Неточные совпадения
— Смотрел я однажды у пруда на лягушек, — говорил он, —
и был смущен диаволом.
И начал себя бездельным обычаем спрашивать, точно ли один человек обладает душою,
и нет ли таковой у гадов земных!
И, взяв лягушку, исследовал.
И по
исследовании нашел: точно; душа есть
и у лягушки, токмо малая видом
и не бессмертная.
Путешественники того времени единогласно свидетельствуют, что глуповская жизнь поражала их своею цельностью,
и справедливо приписывают это счастливому отсутствию духа
исследования.
Но глуповцы не внимали обличителям
и с дерзостью говорили:"Хлеб пущай свиньи едят, а мы свиней съедим — тот же хлеб будет!"
И Дю-Шарио не только не возбранял подобных ответов, но даже видел в них возникновение какого-то духа
исследования.
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных, то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для
исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной
и е) религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы,
и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015
и 18308, от 5 декабря 1863 года
и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного
и органического закона, т…, ст. 18,
и примечание в статье 36.
Новая комиссия для
исследования во всех отношениях быта инородцев была составлена
и отправлена на место с необычайною, возбуждаемою Алексеем Александровичем быстротой
и энергией.
Когда дух
исследования заставил Грэя проникнуть в библиотеку, его поразил пыльный свет, вся сила
и особенность которого заключалась в цветном узоре верхней части оконных стекол.
Если б у нас были науки, то медики, юристы
и философы могли бы сделать над Петербургом драгоценнейшие
исследования, каждый по своей специальности.
Он с ранних лет живет в ней
и четыре раза то один, то с товарищами ходил за крайние пределы ее, за Оранжевую реку, до 20˚ (южной) широты, частью для геологических
исследований, частью из страсти к путешествиям
и приключениям.
«Приговор этот является результатом столь важных процессуальных нарушений
и ошибок, — продолжал он внушительно, — что подлежит отмене. Во-первых, чтение во время судебного следствия акта
исследования внутренностей Смелькова было прервано в самом начале председателем» — раз.
На большом столе у зеркала лежал его открытый чемодан, из которого виднелись его туалетный несессер
и книги, взятые им с собою: русская — опыт
исследования законов преступности, о том же одна немецкая
и одна английская книга.
Так вот в
исследовании вопроса о том, зачем все эти столь разнообразные люди были посажены в тюрьмы, а другие, точно такие же люди ходили на воле
и даже судили этих людей,
и состояло четвертое дело, занимавшее в это время Нехлюдова.
— Я бы просил прочесть эти
исследования, — строго сказал товарищ прокурора, не глядя на председателя, слегка бочком приподнявшись
и давая чувствовать тоном голоса, что требование этого чтения составляет его право,
и он от этого права не отступится,
и отказ будет поводом кассации.
Так закончил свое чтение длинного обвинительного акта секретарь
и, сложив листы, сел на свое место, оправляя обеими руками длинные волосы. Все вздохнули облегченно с приятным сознанием того, что теперь началось
исследование,
и сейчас всё выяснится,
и справедливость будет удовлетворена. Один Нехлюдов не испытывал этого чувства: он весь был поглощен ужасом перед тем, что могла сделать та Маслова, которую он знал невинной
и прелестной девочкой 10 лет тому назад.
Судебно-медицинским осмотром, вскрытием трупа
и химическим
исследованием внутренностей Смелькова обнаружено несомненно присутствие яда в организме покойного, подавшее основание заключить, что смерть последовала от отравления.
Присяжные уже готовились смотреть эти предметы, когда товарищ прокурора опять приподнялся
и потребовал, прежде рассматриванья вещественных доказательств, прочтения врачебного
исследования трупа.
И в результате всех исторических
и психологических
исследований остается неразложимый
и неуловимый остаток, в котором
и заключена вся тайна национальной индивидуальности.
Исследования зоба дикушки показали, что она питается еловыми иглами
и брусникой.
