Неточные совпадения
— Вот он! — сказал Левин, указывая на Ласку, которая, подняв одно ухо и высоко махая кончиком пушистого хвоста, тихим шагом,
как бы желая продлить удовольствие и
как бы улыбаясь, подносила
убитую птицу к хозяину. — Ну, я рад, что тебе удалось, — сказал Левин, вместе с тем уже испытывая чувство зависти, что не ему удалось убить этого вальдшнепа.
Это чтение совершалось более в лежачем положении в передней, на кровати и на тюфяке, сделавшемся от такого обстоятельства
убитым и тоненьким,
как лепешка.
Он был бледный,
убитый, в том бесчувственно-страшном состоянии, в
каком бывает человек, видящий перед собою черную, неотвратимую смерть, это страшилище, противное естеству нашему…
В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка,
убитым и плоским,
как блин, и, может быть, так же замаслившимся,
как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы.
Около молодого запорожца четверо старых выработывали довольно мелко ногами, вскидывались,
как вихорь, на сторону, почти на голову музыкантам, и, вдруг опустившись, неслись вприсядку и били круто и крепко своими серебряными подковами плотно
убитую землю.
— Я тоже так думаю, — сказала Пульхерия Александровна с
убитым видом. Но ее очень поразило, что о Петре Петровиче Разумихин выразился на этот раз так осторожно и даже
как будто и с уважением. Поразило это и Авдотью Романовну.
Потому, потому я окончательно вошь, — прибавил он, скрежеща зубами, — потому что сам-то я, может быть, еще сквернее и гаже, чем
убитая вошь, и заранее предчувствовал, что скажу себе это уже после того,
как убью!
Он рассказал до последней черты весь процесс убийства: разъяснил тайну заклада(деревянной дощечки с металлическою полоской), который оказался у
убитой старухи в руках; рассказал подробно о том,
как взял у
убитой ключи, описал эти ключи, описал укладку и чем она была наполнена; даже исчислил некоторые из отдельных предметов, лежавших в ней; разъяснил загадку об убийстве Лизаветы; рассказал о том,
как приходил и стучался Кох, а за ним студент, передав все, что они между собой говорили;
как он, преступник, сбежал потом с лестницы и слышал визг Миколки и Митьки;
как он спрятался в пустой квартире, пришел домой, и в заключение указал камень во дворе, на Вознесенском проспекте, под воротами, под которым найдены были вещи и кошелек.
Но он с неестественным усилием успел опереться на руке. Он дико и неподвижно смотрел некоторое время на дочь,
как бы не узнавая ее. Да и ни разу еще он не видал ее в таком костюме. Вдруг он узнал ее, приниженную,
убитую, расфранченную и стыдящуюся, смиренно ожидающую своей очереди проститься с умирающим отцом. Бесконечное страдание изобразилось в лице его.
Я деньги отдал вчера вдове, чахоточной и
убитой, и не «под предлогом похорон», а прямо на похороны, и не в руки дочери — девицы,
как он пишет, «отъявленного поведения» (и которую я вчера в первый раз в жизни видел), а именно вдове.
Оба сидели рядом, грустные и
убитые,
как бы после бури выброшенные на пустой берег одни. Он смотрел на Соню и чувствовал,
как много на нем было ее любви, и странно, ему стало вдруг тяжело и больно, что его так любят. Да, это было странное и ужасное ощущение! Идя к Соне, он чувствовал, что в ней вся его надежда и весь исход; он думал сложить хоть часть своих мук, и вдруг теперь, когда все сердце ее обратилось к нему, он вдруг почувствовал и сознал, что он стал беспримерно несчастнее, чем был прежде.
Мне, напротив, следовало бы сначала усыпить подозрения ваши и виду не подать, что я об этом факте уже известен; отвлечь, этак, вас в противоположную сторону, да вдруг,
как обухом по темени (по вашему же выражению), и огорошить: «А что, дескать, сударь, изволили вы в квартире
убитой делать в десять часов вечера, да чуть ли еще и не в одиннадцать?
Среди комнаты стояла Лизавета, с большим узлом в руках, и смотрела в оцепенении на
убитую сестру, вся белая
как полотно и
как бы не в силах крикнуть.
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — и с этими словами начала хватать все, что ни попадалось ей под руку из вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того
убитая, чуть не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую упала было в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее,
как перышко.
