Неточные совпадения
«Увидеть барский
дом нельзя ли?» —
Спросила Таня. Поскорей
К Анисье дети побежали
У ней
ключи взять от сеней;
Анисья тотчас к ней явилась,
И дверь пред ними отворилась,
И Таня входит в
дом пустой,
Где жил недавно наш герой.
Она глядит: забытый в зале
Кий на бильярде отдыхал,
На смятом канапе лежал
Манежный хлыстик. Таня дале;
Старушка ей: «А вот камин;
Здесь барин сиживал один.
— Да как же вы не понимаете? Значит, кто-нибудь из них
дома. Если бы все ушли, так снаружи бы
ключом заперли, а не на запор изнутри. А тут, — слышите, как запор брякает? А чтобы затвориться на запор изнутри, надо быть
дома, понимаете? Стало быть,
дома сидят, да не отпирают!
Остановились у крыльца двухэтажного
дома, вбежали по чугунной лестнице во второй этаж. Дронов, открыв дверь своим
ключом, втолкнул Самгина в темное тепло, помог ему раздеться, сказал...
— Надо сходить за
ключом от старого
дома.
Три дня прожил лесничий по делам в городе и в
доме Татьяны Марковны, и три дня Райский прилежно искал
ключа к этому новому характеру, к его положению в жизни и к его роли в сердце Веры.
В
доме, заслышав звон
ключей возвращавшейся со двора барыни, Машутка проворно сдергивала с себя грязный фартук, утирала чем попало, иногда барским платком, а иногда тряпкой, руки. Поплевав на них, она крепко приглаживала сухие, непокорные косички, потом постилала тончайшую чистую скатерть на круглый стол, и Василиса, молчаливая, серьезная женщина, ровесница барыни, не то что полная, а рыхлая и выцветшая телом женщина, от вечного сиденья в комнате, несла кипящий серебряный кофейный сервиз.
Но в
доме уже послышался шум, говор, движение, звон
ключей и голос бабушки: «Где он? где?»
Экономка весь день гремит
ключами; буфет не затворяется. По двору поминутно носят полные блюда из кухни в
дом, а обратно человек тихим шагом несет пустое блюдо, пальцем или языком очищая остатки. То барыне бульон, то тетеньке постное, то барчонку кашки, барину чего-нибудь посолиднее.
А что он читал там, какие книги, в это не входили, и бабушка отдала ему
ключи от отцовской библиотеки в старом
доме, куда он запирался, читая попеременно то Спинозу, то роман Коттен, то св. Августина, а завтра вытащит Вольтера или Парни, даже Боккачио.
Привлеченные в качестве обвиняемых Маслова, Бочкова и Картинкин виновными себя не признали, объявив: Маслова — что она действительно была послана Смельковым из
дома терпимости, где она, по ее выражению, работает, в гостиницу «Мавританию» привезти купцу денег, и что, отперев там данным ей
ключом чемодан купца, она взяла из него 40 рублей серебром, как ей было велено, но больше денег не брала, что могут подтвердить Бочкова и Картинкин, в присутствии которых она отпирала и запирала чемодан и брала деньги.
— Екатерина Маслова, — начал председатель, обращаясь к третьей подсудимой, — вы обвиняетесь в том, что, приехав из публичного
дома в номер гостиницы «Мавритания» с
ключом от чемодана купца Смелькова, вы похитили из этого чемодана деньги и перстень, — говорил он, как заученный урок, склоняя между тем ухо к члену слева, который говорил, что пo списку вещественных доказательств недостает склянки.
Симон Картинкин, в свою очередь, при первом показании своем сознался, что он вместе с Бочковой, по наущению Масловой, приехавшей с
ключом из
дома терпимости, похитил деньги и поделился ими с Масловой и Бочковой.