Нет, Федя не наврал на него; Лопухов, точно, был такой студент, у которого голова набита книгами, — какими, это мы увидим из библиографических
исследований Марьи Алексевны, —
и анатомическими препаратами: не набивши голову препаратами, нельзя быть профессором, а Лопухов рассчитывал на это. Но так как мы видим, что из сведений, сообщенных Федею о Верочке, Лопухов не слишком-то хорошо узнал ее, следовательно
и сведения, которые сообщены Федею об учителе, надобно пополнить, чтобы хорошо узнать Лопухова.
По учинении ж ** земским судом по сему прошению
исследований открылось: что помянутый нынешний владелец спорного имения гвардии поручик Дубровский дал на месте дворянскому заседателю объяснение, что владеемое им ныне имение, состоящее в означенном сельце Кистеневке, ** душ с землею
и угодьями, досталось ему по наследству после смерти отца его, артиллерии подпоручика Гаврила Евграфова сына Дубровского, а ему дошедшее по покупке от отца сего просителя, прежде бывшего провинциального секретаря, а потом коллежского асессора Троекурова, по доверенности, данной от него в 17… году августа 30 дня, засвидетельствованной в ** уездном суде, титулярному советнику Григорью Васильеву сыну Соболеву, по которой должна быть от него на имение сие отцу его купчая, потому что во оной именно сказано, что он, Троекуров, все доставшееся ему по купчей от канцеляриста Спицына имение, ** душ с землею, продал отцу его, Дубровского,
и следующие по договору деньги, 3200 рублей, все сполна с отца его без возврата получил
и просил оного доверенного Соболева выдать отцу его указную крепость.
Между прочим, Витберг хотел купить именье моего отца в Рузском уезде, на берегу Москвы-реки. В деревне был найден мрамор,
и Витберг просил дозволения сделать геологическое
исследование, чтоб определить количество его. Отец мой позволил. Витберг уехал в Петербург.
На этом
и кончились матримониальные поползновения Конона. Но семья наша не успела еще собраться в Москву, как в девичьей случилось происшествие, которое всех заставило смотреть на «олуха» совсем другими глазами. Катюшка оказалась с прибылью,
и когда об этом произведено было
исследование, то выяснилось, что соучастником в Катюшкином прегрешении был… Конон!
Про себя могу сказать с большой искренностью, что я не очень благоприятный
и не очень благодарный предмет для модного психоаналитического метода
исследования (это нужно понимать гораздо шире Фрейда
и современной психопатологии).
Никакой навязанной мне ортодоксии, претендующей на истину помимо моего свободного искания
и исследования, я никогда не признавал
и не признаю.
Рано почувствовав призвание философа, я никогда не имел желания идти академическим путем, стать почтенным профессором, писать философские диссертации
и исследования, далекие от жизненной борьбы.
Меня всегда интересовало не
исследование мира, каков он есть, меня интересовала судьба мира
и моя судьба, интересовал конец вещей.
Я пообещал ничего не писать об этом происшествии
и, конечно, ничего не рассказал приставу о том, что видел ночью, но тогда же решил заняться
исследованием Грачевки, так похожей на Хитровку, Арженовку, Хапиловку
и другие трущобы, которые я не раз посещал.
Позволю себе напомнить, что я пишу не критическую статью
и не литературное
исследование, а только пытаюсь восстановить впечатление, которое молодежь моего поколения получала из своего тогдашнего (правда, неполного) знакомства с самыми распространенными произведениями Шевченко.
Харитина была бледна
и молчалива, но Прасковья Ивановна, несмотря на самое точное
исследование, не нашла
и следов тех синяков, о которых рассказывали в Заполье.
Когда этот пустынножитель уходит в мир запахов или цветов, Гюисманс дает настоящее
исследование по мистике запахов
и цветов. Des Esseintes доходит до отчаяния, он замечает, что «рассуждения пессимизма бессильны помочь ему, что лишь невозможная вера в будущую жизнь одна только могла бы успокоить его».
