В этой зале, откуда ход на хоры, стояли группы мужчин, дамы только проходили или останавливались перед зеркалом. Но в следующей комнате, гостиной с арками, ведущей в большую залу, уже разместились дамы по левой стене, на диванах и
креслах, в светлых туалетах, в
цветах и полуоткрытых лифах.
В
кресле, свесив голову на грудь, спала ее мать — Елена Никифоровна Долгушина, закутанная по пояс во фланелевое одеяло. Отекшее землистое лицо с перекошенным ртом и закрытыми глазами смотрело глупо и мертвенно. На голове надета была вязанная из серого пуха косынка. Обрюзглое и сырое тело чувствовалось сквозь шерстяной капот в
цветах и ярких полосках по темному фону. Она сильно всхрапывала.
Эти уже не ходили на Пасху в приходский храм, а приезжали в «свою министерскую церковь», где их с предупредительностию провожал дежурный чиновник и подавал унесенное из канцелярии мужнино
кресло; дьякон подкаждал им грациозным движением щегольски рокочущего кадила с стираксой, а батюшка говорил: «
цветите и благоухайте!»
Гостиная, убранная так же, как и зала, по-старинному, мебелью красного дерева, с лакированными спинками и мягкими подушками, обитыми коричневым сафьяном, атласными такого же
цвета гардинами на окнах, заставленных жардиньерками, полными
цветов, была бы мрачна, если бы не вышитые подушки на диване, скамеечки и разбросанные там и сям на столиках и
креслах белоснежные вязаные салфеточки, придававшие ей уютный и приветливый вид и указывавшие, как и чистота залы, на заботливую аккуратную женскую руку.
Мебель состояла из мягких, обитых тоже не первой свежести, но, видно, тщательно сохраняемой шелковой материей темно-синего
цвета, дивана,
кресел, стульев, chaise longue и преддиванного стола, покрытого бархатною скатертью.
Он не приподнялся с
кресла, на котором сидел одетый в темно-синий шелковый халат, с бархатным отворотом такого же
цвета, но более темным.
Пестрый, с азиатскими узорами ярких
цветов, ковер упадал с
кресел пошевень почти до земли.
Совершенная блондинка, с золотисто-льняным
цветом роскошных волос, с миниатюрной, но изящной фигуркой, прелестным личиком прозрачной белизны и нежным румянцем, с ангельским, каким-то не от мира сего выражением, она была бесконечно доброй девушкой, обожающей своего старого отца и довольной своим положением, находясь за последние годы безотлучно при нем, так как он уже несколько лет не сходил с
кресла на колесах, и ведя все домашнее хозяйство.
В небольшой гостиной у окна в углу сидела в вольтеровских
креслах старушка, одетая в тафтяный дикого
цвета на вате шлафрок.
Войдя в желтый кабинет, называвшийся так по
цвету обивки мебели и портьер, граф Стоцкий бросился в
кресло, закрыл глаза и схватился руками за голову.
Усадили княжну в огромные президентские
кресла, которых древность и истертый бархат черного порыжелого
цвета еще резче выказывали это юное, прелестное творение, разрумяненное морозом, в блестящей одежде, полураспахнувшейся как бы для того, чтобы обличить стройность и негу ее форм.
— Помнишь, осенью была статейка в «Красном студенчестве»? Она теперь все у меня в голове. Как это там? «Дни наши насыщены не запахом ландышей и полевых
цветов, а запахом йода… Кто расскажет людям о нашей обыкновенной студенческой любви, распинаемой на голгофе гинекологического
кресла?»