— Вы, кажется, говорили вчера, что желали бы спросить меня… форменно… о моем знакомстве с этой…
убитой? — начал было опять Раскольников, — «ну зачем я вставил кажется? — промелькнуло в нем
как молния. — Ну зачем я так беспокоюсь о том, что вставил это кажется?» — мелькнула в нем тотчас же другая мысль
как молния.
— Нет, — ответил Самгин и пошел быстрее, но через несколько шагов девушка обогнала его, ее,
как ребенка, нес на руках большой, рыжебородый человек. Трое, спешным шагом, пронесли
убитого или раненого, тот из них, который поддерживал голову его, — курил. Сзади Самгина кто-то тяжело, точно лошадь, вздохнул.
— Туробоев убит… ранен, в больнице, на Страстном. Необходимо защищаться —
как же иначе? Надо устраивать санитарные пункты! Много раненых,
убитых. Послушайте, — вы тоже должны санитарный пункт! Конечно, будет восстание… Эсеры на Прохоровской мануфактуре…
Тогда несколько десятков решительных людей, мужчин и женщин, вступили в единоборство с самодержавцем, два года охотились за ним,
как за диким зверем, наконец убили его и тотчас же были преданы одним из своих товарищей; он сам пробовал убить Александра Второго, но кажется, сам же и порвал провода мины, назначенной взорвать поезд царя. Сын
убитого, Александр Третий, наградил покушавшегося на жизнь его отца званием почетного гражданина.
— Ты — глуп, Дронов, — возразил Тагильский,
как будто трезвея, и, ударяя ладонью по ручке кресла, продолжал: — Если рядом со средневековым процессом об убийстве евреями воришки Ющинского,
убитого наверняка воровкой Чеберяковой, поставить на суде дело по убийству Зотовой и привлечь к нему сначала в качестве свидетеля прокурора, зятя губернатора, — р-ручаюсь, что означенный свидетель превратился бы в обвиняемого…
Он не помнил, когда она ушла, уснул, точно
убитый, и весь следующий день прожил,
как во сне, веря и не веря в то, что было. Он понимал лишь одно: в эту ночь им пережито необыкновенное, неизведанное, но — не то, чего он ждал, и не так,
как представлялось ему. Через несколько таких же бурных ночей он убедился в этом.
— Не говори, не говори! — остановила его она. — Я опять,
как на той неделе, буду целый день думать об этом и тосковать. Если в тебе погасла дружба к нему, так из любви к человеку ты должен нести эту заботу. Если ты устанешь, я одна пойду и не выйду без него: он тронется моими просьбами; я чувствую, что я заплачу горько, если увижу его
убитого, мертвого! Может быть, слезы…
А именно: минут пять спустя после того
как Версилов упал на ковер окровавленный, приподнялся и встал Ламберт, которого мы все считали
убитым.
У подошвы ее, по берегу, толпятся домы, и между ними,
как напоказ, выглядывают кое-где пучки банановых листьев, которые сквозят и желтеют от солнечных лучей, да еще видна иногда из-за забора, будто широкая метла, верхушка
убитого солнцем дерева.
В Сингапуре нет мостовой, а есть
убитые песком и укатанные аллеи,
как у нас где-нибудь в Елагинском парке.
Мы прошли ворота: перед нами тянулась бесконечная широкая улица, или та же дорога, только не мощенная крупными кораллами, а
убитая мелкими каменьями,
как шоссе, с сплошными, по обеим сторонам, садами или парками, с великолепной растительностью.
Доктор выходил из избы опять уже закутанный в шубу и с фуражкой на голове. Лицо его было почти сердитое и брезгливое,
как будто он все боялся обо что-то запачкаться. Мельком окинул он глазами сени и при этом строго глянул на Алешу и Колю. Алеша махнул из дверей кучеру, и карета, привезшая доктора, подъехала к выходным дверям. Штабс-капитан стремительно выскочил вслед за доктором и, согнувшись, почти извиваясь пред ним, остановил его для последнего слова. Лицо бедняка было
убитое, взгляд испуганный...
А так
как начальство его было тут же, то тут же и прочел бумагу вслух всем собравшимся, а в ней полное описание всего преступления во всей подробности: «
Как изверга себя извергаю из среды людей, Бог посетил меня, — заключил бумагу, — пострадать хочу!» Тут же вынес и выложил на стол все, чем мнил доказать свое преступление и что четырнадцать лет сохранял: золотые вещи
убитой, которые похитил, думая отвлечь от себя подозрение, медальон и крест ее, снятые с шеи, — в медальоне портрет ее жениха, записную книжку и, наконец, два письма: письмо жениха ее к ней с извещением о скором прибытии и ответ ее на сие письмо, который начала и не дописала, оставила на столе, чтобы завтра отослать на почту.