Ведь «La Cathédrale» — замечательное ученое
исследование готики, католической литургики
и мистики.
«A rebours» — настоящее ученое
исследование, книга эта полна тончайшими замечаниями по истории литературы, по истории искусства
и мистики.
Теперь пишут
исследования о былых мистиках, о былых метафизиках, о Платоне, о Скотте Эригене, о Мейстере Эккерте, о Якове Бёме
и о св. Терезе.
Творческая воля должна вновь дать место онтологии,
исследованию тайн бытия без этой вечной оглядки, раздвоения, рефлексии, без вечного сомнения в возможности познания
и в реальности бытия.
Вот почему
исследования Гюисманса о литургике, о готике, о религиозной символике связаны с самым существом культуры, в них чувствуется дух великой, не измельчавшей
и не оскопленной культуры.
Думают о чем-то, пишут о чем-то, но были времена, когда думали
и писали что-то, когда было то, о чем теперь вспоминают, о чем пишут
исследования.
Гюисманс углубляется до
исследования тончайшей мистики цветов, животных, красок, вообще религиозной символики. «La Cathédrale» — это книга о католических храмах, культе
и символике, она неоценима для тех, кто хочет изучить католичество в тончайших его изгибах.
Разговоры Дюрталя с аббатом имеют двойной интерес: в них дана религиозная психология декадента-католика
и в них же дано научное
исследование католичества.
Дюрталь, главный псевдоним Гюисманса, очень интересуется сатанизмом, он предпринял
исследование о средневековом сатанизме, поражен образом средневекового сатаниста Gilles de Rais
и ищет следов сатанизма в современной Франции.
Если понимать принцип критицизма формально, как
исследование природы познания, то критическая философия начала свое существование задолго до Канта: критикой познания занималась еще греческая философия
и всякая настоящая философия непременно критическая.
Когда Des Esseintes уходит от мира действительного в мир любимых изысканных книг, подобранных с такой любовью
и знанием, Гюисманс дает целое
исследование о латинском декадансе.
Поскольку теософия требует расширения натурализма, введения в сферу нашего знания новых областей,
исследования новых сил, новых явлений (напр., телепатических, медиумических, ясновидения
и пр.), она может быть полезна.
Японцы первые стали исследовать Сахалин, начиная с 1613 г., но в Европе придавали этому так мало значения, что когда впоследствии русские
и японцы решали вопрос о том, кому принадлежит Сахалин, то о праве первого
исследования говорили
и писали только одни русские.
В
исследованиях Бошняка самое интересное, конечно, личность самого исследователя, его молодость, — ему шел тогда 21-й год, —
и его беззаветная, геройская преданность делу.
Несомненно, что право первого
исследования принадлежит японцам,
и японцы первые заняли Южный Сахалин.
Давно уже на очереди новое, возможно тщательное
исследование берегов Татарии
и Сахалина.
О сибирских тюрьмах, послуживших прототипом для сахалинских, см.
исследование С. В. Максимова «Сибирь
и каторга».]
Вот его статьи: 1) «Путешествие на остров Сахалин в 1881–1882 гг.» (письма к секретарю общества), прилож. к XIX т. «„Известий“ имп. Р<усского> геогр. общества», 1883 г., 2) «Отчет об
исследованиях на острове Сахалине
и в Южно-Уссурийском крае».
Ст. 469 «Устава» дает право местному начальству без формального полицейского
исследования определять
и приводить в исполнение наказания за такие преступления
и проступки ссыльных, за которые по общим уголовным законам полагаются наказания, не превосходящие лишения всех особенных прав
и преимуществ с заключением в тюрьме.
Обстоятельная история
исследования Сахалина имеется в книге А. М. Никольского «Остров Сахалин
и его фауна позвоночных животных».
И потому ссыльное население, когда затрогивается вопрос об его нравственности вообще, производит чрезвычайно смешанное
и спутанное впечатление, так что при существующих способах
исследования едва ли возможны по этому вопросу какие-либо серьезные обобщения.