— Просто, как есть. По улице мостовой шла девица за водой — довольно с меня. Вот я нынче старческие мемуары в наших
исторических журналах почитываю. Факты — так себе, ничего, а чуть только старичок начнет выводы выводить — хоть святых вон понеси. Глупо, недомысленно, по-детски. Поэтому я и думаю, что нам, вероятно, на этом поприще не судьба.
Неточные совпадения
— О событии этом составлен протокол и подписан всеми, кто видел его. У нас оно опубликовано в «
Историческом и статистическом
журнале» за 1815 год.
Все, я думаю, помнят, в каком огромном количестве в тридцатых годах выходили романы переводные и русские, романы всевозможных содержаний:
исторические, нравоописательные, разбойничьи; сборники, альманахи и, наконец,
журналы.
Он читал с утра до вечера — и не
журналы, а серьезные книги,
исторические сочинения.
«Собеседник», как и «Вестник», защищал русский язык от вторжения ненужных иностранных слов, отличался любовию к
историческим изысканиям, пытался рисовать современные нравы, представлять в легкой форме дельные научные истины; наконец, в нем, как и в «Вестнике», находим мы совершенное отсутствие стихотворных шарад и загадок, которыми наполнялись тогда все
журналы, особенно новиковские.
По газетам, по отчетам, по статистическим выводам, по официальным сведениям
журналов, издаваемых разными ведомствами, по
историческим исследованиям Фаддея Булгарина, по реторике и философии академика Ивана Давыдова, по одам графа Хвостова можно видеть только одно: что «все обстоит благополучно».
Люди, писавшие прежде о Мальтусе и пауперизме, принялись за сочинение библиографических статеек о каких-нибудь
журналах прошлого столетия; писатели, поднимавшие прежде важные философские вопросы, смиренно снизошли до изложения каких-нибудь правил грамматики или реторики; люди, отличавшиеся прежде смелостью общих
исторических выводов, принялись рассматривать «значенье кочерги, историю ухвата».
[По-видимому, Блок имеет в виду работу А. Н. Веселовского «Из введения в
историческую поэтику» («
Журнал министерства народного просвещения», 1894, май, стр. 22).]
Но теперь он уже менее интересовался романами и другими сочинениями для легкого чтения, а более полюбил науку и дельные книги, особенно
исторические. Только стихи по-прежнему привлекали его внимание, хотя он уже и не нуждался теперь в образцах для подражания, открывши свой особенный род, в котором был совершенно самостоятельным и решительно не имел соперников… Как видно из его писем, книги и
журналы присылались ему разными литераторами и в Воронеж, и он всегда с восхищением принимал такие подарки.
Этот
журнал, свои дела, женитьба поглощали его совершенно. Я видал его в конторе, на Невском, в театрах (и то редко); но не помню, чтобы он устраивал что-нибудь общелитераторское, в чем сказывалась бы близость великой
исторической годовщины, расколовшей историю России на две эпохи: рабовладельчества и падения его.
О Тютчеве никогда никто не говорил, а о Фете говорили только как об образце пустого, бессодержательного поэта и повторяли эпиграмму, что-то вроде: «Фет, Фет, ума у тебя нет!» В
журнале «Русская речь», который папа выписывал, печатались
исторические романы Шардина из времен Екатерины II, Павла и др.
Отсюда мы продолжим наше повествование подлинными словами светского
журнала. Он любопытен не только в отношении
историческом, но и по самому образцу изложения, так как в одном и том же акте одно и то же лицо называется сперва великим князем и высочеством, потом императором и величеством.
Но, помимо частного
исторического материала, с которым я имел дело в
журнале историческом, мне попалось в руки еще нечто достойное внимания читателей семейного
журнала, так как добрая семья может принести величайшую пользу всем, кто приходит с нею в какое бы то ни было соприкосновение.