Он был
как в лихорадке, он вопиял за пролитую кровь, за кровь отца,
убитого сыном «с низкою целью ограбления».
Он был именно такого свойства ревнивец, что в разлуке с любимою женщиной тотчас же навыдумывал бог знает
каких ужасов о том, что с нею делается и
как она ему там «изменяет», но, прибежав к ней опять, потрясенный,
убитый, уверенный уже безвозвратно, что она успела-таки ему изменить, с первого же взгляда на ее лицо, на смеющееся, веселое и ласковое лицо этой женщины, — тотчас же возрождался духом, тотчас же терял всякое подозрение и с радостным стыдом бранил себя сам за ревность.
Но так
как мотивов этих за ним никто предварительно не приметил, а все видели, напротив, что он барином любим, почтен бариновою доверенностью, то, конечно бы, его последнего и заподозрили, а заподозрили бы прежде всего такого, который бы имел эти мотивы, кто сам кричал, что имеет эти мотивы, кто их не скрывал, перед всеми обнаруживал, одним словом, заподозрили бы сына
убитого, Дмитрия Федоровича.
Тогда он понял, что
убитый олень принадлежал не ему, а тигру. Вот почему он и не мог его убить, несмотря на то что стрелял шесть раз. Дерсу удивился,
как он об этом не догадался сразу. С той поры он не ходил больше в эти овраги. Место это стало для него раз навсегда запретным. Он получил предупреждение…
Не успел я ему ответить, не успела собака моя с благородной важностью донести до меня
убитую птицу,
как послышались проворные шаги, и человек высокого росту, с усами, вышел из чащи и с недовольным видом остановился передо мной. Я извинился,
как мог, назвал себя и предложил ему птицу, застреленную в его владениях.
В тот же день, прежде чем отправиться на охоту, был у меня разговор о Лукерье с хуторским десятским. Я узнал от него, что ее в деревне прозывали «Живые мощи», что, впрочем, от нее никакого не видать беспокойства; ни ропота от нее не слыхать, ни жалоб. «Сама ничего не требует, а напротив — за все благодарна; тихоня,
как есть тихоня, так сказать надо. Богом
убитая, — так заключил десятский, — стало быть, за грехи; но мы в это не входим. А чтобы, например, осуждать ее — нет, мы ее не осуждаем. Пущай ее!»
В пылу перестрелки мы не обращали внимания на состояние нашего дощаника —
как вдруг, от сильного движения Ермолая (он старался достать
убитую птицу и всем телом налег на край), наше ветхое судно наклонилось, зачерпнулось и торжественно пошло ко дну, к счастью, не на глубоком месте.
Тут только мы заметили, что к лежбищу ни с
какой стороны подойти было нельзя. Справа и слева оно замыкалось выдающимися в море уступами, а со стороны суши были отвесные обрывы 50 м высотой. К сивучам можно было только подъехать на лодке.
Убитого сивуча взять с собой мы не могли; значит, убили бы его зря и бросили бы на месте.
Мы не сомневались в последствиях и полагали нового товарища уже
убитым. Офицер вышел вон, сказав, что за обиду готов отвечать,
как будет угодно господину банкомету. Игра продолжалась еще несколько минут; но чувствуя, что хозяину было не до игры, мы отстали один за другим и разбрелись по квартирам, толкуя о скорой ваканции.
Кольрейфа Николай возвратил через десять лет из Оренбурга, где стоял его полк. Он его простил за чахотку так,
как за чахотку произвел Полежаева в офицеры, а Бестужеву дал крест за смерть. Кольрейф возвратился в Москву и потух на старых руках
убитого горем отца.
У него являлось желание помириться с женой, рассказать ей всю чистую правду, но стоило взглянуть на ее
убитое лицо,
как всякое желание пропадало.
Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем и даже фельдшеров, но совершенно забывают об исследователях,
как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк, Поляков и многие другие, память которых, полагаю, заслуживает большего уважения и внимания, чем какого-нибудь смотрителя Дербина,
убитого за жестокость.