2) Весь день накануне и всю последнюю перед смертью ночь Смельков провел с проституткой Любкой (Екатериной Масловой) в
доме терпимости и в гостинице «Мавритания», куда, по поручению Смелькова и в отсутствии его, Екатерина Маслова приезжала из
дома терпимости за деньгами, кои достала из чемодана Смелькова, отомкнув его данным ей Смельковым
ключом, в присутствии коридорной прислуги гостиницы «Мавритании» Евфимии Бочковой и Симона Картинкина.
Так с неделю гостила знакомая, и все было тихо в
доме: Марья Алексевна всю неделю не подходила к шкапчику (где стоял графин с водкой),
ключ от которого никому не давала, и не била Матрену, и не била Верочку, и не ругалась громко.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота. С приездом матушки отворялось крыльцо, комнаты кой-как выметались; а как только она садилась в экипаж, в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на
ключ. Случалось даже, в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала в
дом, а останавливалась в конторе, так как вообще была неприхотлива.
Дома писать доктор не решался, чтобы не попасться с поличным, он не смел затворить дверей собственного кабинета на
ключ, а сочинял корреспонденции в дежурной своей больницы.
Устенька Луковникова жила сейчас у отца. Она простилась с гостеприимным
домом Стабровских еще в прошлом году. Ей очень тяжело было расставаться с этою семьей, но отец быстро старился и скучал без нее. Сцена прощания вышла самая трогательная, а мисс Дудль убежала к себе в комнату, заперлась на
ключ и ни за что не хотела выйти.
Предполагая, что не могли же все вальдшнепы улететь в одну ночь, я бросился с хорошею собакою обыскивать все родники и
ключи, которые не замерзли и не были занесены снегом и где накануне я оставил довольно вальдшнепов; но, бродя целый день, я не нашел ни одного; только подходя уже к
дому, в корнях непроходимых кустов, около родникового болотца, подняла моя неутомимая собака вальдшнепа, которого я и убил: он оказался хворым и до последней крайности исхудалым и, вероятно, на другой бы день замерз.
От воспитания в родительском
доме он принял маловажное, но
ключ учения: знание читать и писать, а от природы — любопытство.
Когда я сам встал, чтобы запереть за ним дверь на
ключ, мне вдруг припомнилась картина, которую я видел давеча у Рогожина, в одной из самых мрачных зал его
дома, над дверями.
Дома сам Коваль запер ее в заднюю избу и
ключ от замка повесил себе на пояс.
Няня, проводив Ступину, затворила за нею дверь, не запиравшуюся на
ключ, и легла на тюфячок, постланный поперек порога. Лиза читала в постели. По коридору два раза раздались шаги пробежавшей горничной, и в
доме все стихло. Ночь стояла бурная. Ветер со взморья рвал и сердито гудел в трубах.
— Так оставьте
ключ мне, я и запрусь изнутри; а будут стучать, я и скажу: нет
дома. — И она с лукавством посмотрела на меня, как бы приговаривая: «Вот ведь как это просто делается!»
Но не могу выразить, какой удар ожидал меня
дома. Я спешил домой. Прихожу и вижу, что
ключ торчит снаружи у двери.
Старики и старухи, мирно доживавшие свой век в подвальных этажах барского
дома, все разом выползли на барский двор, сновали взад и вперед, от амбара к кладовой, от кладовой к погребу, гремели
ключами, отпирали, запирали, что-то вынимали, несли.
— А я так иначе бы распорядился, — сказал Редедя, — двойные
ключи, отряды — это все прекрасно; а я бы по пушечке против каждого
дома поставил. В случае чего: дворник! выполняй свою обязанность!
Он ненавидел Иудушку и в то же время боялся его. Он знал, что глаза Иудушки источают чарующий яд, что голос его, словно змей, заползает в душу и парализует волю человека. Поэтому он решительно отказался от свиданий с ним. Иногда кровопивец приезжал в Дубровино, чтобы поцеловать ручку у доброго друга маменьки (он выгнал ее из
дому, но почтительности не прекращал) — тогда Павел Владимирыч запирал антресоли на
ключ и сидел взаперти все время, покуда Иудушка калякал с маменькой.
