Неточные совпадения
Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь
города (или
края) в данный период времени, но разные обстоятельства мешали этому предприятию.
Впрочем, приезжий делал не всё пустые вопросы; он с чрезвычайною точностию расспросил, кто в
городе губернатор, кто председатель палаты, кто прокурор, — словом, не пропустил ни одного значительного чиновника; но еще с большею точностию, если даже не с участием, расспросил обо всех значительных помещиках: сколько кто имеет душ крестьян, как далеко живет от
города, какого даже характера и как часто приезжает в
город; расспросил внимательно о состоянии
края: не было ли каких болезней в их губернии — повальных горячек, убийственных каких-либо лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такою точностию, которая показывала более, чем одно простое любопытство.
Но уж дробит каменья молот,
И скоро звонкой мостовой
Покроется спасенный
город,
Как будто кованой броней.
Однако в сей Одессе влажной
Еще есть недостаток важный;
Чего б вы думали? — воды.
Потребны тяжкие труды…
Что ж? это небольшое горе,
Особенно, когда вино
Без пошлины привезено.
Но солнце южное, но море…
Чего ж вам более, друзья?
Благословенные
края!
— С одной стороны
города Варавка построил бойни и тюрьму, — заворчал Иноков, шагая по
краю оврага, — с другой конкурент его строит казарму.
Вечерами Самгин гулял по улицам
города, выбирая наиболее тихие, чтоб не встретить знакомых; зайти в «Наш
край» ему не хотелось; Варавка сказал о газете...
Самгин, как всегда, слушал, курил и молчал, воздерживаясь даже от кратких реплик. По стеклам окна ползал дым папиросы, за окном, во тьме, прятались какие-то холодные огни, изредка вспыхивал новый огонек, скользил, исчезал, напоминая о кометах и о жизни уже не на окраине
города, а на
краю какой-то глубокой пропасти, неисчерпаемой тьмы. Самгин чувствовал себя как бы наполненным густой, теплой и кисловатой жидкостью, она колебалась, переливалась в нем, требуя выхода.
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни в странном
городе, построенном на
краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени садов, прятались домики и церкви Нижнего Новгорода.
И какие бы страсти и предприятия могли волновать их? Всякий знал там самого себя. Обитатели этого
края далеко жили от других людей. Ближайшие деревни и уездный
город были верстах в двадцати пяти и тридцати.
В Петербурге Райский поступил в юнкера: он с одушевлением скакал во фронте, млея и горя, с бегающими по спине мурашками, при звуках полковой музыки, вытягивался, стуча саблей и шпорами, при встрече с генералами, а по вечерам в удалой компании на тройках уносился за
город, на веселые пикники, или брал уроки жизни и любви у столичных русских и нерусских «Армид», в том волшебном царстве, где «гаснет вера в лучший
край».
Деревня и
город построены на самом
краю утеса.
Еще до сих пор не определено, до какой степени может усилиться шерстяная промышленность, потому что нельзя еще, по неверному состоянию
края, решить, как далеко может быть она распространена внутри колонии. Но, по качествам своим, эта шерсть стоит наравне с австралийскою, а последняя высоко ценится на лондонском рынке и предпочитается ост-индской. Вскоре возник в этом углу колонии
город Грем (Grahamstown) и порт Елизабет, через который преимущественно производится торговля шерстью.
День прошел благополучно, но в ночь Маша занемогла. Послали в
город за лекарем. Он приехал к вечеру и нашел больную в бреду. Открылась сильная горячка, и бедная больная две недели находилась у
края гроба.
Между разными распоряжениями из Петербурга велено было в каждом губернском
городе приготовить выставку всякого рода произведений и изделий
края и расположить ее по трем царствам природы. Это разделение по царствам очень затруднило канцелярию и даже отчасти Тюфяева. Чтоб не ошибиться, он решился, несмотря на свое неблагорасположение, позвать меня на совет.
Далеко от Украинского
края, проехавши Польшу, минуя и многолюдный
город Лемберг, идут рядами высоковерхие горы.
Банды появились уже и в нашем
крае. Над жизнью
города нависала зловещая тень. То и дело было слышно, что тот или другой из знакомых молодых людей исчезал. Ушел «до лясу». Остававшихся паненки иронически спрашивали: «Вы еще здесь?» Ушло до лясу несколько юношей и из пансиона Рыхлинского…
В пятидесятые и шестидесятые годы, когда по Амуру, не щадя солдат, арестантов и переселенцев, насаждали культуру, в Николаевске имели свое пребывание чиновники, управлявшие
краем, наезжало сюда много всяких русских и иностранных авантюристов, селились поселенцы, прельщаемые необычайным изобилием рыбы и зверя, и, по-видимому,
город не был чужд человеческих интересов, так как был даже случай, что один заезжий ученый нашел нужным и возможным прочесть здесь в клубе публичную лекцию.
