Неточные совпадения
В
двери явилась Лидия. Она встала, как бы споткнувшись о порог, которого не было; одной рукой схватилась за
косяк, другой прикрыла глаза.
Не пожелав узнать, что он запрещает, Лидия встала из-за стола и ушла, раньше чем Варавка успел остановить ее. В
дверях, схватясь за
косяк, она сказала...
Клим вскочил с постели, быстро оделся и выбежал в столовую, но в ней было темно, лампа горела только в спальне матери. Варавка стоял в
двери, держась за
косяки, точно распятый, он был в халате и в туфлях на голые ноги, мать торопливо куталась в капот.
Подумав, что крючок заскочил в кольцо сам собою, потому что
дверью сильно хлопнули, Самгин пошел в столовую, взял хлебный нож, намереваясь просунуть его в щель между
косяком и
дверью и приподнять крючок.
Дверь была полуотворена; между
дверью и
косяком была такая славная щель, — Марья Алексевна приложила к ней глаз и навострила уши.
Над внутреннею задвижкой амбара или клети, имеющею на себе зарубку, проверчена в дверном
косяке сквозная дыра; хозяин, желая запереть амбарушку, пропускает выпрямленный ключ снаружи внутрь; опускная короткая его половина, вышед из отверстия, сейчас опускается и попадает прямо в зарубку; повернув направо или налево, смотря по устройству
двери, он задвигает внутренний засов.
Оконные рамы привезли и, за неимением
косяков, приколотили их снаружи довольно плотно; но
дверей не было, и их продолжали заменять коврами, что мне казалось нисколько не хуже
дверей.
Отец уверял, что рамы привезут завтра и без
косяков, которые еще не готовы, приколотят снаружи, а вместо
дверей покуда советовал повесить ковер.
В
дверях встал Андрей — он был выше
двери и теперь, стоя в ней, как в раме, странно подогнул колени, опираясь одним плечом о
косяк, а другое, шею и голову выставив вперед.
Вечером, когда она пила чай, за окном раздалось чмоканье лошадиных копыт по грязи и прозвучал знакомый голос. Она вскочила, бросилась в кухню, к
двери, по сеням кто-то быстро шел, у нее потемнело в глазах, и, прислонясь к
косяку, она толкнула
дверь ногой.
Остроумно придумывая разные фигуры, он вместе с тем сейчас же принялся зубоскалить над Марфиным и его восторженным обожанием Людмилы, на что она не без досады возражала: «Ну, да, влюблена, умираю от любви к нему!» — и в то же время взглядывала и на стоявшего у
дверей Марфина, который, опершись на
косяк, со сложенными, как Наполеон, накрест руками, и подняв, по своей манере, глаза вверх, весь был погружен в какое-то созерцательное состояние; вылетавшие по временам из груди его вздохи говорили, что у него невесело на душе; по-видимому, его более всего возмущал часто раздававшийся громкий смех Ченцова, так как каждый раз Марфина при этом даже подергивало.
Подбежал Максим, тоже пьяный, и вдвоем они потащили меня по палубе к своей каюте, мимо спящих пассажиров. Но у
дверей каюты стоял Смурый, в
двери, держась за
косяки, — Яков Иваныч, а девица колотила его по спине кулаками и пьяным голосом кричала...
Сквозь узкую щель у
косяка Передонов увидел, что Антоша сидел у стола, спиной к
двери, рядом с маленькой девочкой в белом платьице.
Держась рукою за плечо гостя, он дошёл с ним до
двери, остановился, вцепившись в
косяк, и сказал.
Матвей стоял в
двери, держась за
косяки, точно распятый, и бормотал...
У крыльца, склонив голову набок и пощипывая бороду, стоял Шакир, а в
дверях амбара качалась кривобокая фигура дворника Маркуши. Прячась за
косяк, Матвей Савельев смотрел на складную фигурку мальчика и думал...