Я жил в тумане отупляющей тоски и, чтобы побороть ее, старался как можно больше работать. Недостатка в работе не ощущалось, — в
доме было двое младенцев, няньки не угождали хозяевам, их постоянно меняли; я должен был возиться с младенцами, каждый день мыл пеленки и каждую неделю ходил на Жандармский
ключ полоскать белье, — там меня осмеивали прачки.
Теперь они сразу стали точно слепые. Не пришли сюда пешком, как бывало на богомолье, и не приехали, а прилетели по воздуху. И двор мистера Борка не похож был На двор. Это был просто большой
дом, довольно темный и неприятный. Борк открыл своим
ключом дверь, и они взошли наверх по лестнице. Здесь был небольшой коридорчик, на который выходило несколько дверей. Войдя в одну из них, по указанию Борка, наши лозищане остановились у порога, положили узлы на пол, сняли шапки и огляделись.
Там выстроил он, по-тогдашнему, великолепный господский
дом со всеми принадлежностями; отделал его на славу, меблировал отлично, расписал весь красками внутри и даже снаружи; люстры, канделябры, бронза, фарфоровая и серебряная посуда удивляли всех;
дом поставил на небольшом косогоре, из которого били и кипели более двадцати чудных родниковых
ключей.
Ярмола сидел на корточках перед заслонкой, перемешивая в печке уголья, а я ходил взад и вперед по диагонали моей комнаты. Из всех двенадцати комнат огромного помещичьего
дома я занимал только одну, бывшую диванную. Другие стояли запертыми на
ключ, и в них неподвижно и торжественно плесневела старинная штофная мебель, диковинная бронза и портреты XVIII столетия.
— Помилуй! каждый день у меня, grace a vous [благодаря вам (франц.)], баталии в
доме происходят. Andre и Pierre говорят ему: не читай! у этого человека христианских правил нет! А он им в ответ: свиньи! да возьмет — ты знаешь, какой он у меня упорный! — запрется на
ключ и читает. А в последнее время очень часто даже не ночует
дома.
А уходя из
дому, Зайончек постоянно уносил
ключ с собою.
Потом Чепраков сходил за
ключом и отпер стеклянную дверь, и все мы вошли в
дом.
Василиса Перегриновна. Вот все-то так со мной. Моченьки моей нету! Все сердце изболело. Мученица я на этом свете. (Срывает с сердцем цветок и обрывает с него лепестки). Кажется, кабы моя власть, вот так бы вас всех! Так бы вас всех! Так бы вас всех! Погоди ж ты, мальчишка! Уж я тебя поймаю! Кипит мое сердце, кипит,
ключом кипит. А вот теперь иди, улыбайся перед барыней, точно дура какая! Эка жизнь! эка жизнь! Грешники так в аду не мучаются, как я в этом
доме мучаюсь. (Уходит).
Это все равно что потерять
ключ от своего
дома.
К счастью, Транквиллитатин на ту пору отлучился куда-то из города; он не мог прийти к нам раньше завтрашнего дня; нужно было воспользоваться ночью! Тетка не запиралась у себя в комнате, да и у нас в целом
доме ключи не действовали в замках; но куда она положит часы, где спрячет? До вечера она их носила в кармане и даже не раз вынимала и рассматривала их; но ночью — где они ночью будут? Ну, уж это мое дело отыскать, думал я, потрясая кулаками.
Вернулись все домой, а Насти не было. Два дня и три ночи она пропадала. Ездили за ней и к кузнецу и к Петровне, но никто ее нигде не видал. На третий день чередников мальчишка, пригнавши вечером овец, сказал: «А Настька-то прокудинская в ярушках над громовым
ключом сидит». Поехали к громовому
ключу и взяли Настю.
Дома она ни на одно слово не отвечала. Села на лавку и опять охать.
Тогда она отбирала
ключи и весь
дом брала на свои руки.
