Глава четвертая
Утром, когда Лена вошла на маленькую кухоньку, Йохан Грасман стоял у плиты и наливал воду в кофейный фильтр. В корзинке на столе лежали четыре булочки, а также масло, джем, колбаса и сыр.
— Вчера я сходил в магазин, купил немного еды, — пояснил Йохан, заметив взгляд Лены.
— И тебе утречка, — отозвалась она и села за стол. — Выглядит очень даже.
Убрав фильтр в раковину, Йохан взял кофейник и подошел к Лене.
— Мне черный, пожалуйста.
— А, значит завтракать вы все-таки будете?
— Сегодня уж точно, — усмехнулась Лена и потянулась за булочкой.
Йохан налил ей кофе, после чего спросил:
— Какой у нас план действий?
— Тело нашли двое туристов. Скорее всего, они уже уехали с острова.
— Да, к сожалению. Я вчера проверил. Они живут в Ганновере. Я обратился в ганноверское полицейское управление с просьбой о сотрудничестве. По удачному совпадению, там работает мой приятель, с которым мы вместе учились в полицейской академии. Он сказал, что лично опросит сегодня этих туристов и потом свяжется со мной.
— Прекрасно. Вот только бедные ганноверские полицейские очень бы удивились, если бы получили запрос еще и от меня.
— Признаюсь, сглупил, — покраснев, ответил Йохан после небольшой паузы. — Мне следовало предупредить вас.
— Поначалу всегда трудно, как любит говаривать моя тетушка Бекки.
Йохан начал вбивать в навигатор адрес детского приюта, но Лена остановила его.
— Думаю, мы справимся без навигатора, — сказала она и завела двигатель.
Сегодня поездка по Нордорфу вызывала у Лены меньше неприятных ощущений, чем накануне. На ум невольно пришел Эрик. Вчера Лена сохранила его номер. Пока она изучала документы, мысли то и дело возвращались к старому другу. Тогда, в юности, Лена умоляла Эрика уехать с ней, хотя знала, как сильно он привязан к этому несчастному клочку земли, торчащему посреди Северного моря. Всего за неделю до планируемого побега Эрик со слезами на глазах признался, что решил остаться на острове.
— А что вы… что ты думаешь о Сабине Болен? — спросил Йохан, когда Нордорф остался позади и на горизонте замаячил детский приют.
— Ну, она настойчиво требовала провести вскрытие. Убийца вряд ли стал бы так делать, верно?
— Это-то да, но…
— Говори уже, не тяни.
— Возможно, она боялась, что рано или поздно убийство вскроется, и решила таким образом снять с себя подозрения. И потом, вероятность того, что дело дойдет до вскрытия, была довольно низкой.
Вскрытие. Вот что не давало Лене покоя с тех пор, как она поговорила с Варнке. Нет, не из-за вдовы. В свидетельстве о смерти врач указал, что у Болена были проблемы с сердцем, а значит, оснований для проведения вскрытия не было. Тем не менее главное полицейское управление Фленсбурга взяло дело в свои руки. Неужели из-за Сабины Болен, которая сомневалась, что ее муж умер своей смертью? Или за этим решением стояло нечто больше? Лена не могла перестать об этом думать.
— Время покажет. Ты предупредил о нашем приезде?
Йохан кивнул.
Она припарковалась перед детским приютом. Двухэтажное здание из красного кирпича с черной черепицей находилось к востоку от Нордорфа. Лена прикинула, что до берега отсюда метров двести, а то и меньше.
Они с Йоханом вышли из машины. Стоило им подойти к дому, как входная дверь распахнулась и на пороге появилась короткостриженная брюнетка лет сорока. Рост около метра шестидесяти. Одежда — голубые джинсы и мешковатая серая толстовка, скрывающая фигуру.
Лена подошла к брюнетке и протянула ей руку.
— Здравствуйте. Я старший комиссар Лоренцен из управления уголовной полиции города Киль, а это мой напарник комиссар Грасман из полиции Фленсбурга.
