Неточные совпадения
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он
вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат. В походке, в движениях, в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала в нем. Он
вошел в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв
ключи, отворил ящик.
— Прошу покорно, — сказал он, стараясь иметь равнодушный вид и,
войдя в сени, достал
ключ из кармана и отпер дверь.
«Увидеть барский дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
У ней
ключи взять от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня
входит в дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
— К нему. Где он? Вы знаете? Отчего эта дверь заперта? Мы сюда
вошли в эту дверь, а теперь она заперта на
ключ. Когда вы успели запереть ее на
ключ?
–…У ней, впрочем, и всегда была эта… привычка, и как только пообедала, чтобы не запоздать ехать, тотчас же отправилась в купальню… Видишь, она как-то там лечилась купаньем; у них там
ключ холодный есть, и она купалась в нем регулярно каждый день, и как только
вошла в воду, вдруг с ней удар!
Швабрин стал искать у себя в карманах и сказал, что не взял с собою
ключа. Пугачев толкнул дверь ногою; замок отскочил; дверь отворилась, и мы
вошли.
Она поставила и отошла к окну. Он
вошел к ней в комнату и бросился к шляпе, а она бросилась к двери, заперла и положила
ключ в карман.
Он постучал в окно его и, когда тот отворил, велел принести
ключ от калитки, выпустить его и не запирать. Но прежде забежал к себе, взял купленный им porte-bouquet и бросился в оранжерею, к садовнику. Долго стучался он, пока тот проснулся, и оба
вошли в оранжерею.
А что он читал там, какие книги, в это не
входили, и бабушка отдала ему
ключи от отцовской библиотеки в старом доме, куда он запирался, читая попеременно то Спинозу, то роман Коттен, то св. Августина, а завтра вытащит Вольтера или Парни, даже Боккачио.
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав
ключ, потому что деньги от отца все его, по закону, и что она не смеет не давать, а что вчера к нему приходил аббат Риго увещевать —
вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и поднимать руки к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
Евфимья Бочкова показала, что она ничего не знает о пропавших деньгах, и что она и в номер купца не
входила, а хозяйничала там одна Любка, и что если что и похищено у купца, то совершила похищение Любка, когда она приезжала с купцовым
ключом за деньгами.
Хмуря брови и надувая губы, ждал Наполеон
ключей Москвы у Драгомиловской заставы, нетерпеливо играя мундштуком и теребя перчатку. Он не привык один
входить в чужие города.
Входит Варя, на поясе у нее вязка
ключей.
Потому, когда меня нет, я и
ключи увожу, и никто без меня по три, по четыре дня и прибирать не
входит, таково мое заведение.
Невелико было хозяйство смотрителя, а весь придворный штат его состоял из кухарки Пелагеи да училищного сторожа, отставного унтера Яковлева, исправлявшего должность лакея и ходившего за толстою, обезножившею от настоя смотрительскою лошадью. Женни в два дня
вошла во всю домашнюю администрацию, и на ея поясе появился крючок с
ключами.
Розанов потрогал дверь араповского ложемента, — она была заперта. Не поднимая никакого шума, доктор отпер дверь своим
ключом и,
войдя, тотчас запер за собою двери и не вынул
ключа, так, чтобы уже еще никто не мог отпереть ее, а должен был бы постучаться.
Наконец они добрались до комнаты Лихонина.
Ключа в двери не было. Да обыкновенно ее никогда и не запирали на
ключ. Лихонин толкнул дверь, и они
вошли. В комнате было темно, потому что занавески были спущены. Пахло мышами, керосином, вчерашним борщом, заношенным постельным бельем, старым табачным дымом. В полутьме кто-то, кого не было видно, храпел оглушительно и разнообразно.
В то время как я был углублен в разрешение этого вопроса, в замке моей темницы повернулся
ключ, и Jérôme с суровым официальным лицом
вошел в комнату.
Вошел. Широкая, несмятая кровать. Зеркало. Еще зеркало в двери шкафа, и в замочной скважине там —
ключ со старинным кольцом. И никого.