— Ой, господи, кто это? — тихонько крикнула она, схватясь за
косяк, и тотчас над её плечом поднялась встрёпанная голова Никона, сердито сверкнули побелевшие глаза, он рванул женщину назад, плотно прикрыл
дверь и — тоже босой, без пояса, с расстёгнутым воротом пошёл на Кожемякина, точно крадучись, а подойдя вплоть, грозно спросил...
— А вы — скорее! — сказал горбун сурово и громко. В
двери, опираясь руками о
косяки, стоял, точно распятый, Фока и улыбался тёмной, пьяной улыбкой.
Татьяну Власьевну
Косяков оставлял долго в покое, но тем тяжелее доставалось бедной Нюше, с которой он начал обращаться все хуже и хуже. Эти «семейные» сцены скрыты были от всех глаз, и даже Татьяна Власьевна не знала, что делается в горницах по ночам, потому что Павел Митрич всегда плотно притворял
двери и завешивал окна.
Актер(останавливается, не затворяя
двери, на пороге и, придерживаясь руками за
косяки, кричит). Старик, эй! Ты где? Я — вспомнил… слушай. (Шатаясь, делает два шага вперед и, принимая позу, читает.)
Первый предмет, поразивший старого рыбака, когда он вошел на двор, была жена его, сидевшая на ступеньках крыльца и рыдавшая во всю душу; подле нее сидели обе снохи, опустившие платки на лицо и качавшие головами. В
дверях, прислонившись к
косяку, стоял приемыш; бледность лица его проглядывала даже сквозь густые сумерки; в избе слышались голоса Петра и Василия и еще чей-то посторонний, вовсе незнакомый голос.
— Я ко всенощной пойду, — сказал он, обернувшись к
двери. Хозяйка стояла как раз в
двери, держась руками за
косяки, и смотрела на него с любопытством. Илью смутил её пристальный взгляд, и, как бы извиняясь пред нею, он проговорил...
В
двери явилась тонкая фигурка женщины в платочке на голове. Одной рукой она упёрлась в
косяк, а другой теребила концы платка на шее. Стояла она боком, как бы готовясь тотчас же уйти.
Маякин, стоя в
дверях, раскачивал свое хилое тело, все упираясь руками в
косяки, и, склонив голову набок, молча смотрел на сына.
И девушка бросилась из комнаты, оставив за собой в воздухе шелест шелкового платья и изумленного Фому, — он не успел даже спросить ее — где отец? Яков Тарасович был дома. Он, парадно одетый, в длинном сюртуке, с медалями на груди, стоял в
дверях, раскинув руки и держась ими за
косяки. Его зеленые глазки щупали Фому; почувствовав их взгляд, он поднял голову и встретился с ними.
Савоська выглянул из-за
косяка кабацкой
двери и быстро спрятался; на его месте показалась согнутая фигура заводского мастерового с запеченным лицом и слезившимися глазами.
Вадим взглянул на нее в последний раз, схватил себя за голову и вышел; и выходя остановился у
двери… и в продолжение одной минуты он думал раздробить свою голову об
косяк… но эта безумная мысль скоро пролетела… он вышел.
Фешка, краснея от натуги и того особенного волнения, которое неизменно овладевало ей в присутствии всякого постороннего «мущины», подала самовар и бегом бросилась к
двери, причем одним плечом попала в
косяк; явилась Глафира Митревна, и мы по-семейному уселись вокруг стола.
В ту же секунду с треском отлетела
дверь из комнаты хозяина, и на порог, вскрикивая, выполз Сашка, а хозяин, вцепившись руками в
косяки, сосредоточенно пинал его в грудь, в бока.
Вошла и стала в
дверях, оперлась о
косяк, губы синие, как у трупа, зубы стучат.
Наймит опять почесал себе о
косяк спину, посвистал как-то не совсем приятно вслед мельнику и стал запирать
двери, на которых были намалеваны белою краской кварта, рюмка и жестяной крючок (шкалик). А мельник спустился с пригорочка и пошел вдоль улицы, в своей белой свитке, а за ним опять побежала по земле черная-пречерная тень.