— Меня зовут Сабина Болен. Входите.
Они прошли по длинному коридору с множеством закрытых дверей. В самом конце находилась дверь, на которой висела металлическая табличка с надписью «Администрация». Обстановка в кабинете была скромной: старый письменный стол из дерева, сервант, кофейный столик с четырьмя стульями…
— Прошу, присаживайтесь, — сказала Сабина Болен и, дождавшись, пока следователи сядут за столик, спросила: — Не хотите ли что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. Мы только позавтракали, — ответила Лена.
Сабина нерешительно замерла, переводя взгляд от Йохана к Лене. Тогда Лена отодвинула соседний стул и махнула на него рукой.
— Мы расследуем убийство вашего мужа, — спокойно сообщила она после того, как Сабина села рядом.
— Убийство? — переспросила Сабина. — Неужели его?..
— Пока мы не можем заявлять об этом официально, но да, у нас все есть основания подозревать, что смерть вашего мужа была насильственной. Давайте попробуем восстановить хронологию событий того дня. Начнем с самого утра. Во сколько вы встали?
Поколебавшись некоторое время, Сабина тихо вздохнула и сказала:
— Как обычно, то есть, около половины шестого. Сначала я готовлю детям завтрак, а это отнимает довольно много времени. Хайн первым делом идет… — Она запнулась. — Хайн первым делом шел в кабинет, включал компьютер, проверял почту и все такое. В половину седьмого он будил детей и начинал помогать мне. Тот вторник был самым обычным… — Сабина замолчала.
— Значит, утром вы вместе встали… — попыталась разговорить ее Лена.
— Мы спим… спали раздельно. У меня чуткий сон, а Хайн любит… любил гулять по вечерам. А еще он, бывало, громко храпел. Не всегда, но, как я уже сказала, сон у меня чуткий.
— Значит, вы увидели мужа только тогда, когда он пришел на кухню?
— Да, наверное. Как обычно. Конечно, иногда мы пересекались в коридоре, но тем утром… Да, кажется, Хайн пришел на кухню после того, как разбудил детей.
— И помог вам приготовить завтрак?
— Нет. Он сказал, что у него дела, и пошел в кабинет.
— Вы знаете, о каких делах шла речь?
— Нет. Наверняка ему надо было разобраться с какими-нибудь отчетами. Их всегда полно. Надзорное ведомство заваливает нас дурацкими формулярами, налоговая инспекция подозревает в уклонении от уплаты налогов, а муниципалитет вводит все более бессмысленные и муторные постановления. Про школу я вообще молчу. Дети из приютов считаются социально неблагополучными, возникает много проблем. Как бы малыши ни старались, к ним относятся предвзято.
Во время своей тирады Сабина возмущенно уставилась на Лену с Йоханом, словно это они были виноваты во всем вышеперечисленном. Ее лицо раскраснелось. Но потом она будто вспомнила, с кем разговаривает.
— Прошу прощения. Я вся на нервах.
— Мы прекрасно вас понимаем, — сочувственно отозвался Йохан. — Расскажите, что ваш муж делал тем утром.
Сабина вдохнула полной грудью и начала говорить:
— Так, что же он делал? Сначала отвез старшеньких в школу, а младшеньких, их у нас трое, — в детский сад. Мы отвозим детей на машине с тех пор, как их начали обижать местные подростки… — Она тихо вздохнула. — Потом Хайн вернулся домой… Нет, сначала он поехал в супермаркет. Мы готовим сами, поэтому закупаться приходится через день. На это уходит около часа-двух. А потом… У него была назначена встреча. Не спрашивайте, с кем. Я не знаю, но думаю, что с Тамме Люшеном, нашим поверенным. Люшен занимается налоговыми вопросами. У него офис в Витдюне. Наверное, Хайн вернулся к обеду. А потом…
Йохан уточнил, в каком супермаркете был потерпевший, и попросил чек. Сабина кивнула.