Нет сомнения, что денежное вознаграждение, соблазнительное для голодного человека, помогает делу и увеличивает число «пойманных, найденных мертвыми и
убитых», но помощь эта, конечно, совсем не окупает того вреда,
какой неминуемо должны причинять населению острова дурные инстинкты, пробуждаемые в нем этими трехрублевками.
В «Ведомостях», откуда я брал эти цифры, добровольно вернувшиеся и пойманные показаны в одном числе, найденные мертвыми и
убитые при преследовании тоже показаны нераздельно, и потому неизвестно,
какое число относится на долю поимщиков и
какой процент беглых погибает от солдатских пуль.
Оглушительные, обморочные, всегда головные раны, после которых птицы, по-видимому
убитые наповал, иногда отдыхают и улетают, — не редкость, но удивительно,
как не удавился этот селезень, которого я таскал так долго заткнутого головой за туго подтянутым поясом?..
Следовательно, приучив сначала молодую собаку к себе, к подаванью поноски, к твердой стойке даже над кормом, одним словом, к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых на
каком угодно языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может идти с своею ученицей в поле или болото, и она, не дрессированная на парфорсе, будет находить дичь, стоять над ней, не гоняться за живою и бережно подавать
убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно привыкнет.
Часто случалось мне не верить своим глазам, когда, после отчаянного выстрела, пущенного просто в куст или в чащу древесных ветвей по тому направлению, по
какому юркнул вальдшнеп, вдруг собака выносила мне из кустов
убитого вальдшнепа.
Как частые сучья, правда без листьев, за которыми не видно птицы, не мешают иногда дроби попасть в нее — не понимаю и теперь!..
Вот
как это было: выстрелив в стаю озимых кур и взяв двух
убитых, я следил полет остальной стаи, которая начала подниматься довольно высоко; вдруг одна сивка пошла книзу на отлет (вероятно, она ослабела от полученной раны) и упала или села неблизко; в одно мгновение вся стая быстро опустилась и начала кружиться над этим местом очень низко; я немедленно поскакал туда и нашел подстреленную сивку, которая не имела сил подняться, а только ползла, потому что одна нога была переломлена; стая поднялась выше.
Убитых из шалашей тетеревов надобно сбирать в то время, когда нигде кругом не видно сидящего тетерева, а всего лучше по окончании стрельбы, иначе распугаешь тетеревов, хотя должно признаться, что, несмотря на доброе ружье, крупную дробь и близкое расстояние (кажется, достаточные ручательства, что тетерева должны быть убиты наповал или смертельно ранены), редко бывает поле, чтоб охотник собрал всех тетеревов, по которым стрелял и которые падали с присад,
как будто
убитые наповал: одного или двух всегда не досчитываются.
Князь встал совершенно
убитый; они рассказывали потом, что он «ужасно
как побледнел»; действительно, у него почти подсекались ноги.
— Ах,
как вам не стыдно так говорить! Она пела и играла для того только, чтобы сделать мне угодное, потому что я настоятельно ее просила об этом, почти приказывала ей. Я вижу, что ей тяжело, так тяжело; думаю, чем бы ее развлечь, — да и слышала-то я, что талант у ней такой прекрасный! Помилуйте, Федор Иваныч, она совсем уничтожена, спросите хоть Сергея Петровича;
убитая женщина, tout-а-fait, [Окончательно (фр.).] что вы это?
Один момент — и детская душа улетела бы из маленького тельца,
как легкий вздох, но в эту самую минуту за избушкой раздался отчаянный, нечеловеческий крик. Макар бросился из избушки,
как был без шапки. Саженях в двадцати от избушки, в мелкой березовой поросли копошились в снегу три человеческих фигуры. Подбежав к ним, Макар увидел,
как солдат Артем одною рукой старался оттащить голосившую Аграфену с лежавшего ничком в снегу Кирилла, а другою рукой ощупывал
убитого, отыскивая что-то еще на теплом трупе.
Работы у «
убитых коломенок» было по горло. Мужики вытаскивали из воды кули с разбухшим зерном, а бабы расшивали кули и рассыпали зерно на берегу, чтобы его охватывало ветром и сушило солнышком. Но зерно уже осолодело и от него несло затхлым духом. Мыс сразу оживился. Бойкие заводские бабы работали с песнями, точно на помочи. Конечно, в первую голову везде пошла развертная солдатка Аннушка, а за ней Наташка. Они и работали везде рядом,
как привыкли на фабрике.