Движение на улицах здесь гораздо значительнее, чем в наших уездных
городах, и это легко объяснить приготовлениями к встрече начальника
края, главным же образом — преобладанием в здешнем населении рабочего возраста, который большую часть дня проводит вне дома.
5 июля 1890 г. я прибыл на пароходе в г. Николаевск, один из самых восточных пунктов нашего отечества. Амур здесь очень широк, до моря осталось только 27 верст; место величественное и красивое, но воспоминания о прошлом этого
края, рассказы спутников о лютой зиме и о не менее лютых местных нравах, близость каторги и самый вид заброшенного, вымирающего
города совершенно отнимают охоту любоваться пейзажем.
— Погоди, — сказал он. — Не знаю, впрочем, удастся ли мне объяснить тебе, как следует… Что такое красный звон, ты можешь узнать не хуже меня: ты слышал его не раз в
городах, в большие праздники, только в нашем
краю не принято это выражение…
Прости и ты, мой
край родной,
Прости, несчастный
край!
И ты… о
город роковой,
Гнездо царей… прощай!
Кто видел Лондон и Париж,
Венецию и Рим,
Того ты блеском не прельстишь,
Но был ты мной любим...
Город О… мало изменился в течение этих восьми лет; но дом Марьи Дмитриевны как будто помолодел: его недавно выкрашенные стены белели приветно и стекла раскрытых окон румянились и блестели на заходившем солнце; из этих окон неслись на улицу радостные легкие звуки звонких молодых голосов, беспрерывного смеха; весь дом, казалось, кипел жизнью и переливался весельем через
край.
— Шишка и есть: ни конца ни
краю не найдешь. Одним словом, двухорловый!.. Туда же, золота захотел!.. Ха-ха!.. Так я ему и сказал, где оно спрятано. А у меня есть местечко… Ох какое местечко, Яша!.. Гляди-ка, ведь это кабатчик Ермошка на своем виноходце закопачивает? Он… Ловко. В
город погнал с краденым золотом…
Даже скажу более: от тебя зависит выбор места в здешних
краях; впрочем, дело не в том или другом
городе, главное — чтобы быть нам соединенным под одной крышей.
— Были у нас в
городе вольтижеры, — говорила она ему, — только у них маленький этот мальчик, который прыгает сквозь обручи и сквозь бочку, как-то в середину-то бочки не попал, а в
край ее головой ударился, да так как-то пришлось, что прямо теменным швом: череп-то весь и раскололся, мозг-то и вывалился!..
Снился ей желтый песчаный курган за болотом, по дороге в
город. На
краю его, над обрывом, спускавшимся к ямам, где брали песок, стоял Павел и голосом Андрея тихо, звучно пел...
Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду и представляло все типические черты любого из мелких
городов Юго-западного
края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия.
Казалось бы, это ли не жизнь! А между тем все крутогорские чиновники, и в особенности супруги их, с ожесточением нападают на этот
город. Кто звал их туда, кто приклеил их к столь постылому для них
краю? Жалобы на Крутогорск составляют вечную канву для разговоров; за ними обыкновенно следуют стремления в Петербург.
Так, например, дорога от
городов: Орлова, Слободского и Вятки до Ношульской пристани находится в самом печальном состоянии, а от тех же
городов до Быковской пристани почти вовсе не существует дороги, между тем как проложение до нее удобного тракта, по причине выгоднейшего ее положения, сравнительно с Ношульскою пристанью, было бы благодеянием для целого
края.
Но не успел он прослужить здесь и двух лет, как через
город случилось проезжать начальнику какого-то отдаленного
края.
Как он сначала один
город спалит, потом за другой примется, камня на камне в них не оставит — все затем, чтоб как можно больше вверенному
краю пользы принести.
В отдаленных
краях Сибири, среди степей, гор или непроходимых лесов, попадаются изредка маленькие
города, с одной, много с двумя тысячами жителей, деревянные, невзрачные, с двумя церквами — одной в
городе, другой на кладбище, —
города, похожие более на хорошее подмосковное село, чем на
город.
Я смотрел в овраг, до
краев налитый сыроватой августовской тьмою. Из оврага поднимался запах яблоков и дынь. По узкому въезду в
город вспыхивали фонари, все было насквозь знакомо. Вот сейчас загудит пароход на Рыбинск и другой — в Пермь…
Он послал меня в
город за полицией, а сам присел на
край ямы, опустив в нее ноги, зябко кутаясь в потертое пальто. Известив о самоубийстве городового, я быстро прибежал назад, но за это время октавист допил водку покойника и встретил меня, размахивая пустой бутылкой.