— Извольте тотчас взять эту девушку, — воскликнул Семен Матвеич, обращаясь к моему вотчиму и повелительно указывая на меня дрожащей рукой. — Извольте отвести ее к себе в
дом и запереть на
ключ, на замок… чтоб она… пальцем пошевельнуть не могла, чтобы муха к ней не проскочила! Впредь до моего приказания! Окна забить, если нужно! Ты отвечаешь мне за нее головой!
Граф внимательно сосчитывал деньги, нетерпеливо всегда переворачивал бумажку, когда номер был кверху или книзу и не подходил с другими, запирал пачку в ящик, прятал
ключ в карман и, приблизившись к окну, пощипывая усики, произносил всегда с грустью: «Охо-хо-хо-хо!!.» — после чего начинал снова расхаживать по
дому, задумчиво убирая все, что казалось ему лежащим неправильно.
Она очень хорошо знала смысл подобных записок: беспокойство ее еще более увеличилось, когда вспомнила она, что вчерашний день, сверх обыкновения, оставила
ключи от шкатулки
дома.
Он был уже вдов, был уже в отставке, уже не щеголял, не хвастал, не задирался, любил только пить чай и болтать за ним всякий вздор; ходил по комнате, поправлял сальный огарок; аккуратно по истечении каждого месяца наведывался к своим жильцам за деньгами; выходил на улицу с
ключом в руке, для того, чтобы посмотреть на крышу своего
дома; выгонял несколько раз дворника из его конуры, куда он запрятывался спать; одним словом, человек в отставке, которому после всей забубенной жизни и тряски на перекладных остаются одни пошлые привычки.
Мы въехали в деревню и скоро остановились у ворот замка. Я велел людям слезть и в сопровождении унтер-офицера вошел в
дом. Всё было пусто. Пройдя несколько комнат, я был встречен самим графом, дрожащим и бледным, как полотно. Я объявил ему мое поручение, разумеется он уверял, что у него нет оружий, отдал мне
ключи от всех своих кладовых и, между прочим, предложил завтракать. После второй рюмки хереса граф стал просить позволения представить мне свою супругу и дочерей.
При имени Пупона мне вдруг что-то смутно вспомнилось. Что-то такое, что я в 1863 году в газетах читал. Реляция какая-то, в которой говорилось, что храбрый полковник Пупон… но вот тут-то именно я и сбивался: крепость ли неприятельскую взял или молодцом взлетел на четвертый этаж какого-то
дома и без
ключа отпер дверь какой-то квартиры.
Я знал, что целая комната возле нашего физического кабинета, то есть кабинета с физическими инструментами, находилась в его распоряжении для сушки бабочек и насекомых и даже аудитория, в которой читал Фукс и от которой он имел
ключ: следовательно, ему было где разместиться; свежих же листьев и трав для корма червей он мог ежедневно доставать в саду, который находился при соседственном
доме, купленном в казну для университета.
Вернувшись домой, Ардальон наказал хозяйке, что кто бы его ни спрашивал, а особенно Затц и Лубянская, говорить всем «
дома нет и когда будет — неизвестно и комната его заперта, и
ключ унес с собою». После таковой меры предосторожности он спешно упаковался, уложил в чемодан все свои пожитки да бумаги и принялся за письмо к невесте.
— В самом деле, — отвечала Марья Ивановна. — И по преданиям так выходит и по всем приметам. Тут и Святой
ключ, и надгробный камень преподобного Фотина, заметны ямы, где стоял
дом, заметны и огородные гряды.
Ты на месте на святом, над чисты́м
ключом, устрояй Божий
дом, буду я, Бог, жить в нем…
Закипели работы в Фатьянке, и месяца через два саженях в двадцати от Святого
ключа был выстроен поместительный
дом. Много в нем было устроено темных переходов, тайников, двойных стен и полов, жилых покоев в подвалах с печами, но без окон. И
дом, и надворные строенья были обнесены частоколом с заостренными верхушками, ворота были только одни прямо перед
домом, а возле частокола внутри двора насажено было множество дерев и кустарников. Неподалеку от усадьбы с полдюжины крестьянских изб срубили.