Глумов зашлепал туфлями, а я сидел и прислушивался. Вот он в кабинет
вошел, вот вступил в переднюю, вот поворотил в столовую… Чу!
ключ повернулся в замке, тарелки стукнули… Идет назад!!
Теперь они сразу стали точно слепые. Не пришли сюда пешком, как бывало на богомолье, и не приехали, а прилетели по воздуху. И двор мистера Борка не похож был На двор. Это был просто большой дом, довольно темный и неприятный. Борк открыл своим
ключом дверь, и они взошли наверх по лестнице. Здесь был небольшой коридорчик, на который выходило несколько дверей.
Войдя в одну из них, по указанию Борка, наши лозищане остановились у порога, положили узлы на пол, сняли шапки и огляделись.
Фома убежал в свою комнату, заперся на
ключ, кричал, что презирают его, что теперь уж «новые люди»
вошли в семейство, и потому он ничто, не более как щепка, которую надо выбросить.
Женщины, взвизгнув, исчезли. Бутлер встал между мной и поверженным капитаном, которого, приподняв под мышки, Синкрайт пытался прислонить к стенке. Наконец Гез открыл глаза и подобрал ногу; видя, что он жив, я
вошел в каюту и повернул
ключ.
— Она отказалась
войти, и я слышал, как Гез говорил в коридоре, получая такие же тихие ответы. Не знаю, сколько прошло времени. Я был разозлен тем, что напрасно засел в шкаф, но выйти не мог, пока не будет никого в коридоре и комнате. Даже если бы Гез запер помещение на
ключ, наружная лестница, которая находится под самым окном, оставалась в моем распоряжении. Это меня несколько успокоило.
Я
вошел. Дверь заперлась, лязгнул замок, и щелкнул
ключ. Мебель состояла из двух составленных рядом скамеек с огромным еловым поленом, исправляющим должность подушки. У двери закута была высока, а к окну спускалась крыша. Посредине, четырехугольником, обыкновенное слуховое окно, но с железной решеткой. После треволнений и сытного завтрака мне первым делом хотелось спать и ровно ничего больше. «Утро вечера мудренее!» — подумал я засыпая.
Анна Михайловна
вошла и положила
ключи в карман своего платья и села.
Потом Чепраков сходил за
ключом и отпер стеклянную дверь, и все мы
вошли в дом.
Сии, по несчастию, предполагаются как бы от самого рождения своего получившими все познания, и им вручают
ключи разумения, взяв которые они ни сами в храм знания не
входят и желающим
войти в него возбраняют.
Треплев(запирает правую дверь на
ключ, подходит к левой). Тут нет замка. Я заставлю креслом. (Ставит у двери кресло.) Не бойтесь, никто не
войдет.
Мы въехали в деревню и скоро остановились у ворот замка. Я велел людям слезть и в сопровождении унтер-офицера
вошел в дом. Всё было пусто. Пройдя несколько комнат, я был встречен самим графом, дрожащим и бледным, как полотно. Я объявил ему мое поручение, разумеется он уверял, что у него нет оружий, отдал мне
ключи от всех своих кладовых и, между прочим, предложил завтракать. После второй рюмки хереса граф стал просить позволения представить мне свою супругу и дочерей.
Тревога утихает.
Входит врач германской армии с ящиком и медицинской сумкой. Дуст закрывает среднюю дверь на
ключ.
Но он не стал кончать тотчас же после приезда:
войдя в комнату и заперев ее на
ключ, он бросился, не раздеваясь, на кресло, увидел фотографическую карточку, книгу, рисунок обоев, услышал тиликанье часов, забытых им на столе, и задумался.
Немного погодя учитель, провожавший директора со свечою,
вошел к нему в комнату, посмотрел, все ли в порядке, и вышел вон, замкнув дверь
ключом.
Как только они
вошли, Федор Гаврилыч двери церковные на замок и
ключ кладет себе в карман, а Михайло Максимыч вынимает из кармана пистолет и прямо говорит: «Ну, говорит, отец Александр, что вы желаете: сто рублей денег получить али вот этого?