Запад потухал. Тучка бродила по небу, блуждала, подкрадывалась, — мягкая обувь у туч, — подсматривала. На ее темных
краях загадочно улыбался темный отблеск. Над речкою, что текла меж садом и
городом, тени домов да кустов колебались, шептались, искали кого-то.
Когда над
городом пела и металась вьюга, забрасывая снегом дома до крыш, шаркая сухими мохнатыми крыльями по ставням и по стенам, — мерещился кто-то огромный, тихонький и мягкий: он покорно свернулся в шар отребьев и катится по земле из
края в
край, приминая на пути своём леса, заполняя овраги, давит и ломает
города и села, загоняя мягкою тяжестью своею обломки в землю и в безобразное, безглавое тело своё.
В бескрасочной мутной дали полинявших полей, на
краю неба стояла горой синеватая туча, от неё лениво отрывались тяжёлые клочья и ползли к
городу низко над холмами.
Приехавши в главный
город края, мы остановились в большом казенном доме, в котором мы буквально терялись как в пустыне (князь не имел семейства). Было раннее утро, и мне смертельно хотелось спать, но он непременно желал, чтобы немедленно произошло официальное представление, и потому разослал во все концы гонцов с известием о своем прибытии. Через два часа залы дома уже были наполнены трепещущими чиновниками.
Итак, и Феденька, и Навозный
край зажили на славу, проклиная либералов за то, что они своим буйством накликали на
край различные бедствия. Сложилась даже легенда, что бедствия не прекратятся, покуда в
городе существует хоть один либерал, и что только тогда, когда Феденька окончательно разорит гнездо нечестия, можно будет не страховать имуществ, не удобрять полей, не сеять, не пахать, не жать, а только наполнять житницы…
Сделаться баснею, шуткою
города и целого
края, может быть подвергнуться клеветам?
Не выезжая никогда из
города, она не имела никакого понятия о жизни деревенских небогатых помещиков, рассеянных по разным захолустьям обширного
края.
— Это ты теперь только так говоришь, Олеся. Почти все девушки то же самое говорят и все же замуж выходят. Подожди немного: встретишься с кем-нибудь, полюбишь — тогда не только в
город, а на
край света с ним пойдешь.
И Круциферский потащился с женой и детьми с одного
края России в другой и поселился в губернском
городе NN.
Кругом болота, узкая песчаная полоса берега, и в море выдавалась огромная лагуна, заросшая камышом и кугой, обнесенная валами песку со стороны моря, как бы
краями чаши, такими высокими валами, что волны не поднимались выше их, а весь берег вправо и влево был низким местом, ниже уровня моря, а дальше в непроходимых лесах, на громадном пространстве на север до реки Риона и далее до
города Поти, были огромные озера-болота, место зимовки перелетных птиц.
Залив — точно чаша, полная темным пенным вином, а по
краям ее сверкает живая нить самоцветных камней, это огни
городов — золотое ожерелье залива.
Края черных туч тоже в огне, на красных пятнах зловеще рисуются угловатые куски огромных строений; там и тут, точно раны, сверкают стекла; разрушенный, измученный
город — место неутомимого боя за счастье — истекает кровью, и она дымится, горячая, желтоватым удушливым дымом.
Подойдя однажды к платформе, я увидел на ней Урманова, Он стоял на
краю и смотрел по направлению к Москве. Полотно дороги лежало между откосами насыпи, пустынное, с двумя парами рельсов и линией телеграфных столбов. Взгляд убегал далеко вперед, за этими суживающимися полосками, которые терялись вдали, и над ними вился тот дымок или туман, по которому узнается присутствие невидного большого и шумного
города.
Экспедиция благополучно проехала все леса и пустыни и наконец после долгого странствия, явилась в главном
городе «отдаленнейшего
края» к генерал-губернатору.
И через восемь дней он ехал по дороге от
города на станцию; тихо ехал по
краю избитого шоссе с вывороченным булыжником, торчавшим среди глубоких выбоин, в них засохла грязь, вздутая горбом, исчерченная трещинами.
Мы только что прошли какой-то
город и вышли на луг, где уже расположился шедший впереди нас первый полк. Местечко было хорошее: с одной стороны река, с другой — старая чистая дубовая роща, вероятно место гулянья для жителей городка. Был хороший теплый вечер; солнце садилось. Полк стал; составили ружья. Мы с Житковым начали натягивать палатку; поставили столбики; я держал один
край полы, а Житков палкой забивал колышек.
Как только заглянула в
город весна, ушёл я, решив сходить в Сибирь — хвалили мне этот
край, — а по дороге туда остановил меня человек, на всю жизнь окрыливший душу мою, указав мне верный к богу путь.