Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что
у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж,
кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
И я теперь живу
у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, — думаю, прежде с матушки, потому что,
кажется, готова сейчас на все услуги.
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький,
кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты
у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)
Кажется, эта комната несколько сыра?
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер,
кажется, всё написал, всех изумил.
У меня легкость необыкновенная в мыслях. Все это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так,
казалось, и говорил: не смотрите на то, что
у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка
у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
Казалось, благотворные лучи солнца подействовали и на него (по крайней мере, многие обыватели потом уверяли, что собственными глазами видели, как
у него тряслись фалдочки).
Голова
у этого другого градоначальника была совершенно новая и притом покрытая лаком. Некоторым прозорливым гражданам
показалось странным, что большое родимое пятно, бывшее несколько дней тому назад на правой щеке градоначальника, теперь очутилось на левой.
Очень может статься, что многое из рассказанного выше
покажется читателю чересчур фантастическим. Какая надобность была Бородавкину делать девятидневный поход, когда Стрелецкая слобода была
у него под боком и он мог прибыть туда через полчаса? Как мог он заблудиться на городском выгоне, который ему, как градоначальнику, должен быть вполне известен? Возможно ли поверить истории об оловянных солдатиках, которые будто бы не только маршировали, но под конец даже налились кровью?
В оставленном им сочинении"О благовидной господ градоначальников наружности"(см. далее, в оправдательных документах) он довольно подробно изложил свои взгляды на этот предмет, но, как
кажется, не вполне искренно связал свои успехи
у глуповских дам с какими-то политическими и дипломатическими целями.
Она благодарна была отцу за то, что он ничего не сказал ей о встрече с Вронским; но она видела по особенной нежности его после визита, во время обычной прогулки, что он был доволен ею. Она сама была довольна собою. Она никак не ожидала, чтоб
у нее нашлась эта сила задержать где-то в глубине души все воспоминания прежнего чувства к Вронскому и не только
казаться, но и быть к нему вполне равнодушною и спокойною.
Он впервые живо представил себе ее личную жизнь, ее мысли, ее желания, и мысль, что
у нее может и должна быть своя особенная жизнь,
показалась ему так страшна, что он поспешил отогнать ее.
Был ясный морозный день.
У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел
у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от снега,
казалось, были разубраны в новые торжественные ризы.
Мужики
у него просили уступить им дешевле луга,
кажется, а он отказал, и я упрекнула его в скупости.
—
У Анны Аркадьевны, — сказала графиня, объясняя сыну, — есть сынок восьми лет,
кажется, и она никогда с ним не разлучалась и всё мучается, что оставила его.
Ему
казалось, что при нормальном развитии богатства в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало в правильные, по крайней мере, в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное развитие органа в животном помешало бы его общему развитию, так для общего развития богатства в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые в Европе, где они своевременны,
у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.
— Она очень просила меня поехать к ней, — продолжала Анна, — и я рада повидать старушку и завтра поеду к ней. Однако, слава Богу, Стива долго остается
у Долли в кабинете, — прибавила Анна, переменяя разговор и вставая, как
показалось Кити, чем-то недовольная.
Вернувшись в этот день домой, Левин испытывал радостное чувство того, что неловкое положение кончилось и кончилось так, что ему не пришлось лгать. Кроме того,
у него осталось неясное воспоминание о том, что то, что говорил этот добрый и милый старичок, было совсем не так глупо, как ему
показалось сначала, и что тут что-то есть такое, что нужно уяснить.
Дарья Александровна хотела сказать свои мысли нынешнего утра, но почему-то ей теперь это
показалось не
у места.
— Очень рад.
Кажется, я имел удовольствие встретить…
у княгини Щербацкой, — сказал он, подавая руку Левину.
— Да вы и то,
кажется, мало спите. Нам веселей, как
у хозяина на глазах…
Кроме того, Левин знал, что он увидит
у Свияжского помещиков соседей, и ему теперь особенно интересно было поговорить, послушать о хозяйстве те самые разговоры об урожае, найме рабочих и т. п., которые, Левин знал, принято считать чем-то очень низким, но которые теперь для Левина
казались одними важными.
— Как же, он вчера был
у нас в присутствии. Он,
кажется, знает дело отлично и очень деятелен.
В половине десятого особенно радостная и приятная вечерняя семейная беседа за чайным столом
у Облонских была нарушена самым, повидимому, простым событием, но это простое событие почему-то всем
показалось странным. Разговорившись об общих петербургских знакомых, Анна быстро встала.
— Может быть. Едут на обед к товарищу, в самом веселом расположении духа. И видят, хорошенькая женщина обгоняет их на извозчике, оглядывается и, им по крайней мере
кажется, кивает им и смеется. Они, разумеется, зa ней. Скачут во весь дух. К удивлению их, красавица останавливается
у подъезда того самого дома, куда они едут. Красавица взбегает на верхний этаж. Они видят только румяные губки из-под короткого вуаля и прекрасные маленькие ножки.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся
у ее двери, вошла сама к ней в комнату. Анна вопросительно взглянула ей в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей
показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
Для человека со 100 000 дохода, как определяли все состояние Вронского, такие долги,
казалось бы, не могли быть затруднительны; но дело в том, что
у него далеко не было этих 100 000.
