Неточные совпадения
— Пригласил вас, чтоб лично вручить бумаги ваши, — он постучал тупым
пальцем по стопке бумаг, но
не подвинул ее Самгину, продолжая все так же: — Кое-что прочитал
и без комплиментов скажу — оч-чень интересно! Зрелые мысли, например: о необходимости консерватизма в литературе. Действительно, батенька, черт знает как начали писать; смеялся я, читая отмеченные вами примерчики: «В небеса запустил ананасом, поет басом» — каково?
Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно
и легко, особенно что касалось других; но как только нужно было
двинуть пальцем, тронуться с места — словом, применить им же созданную теорию к делу
и дать ему практический ход, оказать распорядительность, быстроту, — он был совсем другой человек: тут его
не хватало — ему вдруг
и тяжело делалось,
и нездоровилось, то неловко, то другое дело случится, за которое он тоже
не примется, а если
и примется, так
не дай Бог что выйдет.
Он был небольшого роста, сутуловат, с криво выдавшимися лопатками
и втянутым животом, с большими плоскими ступнями, с бледно-синими ногтями на твердых,
не разгибавшихся
пальцах жилистых красных рук; лицо имел морщинистое, впалые щеки
и сжатые губы, которыми он беспрестанно
двигал и жевал, что, при его обычной молчаливости, производило впечатление почти зловещее; седые его волосы висели клочьями над невысоким лбом; как только что залитые угольки, глухо тлели его крошечные, неподвижные глазки; ступал он тяжело, на каждом шагу перекидывая свое неповоротливое тело.
— Все равно. Поеду к жандармскому полковнику. Он мне приятель по клубу. Пусть-ка он вызовет этого Ромео
и погрозит у него
пальцем под носом. Знаешь, как он это делает? Приставит человеку
палец к самому носу
и рукой совсем
не двигает, а только лишь один
палец у него качается,
и кричит: «Я, сударь, этого
не потерплю-ю-ю!»
Максютка был очень
не в духе: он только было готовился запереть дамку
и уже поставил грязный
палец на шашку, чтобы ее
двинуть, как барыня отворила дверь.
Он часто бил Климкова,
и хотя
не больно, но его удары были особенно обидны, точно он бил
не по лицу, а по душе. Особенно нравилось ему бить по голове перстнем, — он сгибал
палец и стукал тяжёлым перстнем так, что получался странный, сухо щёлкавший звук.
И каждый раз, когда Евсей получал удар, Раиса,
двигая бровями, пренебрежительно говорила...
(Янсутский в самом деле
двинул рукой
и сжал даже
пальцы в кулак), то в ней уже
не осталось ничего кислорода: он весь поглощен углеродом крови, а чтобы освободить снова углерод, нужна работа солнца; значит, моя работа есть результат работы солнца или, точнее сказать: это есть тоже работа солнца, перешедшая через известные там степени!..
Разминая затекшие ноги, Персиков поднялся, вернулся в свой кабинет, зевнул, потер
пальцами вечно воспаленные веки
и, присев на табурет, заглянул в микроскоп,
пальцы он наложил на кремальеру
и уже собирался
двинуть винт, но
не двинул.
Но ежедневные музыкальные мучения нисколько
не подвигали дела,
и казалось, что чем более я повторял заученные по
пальцам пьесы, тем чаще
пальцы мои сбивались с толку; так что однажды Крюммер за завтраком при всех учителях громко через всю залу спросил меня: «Ты, большун, или это все та же пьеса, которую ты два года играешь?» Чаша горести перелилась через край: на другой день, набравшись храбрости, я пошел в кабинет директора
и объявил ему, что готов идти в карцер
и куда угодно, но только играть больше
не буду.
Прелесть их меня поразила, я любовался долго… потом, сам себя
не помня,
подвинул к ней свою руку…
подвинул…
и своим
пальцем задел за ее пальчик… задел
и держу…
И тогда у них только о самих себе забота — их бы только чем
не тронули, о другом
и заботы нет; все тони, все гори —
пальцем не двинут…
Вот
и стою я, ровно к смерти приговорен: в ушах шумит, в глазах зелень,
пальцем не могу
двинуть — вот что страх-от значит…
Грохольский, розовый, возбужденный,
двигая всеми членами, выложил пред Бугровым кучу пачек, бумаг, пакетов. Куча была большая, разноцветная, пестрая. В жизнь свою никогда
не видал Бугров такой кучи! Он растопырил свои жирные
пальцы и,
не глядя на Грохольского, принялся перебирать пачки кредиток
и бланки…
Доктор
не слышал. Он сидел, поджав ноги, как сидят турки,
и раскачивался,
и беззвучно
двигал губами
и концами
пальцев.
И во взгляде у него было то же остановившееся, остолбенелое, тупо пораженное.
Был тот монастырь строенье князей Заборовских, тут они
и хоронились; князь Алексей Юрьич в нем ктитором был, без воли его архимандрит
пальцем двинуть не мог.
Заварила барынина мамаша кашу — ложка колом встанет. Куды командир, туда
и она, самотеком. Новоселье ли у кого, орденок ли вспрыскивают, все ей неймется.
Не с тем, мол, приехала, чтобы
пальцы на ногах пересчитывать… Мантильку свою черного стекляруса вскинет, да так летучей мышью рядом
и перепархивает с мостков на мостки. Резвость двужильную обнаружила, — злость кость
движет, подол помелом развевает.