Неточные совпадения
В произнесенных им невзначай каких-то сухих и обыкновенных
словах нашли
колкие намеки.
Отец мой потупил голову: всякое
слово, напоминающее мнимое преступление сына, было ему тягостно и казалось
колким упреком. «Поезжай, матушка! — сказал он ей со вздохом. — Мы твоему счастию помехи сделать не хотим. Дай бог тебе в женихи доброго человека, не ошельмованного изменника». Он встал и вышел из комнаты.
Тут он взял от меня тетрадку и начал немилосердно разбирать каждый стих и каждое
слово, издеваясь надо мной самым
колким образом. Я не вытерпел, вырвал из рук его мою тетрадку и сказал, что уж отроду не покажу ему своих сочинений. Швабрин посмеялся и над этой угрозою. «Посмотрим, — сказал он, — сдержишь ли ты свое
слово: стихотворцам нужен слушатель, как Ивану Кузмичу графинчик водки перед обедом. А кто эта Маша, перед которой изъясняешься в нежной страсти и в любовной напасти? Уж не Марья ль Ивановна?»
Послушайте, ужли
слова мои все
колки?
И клонятся к чьему-нибудь вреду?
Но если так: ум с сердцем не в ладу.
Я в чудаках иному чуду
Раз посмеюсь, потом забуду.
Велите ж мне в огонь: пойду как на обед.
В статье «Об эпиграмме и надписи у древних» (из Ла Гарпа) читаем: «В новейшие времена эпиграмма, в обыкновенном смысле, означает такой род стихотворения, который особенно сходен с сатирою по насмешке или по критике; даже в простом разговоре
колкая шутка называется эпиграммою; но в особенности сим
словом означается острая мысль или натуральная простота, которая часто составляет предмет легкого стихотворения.
В зале зарождалось оживление, сверкал боевой задор, адвокат раздражал острыми
словами старую кожу судей. Судьи как будто сдвинулись плотнее, надулись и распухли, чтобы отражать
колкие и резкие щелчки
слов.
Я сомневался? я? а это всем известно;
Намеки
колкие со всех сторон
Преследуют меня… я жалок им, смешон!
И где плоды моих усилий?
И где та власть, с которою порой
Казнил толпу я
словом, остротой?..
Две женщины ее убили!
Одна из них… О, я ее люблю,
Люблю — и так неистово обманут…
Нет, людям я ее не уступлю…
И нас судить они не станут…
Я сам свершу свой страшный суд…
Я казнь ей отыщу — моя ж пусть будет тут.
Звучат сердитые
слова,
колкие насмешки, непрерывно мелькают руки, которыми неаполитанцы говорят так же выразительно и красноречиво, как и неугомонным языком.
Такого действия, какого ожидал горячий юноша, не последовало: с ним никто не спорил, никто не говорил, что то, к чему он призывал товарищей, было дурно, но никто к нему на грудь не бросался, дружного звона сдвинутых бокалов не раздалось, а, напротив, многие, потупив глаза в свои приборы, обнаруживали смущение и как будто находили в обличительных
словах поэта нечто неуместное,
колкое, оскорбительное для старших и вообще не отвечающее веселому характеру собрания.
Стихов не помню, но содержание их состоит в том, что три поэта являются к Аполлону, который говорит Дмитриеву: ты ловок, образован и ввел басню в гостиную; Крылову — ты
колок, народен и умен; а Хемницеру Аполлон протягивает руку, жмет ее, «и ни
слова».
— Здравствуй, Мироновна! — переступая вдовин порог, громко вскликнул Василий Борисыч. — Здравствуйте, девицы-красавицы!.. Примите меня, голубоньки, во свой круг, во свое веселье девичье, приголубьте меня
словом сладким, ласковым, — прибавил он, вешая шапку на
колок.
Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные
слова и
колкие ответы.