— Вы уверены, что после встречи ваш муж вернулся домой? — уточнила Лена.
— Точно не помню, простите. Дни смешались у меня в голове. Но почему это так важно?
— Дорогая госпожа Болен, — заговорил Йохан тем же успокаивающим голосом. — Мы только приступили к расследованию. Любая мелочь может оказаться важной.
Сабина с признательностью взглянула на Йохана, потом встала, взяла с серванта лист бумаги и протянула ему.
— По телефону вы просили, чтобы я записала имена всех друзей, знакомых и деловых партнеров моего мужа. Надеюсь, я никого не забыла.
Йохан взял список у нее из рук и ответил:
— Большое спасибо. Это значительно облегчит нашу работу. Но давайте поговорим о событиях того дня. Что было перед тем, как ваш муж вернулся домой к обеду? Вы сказали, что он отвез детей в школу и детский сад. Забирал их тоже он?
— Нет, наверное, — задумчиво сказала Сабина. — Скорее всего, в тот день их забрала Изабель. Для этих целей у нас есть микроавтобус.
— Изабель? — переспросила Лена.
— Изабель Мюллер, наша воспитательница. Она пришла на замену Анны и работает у нас уже полгода. — Сабина презрительно сморщила носик. — Анна уволилась совершенно внезапно. Но нам очень повезло с Изабель.
— Выходит, детей забрала воспитательница, — подытожила Лена. — А что происходило после обеда? Ваш муж был дома?
— Не могу сказать с абсолютной уверенностью. Обычно после обеда Хайн дома: детям нужно помочь с уроками, а это отнимает у всех нас много сил и времени. Большинство наших деток происходит из неблагополучных семей: алкоголизм, насилие и, конечно же, безработица. Аттестат о среднем образовании — гарантия того, что нам удастся разорвать этот порочный круг!
— Значит, обычно после обеда ваш муж дома? — уточнила Лена.
— Да. Я же только что сказала, — раздраженно повернулась к ней Сабина. — Вы что, не слушаете?
— Конечно, старший комиссар вас слушает, — вмешался в разговор Йохан. Он вел себя очень спокойно и деликатно. — Нам приходится уточнять некоторые подробности, чтобы убедиться, что мы все правильно поняли.
— Простите. Как я уже сказала, мои нервы сейчас на пределе. — Сабина на мгновение прикрыла глаза, после чего спросила: — На чем я остановилась?
— На том, что после обеда ваш муж помогал детям с уроками, — подсказал Йохан. — Сколько времени обычно на это уходит?
— Мы стараемся закончить к четырем. Детям нужно свободное время, чтобы играть и заниматься другими вещами помимо учебы. Мы хотим подготовить их к взрослой жизни, а школа с этим справляется плохо. Мы стараемся привлекать мальчиков к домашним делам и к работе в саду. Добровольно, конечно. Мы считаем, что самостоятельность очень важна. Дети должны сами решать, чем заниматься и к чему стремиться. Мы называем это «индивидуальной работой».
— Слышал, вы изучали социальную педагогику, — сказал Йохан. — Я восхищен тем, что здесь вы предоставляете детям такие условия, какие есть далеко не во всех родных семьях.
Сабина довольно улыбнулась:
— Да, мы хотим не просто дать детям крышу над головой, но и хорошо их воспитать. Шесть лет назад, когда я только начала здесь работать, у нас были, как бы выразиться… некоторые сложности. Но теперь я могу смело сказать: приют у нас образцовый!
— В таком случае, вы наверняка продолжите дело своего мужа, — вскользь обронила Лена.
— Конечно. Я обязана сделать это ради Хайна и, в первую очередь, ради детей. За прошедшие годы мы построили здесь убежище для маленьких заблудших душ. Я никогда себе не прощу, если сдамся.
Лена понимающе кивнула.
— Разрешите мне вернуться к событиям того дня. Значит, вы не знаете, был ли ваш муж дома во второй половине дня?
Сабина пожала плечами.
— Да, не знаю.