— Ноги о половичок вытирайте, — сказал Иона, и лицо у него стало суровое и торжественное, как всегда, когда он
входил во дворец. Дуньке шепнул: «Посматривай, Дунь…» — и отпер тяжелым
ключом стеклянную дверь с террасы. Белые боги на балюстраде приветливо посмотрели на гостей.
Вечер был подходящий для этого, светлый и теплый, но вот покоя на душе у Ионы как назло не было. Вероятно, потому, что расстроил и взбудоражил Иону голый. Иона, ворча что-то, вступил на террасу, хмуро оглянулся, прогремел
ключом и
вошел. Мягко шаркая по ковру, он поднялся по лестнице.
Как
вошли, так живописец за собою двери запер и
ключ в карман положил. Дядя посмотрел и все понял, а зять художнику кивнул, — тот взял и стал в смирную просьбу.
—
Ключи у самого, как без них в палатку
войти? — молвил Асаф Кондратьев.
Вынул из кармана
ключ Николай Александрыч и отпер тяжелый замок, висевший на железных дверях сионской горницы.
Вошел он туда только с братом и дворецким. Прочие остались на прежних местах в глубоком молчанье. Один Софронушка вполголоса лепетал какую-то бессмыслицу, да дьякон, соскучась, что долго не отворяют дверей, заголосил...
Лариса между тем,
войдя в свою комнату, снова заперлась на
ключ и, став на средине комнаты, окаменела.
—
Ключ! — повторял он в раздумьи и, взяв в руки портфель, повертел его, пожал, завел под его крышку костяной ножик, поштурфовал им во все стороны и, бросив с досады и ножик, и портфель,
вошел в залу и постучал в двери сестриной спальни.
«Горе вам, законникам, что вы взяли
ключ разумения: сами не
вошли и входящим воспрепятствовали».
Прошло пять минут, и узник ни разу не шевельнулся. Пятнадцатилетнее заточение научило его сидеть неподвижно. Банкир постучал пальцем в окно, и узник не ответил на этот стук ни одним движением. Тогда банкир осторожно сорвал с двери печати и вложил
ключ в замочную скважину. Заржавленный замок издал хриплый звук, и дверь скрипнула. Банкир ожидал, что тотчас же послышится крик удивления и шаги, но прошло минуты три, и за дверью было тихо по-прежнему. Он решился
войти в комнату.
Ордынцев отпер
ключом дверь дачи, они
вошли в комнаты. В широкие окна было видно, как из-за мыса поднимался месяц и чистым, робко-дробящимся светом ласкал теплую поверхность моря. Вера Дмитриевна вышла на балкон, за нею Ордынцев. Здесь, на высоте, море казалось шире и просторнее, чем внизу. В темных садах соловьи щелкали мягко и задумчиво. Хотелось тихого, задушевного разговора.
Войдя в квартиру по парадной лестнице, Николай Герасимович сам запер на
ключ за собой дверь и, незаметно вынув
ключ, положил его в карман.
Домбрович вынул
ключ и долго не мог его воткнуть в замок. Дверь тихо отворилась. Мы
вошли в переднюю. В ней никого не было.
Здесь в загородной тиши государыня отдыхала от трудов и развлекалась фермерным хозяйством, имела всегда при себе от кладовых
ключи, почему в «Собственную дачу» не дозволялось никому из мужчин
входить без доклада. Елизавета Петровна часто в разговорах вспоминала бывшего владельца ее любимой дачи — сподвижника ее отца и рассказывала разные эпизоды из его жизни.
Приказав швейцару расплатиться с извозчиком, он быстро вбежал по лестнице в бельэтаж гостиницы, отворил поданным ему лакеем
ключом свой номер и
вошел.
Дмитрий Павлович вписал в расход, просмотрел и проверил книги, оказавшиеся в порядке, наличность сумм, в присутствии состоявшего при нем артельщика, запер шкафы, взял
ключ и собрался уже идти в кабинет «самого», как
вошел служитель с приглашением от Корнилия Потаповича.
В этот момент в опочивальню, звеня
ключами,
вошел Малюта.