Иосаф начал искать свое платье; на глазах его видны были слезы. Я не в состоянии был долее переносить этой сцены и вышел; но полицмейстер остался с Ферапонтовым и через несколько минут вывел его в шинели и теплой нахлобученной фуражке. Выходя из комнаты, он захватил с собою свечку и, затворив
двери, вынул из кармана сургуч, печать и клочок бумаги и припечатал ее одним концом к
косяку, а другим к
двери.
Кухарка(показывая им пальцем на Мировича). Вон он сидит сам!.. (Поворачивается и хочет уйти, но не попадает в
двери, стукается головой в
косяк и при этом смеется.) Не попала!.. (Откидывается в другую сторону и произнеся при этом.) Тела, стой, не разъезжайся! (Уходит.)
Наше, сударь, доложу вам, мастерство такое, что и конца ему нет: крыши, да заборы, да стены красить — особ статья; а, например, полы под паркет выводить или там
дверь и
косяки под слоновую кость отделать, — это выходит вторая статья; экипажная часть тоже по себе, мебельное дело другого требует, а комнатная живопись настоящая опять другое, а названье у всех одно: маляр, да и баста, а кто дело разберет, так маляр маляру рознь — кто до чего дошел.
Когда он проснулся среди ночи, чтоб поглядеть на лошадь, Кузьмы в избе не было. Около открытой настежь
двери стояла белая корова, заглядывала со двора в сени и стучала рогом о
косяк. Собаки спали… В воздухе было тихо и спокойно. Где-то далеко, за тенями в ночной тишине, кричал дергач да протяжно всхлипывала сова.
По окну ползет большая оса. Ей хочется вылететь на воздух, но не пускает стекло. Ее движения полны скуки, тоски… Хромой пятится к
двери, становится у
косяка и, опустив руки по швам, задумывается…
Варвара Васильевна высыпала в жестяную кружку порошок и налила пиво. За решеткою темнела в полумраке огромная лохматая фигура больного. Он сидел сгорбившись и в забытьи качал головою. Служители и сиделки толпились в первой комнате, изредка слышался глухой вздох. Токарев, прислонясь к
косяку коридорной
двери, крепко стискивал зубы, потому что челюсти дрожали.
Катя открыла было рот, — сжала зубы, пошла к
двери. Нечаянно наткнулась плечом на
косяк. Вышла.
Но вот в сенях за
дверью начинает что-то скрести и шуршать, точно свинья вошла в сени и чешется боком о
косяк.
— А вокруг
косяков вся штукатурка осыпалась… Так все и осталось, как вы тогда
дверь выломали. Стоял синий угар…
Дверь была заперта изнутри, — крепкая, в крепких
косяках. Я бешено дернул за ручку. Что-то затрещало и подалось, я дернул еще раз, радостно и удивленно чувствуя, что силы хватит. Правый
косяк подался,
дверь с вывернувшимся замком распахнулась, и штукатурка в облаках белой пыли посыпалась сверху. Охватило душным, горячим чадом.
Бобров не танцевал. Прислонясь к
косяку одной из
дверей залы, он смотрел на танцующих, или, вернее, на Юлию.
И он указал на невысокую фигуру в легком пальто и в соломенной шляпе. Я согласился, и мой случайный сожитель отправился за мной. Отпирая у своей
двери висячий замочек, я всякий раз, хочешь не хочешь, должен был смотреть на картину, висевшую у самого
косяка на уровне моего лица. Эта картина с заглавием «Размышление о смерти» изображала коленопреклоненного монаха, который глядел в гроб и на лежавший в нем скелет; за спиной монаха стоял другой скелет, покрупнее и с косою.
По некоторым подробностям можно было распознать покой старинного помещичьего дома: по
косякам окон и
дверей, по притолкам и потолкам и по тому, как стоят печи.
К закату расправил Федор Лушников русые усы, вышел за
дверь по коридорному бульвару прогуляться. Видит, за книжным шкафом притулился к
косяку смотритель, пуговку на грудях теребит, румянец на лице желтком обернулся. Подошел к нему на бесшумных подошвах, в рукав покашлял. Смотритель, конешно, без внимания, своя у него думка.