— А после четырех? Вы говорили, что в это время дети начинают заниматься другими делами.
— Думаю, Хайн работал у себя в кабинете, а вечером, наверное, как обычно поужинал вместе со всеми. Но я в тот вечер была на родительском собрании. Мы ходим туда по очереди.
— Ваш муж находился дома, когда вы уехали?
— Наверное. Но когда я вернулась, его уже не было. — Сабина тихо всхлипнула и смахнула слезу. — Хайн любит по вечерам гулять, поэтому я даже внимания не обратила на его отсутствие. — Она помолчала и опустила взгляд на руки. — Любил. Любил гулять.
Лена сделала знак Йохану, чтобы он на некоторое время воздержался от вопросов. Тогда Йохан поднялся, достал из серванта стакан, налил в него воду из стоявшей на столе бутылки и передал Сабине.
— Выпейте, — сказал он и вернулся на место.
Сабина снова одарила его благодарным взглядом и одним глотком осушила стакан.
Немного подождав, Лена продолжила:
— Вашего мужа нашли в шезлонге…
— У нас в долгосрочной аренде два шезлонга, чтобы можно было в любое время взять детей на пляж. Кроме того, Хайн любил сидеть там по вечерам…
— Ясно, — отозвалась Лена и перешла к следующему вопросу: — Доктор Шварц указал в свидетельстве о смерти, что господин Болен умер от инфаркта и что у него давно были проблемы с сердцем. Ваш муж принимал какие-нибудь лекарства?
Сабина кивнула.
Йохан кашлянул и добавил:
— Нам бы очень пригодился список лекарств.
Немного поколебавшись, Сабина поднялась и покинула кабинет. Через несколько минут она вернулась и поставила на стол четыре упаковки с таблетками.
— Пожалуйста.
Йохан взял упаковки и повертел их в руках.
— Ваш муж жаловался на острые боли?
— Если и жаловался, то не мне. Хайн ходил к доктору Шварцу на плановый осмотр. Два раза в год, насколько я знаю. Конечно, он бывал у него и чаще, если плохо себя чувствовал. Простужался, там, или если у него начинались проблемы со спиной…
— Вы потребовали провести вскрытие, — заметила Лена. — У вас были основания подозревать, что смерть вашего мужа была насильственной?
— Как это звучит из ваших уст, вы только послушайте! «Основания подозревать», «потребовала»! Я не полицейский и не врач. Просто я не понимала, почему Хайн вдруг… Я лишь выразила свои сомнения. А что еще мне оставалось?! И я не «требовала» вскрытия. Его просто провели.
Лена кивнула и спросила:
— У вашего мужа были враги?
— Враги? — возмущенно переспросила Сабина. — Что за глупости? Спросите любого на острове, и все скажут вам одно и то же. Хайн был добрым и отзывчивым человеком, он всегда всем помогал. У таких людей не бывает врагов.
— Пока все указывает на то, что смерть вашего мужа была насильственной. Сожалею, — произнесла Лена со всем сочувствием, на которое была способна. — И, судя по всему, преступник был довольно близко знаком с вашим мужем.
Сабина уставилась на Лену во все глаза.
— Что вы хотите этим сказать?
— К сожалению, в интересах следствия нам пока нельзя сообщать о результатах вскрытия, — ответил Йохан. — Мы очень надеемся на ваше понимание. Сейчас нам важно выяснить все до мелочей. Скажите, в последнее время вы не замечали в поведении вашего мужа ничего необычного или странного?
Сабину такой ответ не удовлетворил.
— Что вы хотите этим сказать? — повторила она. — Вы обвиняете в чем-то моего мужа?
— Конечно нет, госпожа Болен, — Йохан попытался успокоить ее. — Но нам, фигурально выражаясь, нельзя сейчас раскрывать карты. Наши руки связаны служебными инструкциями, понимаете?
После этих слов Сабина немного успокоилась. Пожав плечами, она повернулась к окну.
