Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому, мягкому и пахучему воздуху — это все было и в других местах, а этой стройности, прибранности леса, дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости в чертах молодых; дивился также я этим земляным и
каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или в самом деле идиллическая страна, отрывок из жизни древних.
Неточные совпадения
Брат его сидел далеко за полночь в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле, [Гамбсово кресло — кресло
работы модного петербургского мебельного мастера Гамбса.] перед камином, в котором слабо тлел
каменный уголь.
Широкое
каменное крыльцо, грубой
работы, вело к высокому порталу, заколоченному наглухо досками.
Как произошли осыпи? Кажется, будто здесь были землетрясения и целые утесы распались на обломки. На самом деле это
работа медленная, вековая и незаметная для глаза. Сначала в
каменной породе появляются трещины; они увеличиваются в размерах, сила сцепления уступает силе тяжести, один за другим камни обрываются, падают, и мало-помалу на месте прежней скалы получается осыпь. Обломки скатываются вниз до тех пор, пока какое-либо препятствие их не задержит.
Кожин сам отворил и провел гостя не в избу, а в огород, где под березой, на самом берегу озера, устроена была небольшая беседка. Мыльников даже обомлел, когда Кожин без всяких разговоров вытащил из кармана бутылку с водкой. Вот это называется ударить человека прямо между глаз… Да и место очень уж было хорошее. Берег спускался крутым откосом, а за ним расстилалось озеро, горевшее на солнце, как расплавленное. У самой воды стояла
каменная кожевня, в которой летом
работы было совсем мало.
— Помнишь, что тихий вор Петруха про
работу говорил? Людям — дом
каменный, себе — гроб деревянный. Вот те и — вся
работа!
— Да ведь что же —
работа? Говорится: от трудов праведных не нажить домов
каменных!
Замечательно, как необъяснимое явление и противоречие в искаженной человеческой природе, что Михайла Максимович, достигнув высшей степени разврата и лютости, ревностно занялся построением
каменной церкви в Парашине; он производил эту
работу экономически.
Стоя на краю глубокой полутемной
каменной ямы, в которой помещались топки, он долго глядел вниз на тяжелую
работу шестерых обнаженных до пояса людей.
«Теперь идти бы куда-нибудь, — полями, пустынями!» — думал Евсей, входя в тесные улицы фабричной слободки. Вокруг него стояли красноватые, чумазые стены, небо над ними выпачкано дымом, воздух насыщен запахом тёплого масла. Всё вокруг было неласково, глаза уставали смотреть на прокопчённые
каменные клетки для
работы.
Тогда только что приступили к
работам по постройке канала. Двое рабочих подняли на улице железную решетку колодца, в который стекают вода и нечистоты с улиц. Образовалось глубокое, четырехугольное, с
каменными, покрытыми грязью стенами отверстие, настолько узкое, что с трудом в него можно было опуститься. Туда спустили длинную лестницу. Один из рабочих зажег бензиновую лампочку и, держа ее в одной руке, а другой придерживаясь за лестницу, начал спускаться.
Подожду я у двери, покуда не ляжет этот гул на
каменные плиты пола, подойду тихонько к распятию и сяду на полу пред ним — нет у меня силы стоять, кости и тело болят от
работы, и акафист читать не хочется мне.
Пришли мы для больших
работ под большой город, на большой текучей воде, на Днепре-реке, чтобы тут большой и ныне весьма славный
каменный мост строить.
Дело в том, что весь тамошний народ ходит на чужую сторону, то есть в Москву или в Петербург; а есть и такие, которые забираются и в Гельсингфорс и даже в Одессу и промышляют там: по столярному, стекольному, слесарному мастерству. Очень трудной
работы —
каменной, плотничной, кузнечной — чухломец не любит.
Есть две пословицы: «От
работы будешь горбат, а не будешь богат», и еще: «От трудов праведных не наживешь палат
каменных». Пословицы эти несправедливы, потому что лучше быть горбатым, чем быть неправедно богатым, и труды праведные много лучше, чем палаты
каменные.
Вечером этот веселый человек, придя с
работы из церкви, взманил меня идти с ним в театр, где очень плохая провинциальная труппа разыгрывала
Каменного гостя.
За все это мы взялись сразу, и
работа у нас кипела: мы рыли землю, клали
каменные стены, выводили монументальные трубы и набирали людей всякого сорта, впрочем, все более по преимуществу из иностранцев.
Поэтому в 1754 году императрица решилась заложить новое здание, сказав, что «до окончания переделок будет жить в Летнем новом доме», приказав строить временный дворец на порожнем месте бывшего Гостиного двора, на
каменных погребах у Полицейского моста. В июле начали бить сваи под новый дворец. Нева усеялась множеством барок, и на всем пространстве от дворца к Мойке рассыпались шалаши рабочих. Словом,
работа закипела.
— Да, церковь,
каменный обширный храм. Другой храм я буду строить одновременно на месте моего сгоревшего дома. Церкви Лугового и Зиновьева, вы знаете, очень ветхи. Если я, паче чаяния, не доживу до окончания построек, то я уже оставил духовное завещание, в котором все свои имения и капиталы распределяю на церкви и монастыри, а главным образом на эти две для меня самые священные
работы. Граф Петр был так добр, что согласился быть моим душеприказчиком и исполнителем моей последней воли.
Невдалеке от барского дома шла другая спешная
работа — окончательная отделка новой
каменной церкви во имя святого апостола Андрея Первозванного, освящение которой назначено было графом на 20 сентября, в годовщину рождения императора Павла I.
Спустя три года были представлены императрице архитектурии гезелем Григорием Дмитриевым для апробаций шестнадцать чертежей дворца. Елизавета Петровна одобрила план постройки
каменных палат, которая и была начата. Главным наблюдателем над
работами был назначен граф Растрелли. Отделка дворца продолжалась до 1749 года.