Неточные совпадения
— Я
думаю, каждый, кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в таких чудных бричках со стеклами, те когда не городничие, то, верно,
комиссары, а может, еще и больше».
«
Комиссара? чудно! еще непонятнее!» —
подумал про себя Левко.
— Слышите ли? — говорил голова с важною осанкою, оборотившись к своим сопутникам, —
комиссар сам своею особою приедет к нашему брату, то есть ко мне, на обед! О! — Тут голова поднял палец вверх и голову привел в такое положение, как будто бы она прислушивалась к чему-нибудь. —
Комиссар, слышите ли,
комиссар приедет ко мне обедать! Как
думаешь, пан писарь, и ты, сват, это не совсем пустая честь! Не правда ли?
— Это — все? — сказал
комиссар, записывая ее слова. — Или, может быть,
подумав, вы пожелаете что-нибудь прибавить? Как вы видите, произошло убийство или самоубийство; мы пока что не знаем. Вас видели спрыгнувшей из окна комнаты на площадку наружной лестницы. Поставьте себя на мое место в смысле отношения к вашим действиям.
— Афанасий! Да ведь это же совсем еще не большевизм. Это социализм, за это и мы. Ведь вы в прошлом году сами были
комиссаром, вы видели, как людей грабили, резали, как издевались над ними. Разве кто
думал о справедливом строе? Каждый тащил себе. Что из этого может выйти?
— Пришел к вам посоветоваться. Сейчас на автомобиле приезжал ко мне из города представитель военно-революционного комитета, сообщил, что рабочие наметили меня кандидатом в
комиссары народного просвещения. Спрашивал, пойду ли я. Что вы об этом
думаете?
По обвинению же меня в оскорблении
комиссара я не отрицаю факта этого оскорбления и даже очень сожалею о моей горячности, но
думаю, что менее виновата я, нежели тот, который довел меня до такого самозабвения и раздражения неприличным поведением по отношению ко мне как к женщине.
Ей решительно было все равно, что
думали в Старом Городе об Омнепотенском; она не входила в разбор, почему самые красные речи
комиссара Данилки все в одно слово называли прямо брехнею, и она даже не выразила ни сочувствия, ни осуждения поступку соборного дьякона Ахиллы Десницына, заключавшемуся в том, что этот дьякон, столько же отличавшийся громовым голосом, сколько непомерною силою и решительностью, наслышась о неуважительных отзывах
комиссара Данилки на счет церковных обрядов, пришел однажды среди белого дня на площадку, где собирались лежать нерачители, и всенародно избил его здесь по голове палкою.