— Вы не знаете, — снова вмешалась Лена, — выплатил ли ваш муж ссуду за дом?
— Вы про банковский кредит? Нет, не знаю. Через два дня у меня встреча с поверенным.
— Каким бы вы назвали свой брак? У вас с мужем были проблемы? — спросила Лена, стараясь говорить как можно более непринужденно.
Сабина негодующе на нее посмотрела.
— Что это вообще за вопрос?!
— Простая формальность, госпожа Болен, — успокаивающе сказал Йохан.
— Ну если так… Мы с Хайном были счастливы. В конце концов, мы не только вместе жили, но и работали.
— Вы часто ссорились? — задала следующий вопрос Лена.
— Не понимаю, к чему вы клоните. Мы с Хайном любили друг друга. Чего вы еще хотите? Это личное.
— Извините, госпожа Болен, но во время расследования убийства нет такого понятия, как «личное», — ответила Лена. — Ваш муж вел себя необычно? Речь о днях или даже неделях до его смерти. Может, он был нервным, взволнованным или раздраженным?
— Работа с детьми требует много терпения и сил. Хайн занимался ею много лет, вполне естественно, что он иногда нервничал. Возможно, в последние недели даже больше обычного. У нас есть мальчик, с которым бывает очень непросто. Хайн сильно из-за него переживал. А в остальном — нет, он вел себя, как обычно.
— Из ваших слов я поняла, что в тот день вы почти не видели своего мужа. Вам ничего не показалось странным?
— Хайн был таким же, как всегда. Может, слегка рассеянным. Накануне мы совершили променад по берегу. Мы, как обычно, говорили о детях. Всегда найдется, что обсудить. Но Хайн был довольно тихим — весь в своих мыслях.
— Ясно. Я вынуждена спросить, где вы были во время смерти вашего мужа.
Сабина испуганно уставилась на Лену. Некоторое время она молчала, а потом с неприкрытым раздражением ответила:
— У себя в комнате, где же еще?
— Ваши слова может кто-нибудь подтвердить?
— Не знаю. В доме у нас отдельные спальни. Хотя, может, я была здесь, в кабинете. Или с детьми.
— Вы не помните?
— Нет.
— Вы спали, когда главный комиссар Раймерс сообщил вам об случившемся?
— Нет. Он позвонил, когда я только собиралась лечь.
Йохан кашлянул, привлекая к себе внимание, улыбнулся и спросил:
— Вы случайно не помните, в котором часу это было, госпожа Болен?
— Обычно я ложусь спать около одиннадцати, но в тот день немного припозднилась. Может, минут в двадцать двенадцатого или даже в половину. — Сабина резко встала. — Простите, но я должна вернуться к работе, иначе все расписание собьется.
Лена неторопливо поднялась с места.
— В таком случае мы бы хотели поговорить с вашими работницами. Мы можем начать с воспитательницы?
— Нет, — отрезала Сабина. — Изабель вернется не раньше чем через два часа. Они с нашей поварихой отправились за покупками. Но вы можете поговорить с уборщицей.
Полиция на острове. Уголовная полиция. Они не верят, что Болен умер от сердечного приступа. Убийство или самоубийство, говорят они. Можно подумать, это имеет хоть какое-то значение! Болен мертв — вот что важно. Глупый местный комиссар думал, что во всем разобрался. «Смерть от естественных причин», — объявил он. И врач согласился.
А теперь эти полицейские приходят и поднимают шум. Если они зададут правильные вопросы, то получат правильные ответы.
Но вся страна насквозь прогнила от коррупции. Глупо верить, что эти двое — другие. Они — часть системы, а значит, должны служить ей и выполнять ее приказы.
Болен умер, окончательно и бесповоротно, он заслуживал смерти. Смерть — единственное справедливое наказание для этого насквозь прогнившего человека.
Но таких людей много, слишком много. Кажется, они повсюду — в полиции, в налоговой, в мэрии. Каждый может оказаться гнилью.
Очередной промах я не допущу. Я помню свое обещание.