Кто не знал ее и ее круга, не слыхал всех выражений соболезнования, негодования и удивления женщин, что она позволила себе
показаться в свете и
показаться так заметно в своем кружевном уборе и со своей красотой, те любовались спокойствием и красотой этой женщины и не подозревали, что она испытывала чувства человека, выставляемого
у позорного столба.
— Вчера она была
у меня, она очень рассержена за Гришу на гимназию. Латинский учитель,
кажется, несправедлив был к нему.
— Как я рад, что вы
у него были, — сказал Слюдин. — Он нехорош, и мне
кажется… Ну что?
И действительно, когда она спросила
у Долли, что с Машей, и Васенька, ожидая, когда кончится этот скучный для него разговор, принялся равнодушно смотреть на Долли, этот вопрос
показался Левину ненатуральною, отвратительною хитростью.
Ему
казалось, что
у него есть ответ на этот вопрос; но он не успел еще сам себе выразить его, как уже вошел в детскую.
Жизнь,
казалось, была такая, какой лучше желать нельзя: был полный достаток, было здоровье, был ребенок, и
у обоих были занятия.
Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он
показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел к крыльцу,
у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Алексей Александрович ничего особенного и неприличного не нашел в том, что жена его сидела с Вронским
у особого стола и о чем-то оживленно разговаривала; но он заметил, что другим в гостиной это
показалось чем-то особенным и неприличным, и потому это
показалось неприличным и ему. Он решил, что нужно сказать об этом жене.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как
у мужика на половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему
казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
Во-первых, всякий упрек
показался бы вызванным миновавшею опасностью и шишкой, которая вскочила на лбу
у Левина; а во-вторых, Весловский был так наивно огорчен сначала и потом так смеялся добродушно и увлекательно их общему переполоху, что нельзя было самому не смеяться.
Всё в ее лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад губ, улыбка, которая как бы летала вокруг лица, блеск глаз, грация и быстрота движений, полнота звуков голоса, даже манера, с которою она сердито-ласково ответила Весловскому, спрашивавшему
у нее позволения сесть на ее коба, чтобы выучить его галопу с правой ноги, — всё было особенно привлекательно; и,
казалось, она сама знала это и радовалась этому.
По случаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки о прелести этого ночлега и запаха сена, о прелести сломанной телеги (ему она
казалась сломанною, потому что была снята с передков), о добродушии мужиков, напоивших его водкой, о собаках, лежавших каждая
у ног своего хозяина, Облонский рассказал про прелесть охоты
у Мальтуса, на которой он был прошлым летом.
— Персики
у вас лежали в угольной; так,
кажется, они потихонечку один скушали.
Теперь они были наедине, и Анна не знала, о чем говорить. Она сидела
у окна, глядя на Долли и перебирая в памяти все те, казавшиеся неистощимыми, запасы задушевных разговоров, и не находила ничего. Ей
казалось в эту минуту, что всё уже было сказано.
Итак, я начал рассматривать лицо слепого; но что прикажете прочитать на лице,
у которого нет глаз? Долго я глядел на него с невольным сожалением, как вдруг едва приметная улыбка пробежала по тонким губам его, и, не знаю отчего, она произвела на меня самое неприятное впечатление. В голове моей родилось подозрение, что этот слепой не так слеп, как оно
кажется; напрасно я старался уверить себя, что бельмы подделать невозможно, да и с какой целью? Но что делать? я часто склонен к предубеждениям…
Я сидел
у княгини битый час. Мери не вышла, — больна. Вечером на бульваре ее не было. Вновь составившаяся шайка, вооруженная лорнетами, приняла в самом деле грозный вид. Я рад, что княжна больна: они сделали бы ей какую-нибудь дерзость.
У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он,
кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же люди, в которых даже отчаяние забавно!..
Вот уже полтора месяца, как я в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту… я один; сижу
у окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман
кажется желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
На темном небе начинали мелькать звезды, и странно, мне
показалось, что оно гораздо выше, чем
у нас на севере.
Я схватил бумаги и поскорее унес их, боясь, чтоб штабс-капитан не раскаялся. Скоро пришли нам объявить, что через час тронется оказия; я велел закладывать. Штабс-капитан вошел в комнату в то время, когда я уже надевал шапку; он,
казалось, не готовился к отъезду;
у него был какой-то принужденный, холодный вид.
— Эта княжна Мери прехорошенькая, — сказал я ему. —
У нее такие бархатные глаза — именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря об ее глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят… Впрочем,
кажется, в ее лице только и есть хорошего… А что,
у нее зубы белы? Это очень важно! жаль, что она не улыбнулась на твою пышную фразу.
Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего;
у него даже появилось серебряное кольцо с чернью, здешней работы: оно мне
показалось подозрительным…
Отвязав лошадь, я шагом пустился домой.
У меня на сердце был камень. Солнце
казалось мне тускло, лучи его меня не грели.
— Служил,
кажется, — да я
у них недавно.
За большим столом ужинала молодежь, и между ними Грушницкий. Когда я вошел, все замолчали: видно, говорили обо мне. Многие с прошедшего бала на меня дуются, особенно драгунский капитан, а теперь,
кажется, решительно составляется против меня враждебная шайка под командой Грушницкого.
У него такой гордый и храбрый вид…