Неточные совпадения
И точно: час без малого
Последыш говорил!
Язык его не слушался:
Старик слюною брызгался,
Шипел! И так расстроился,
Что правый глаз задергало,
А левый вдруг расширился
И — круглый, как у филина, —
Вертелся колесом.
Права свои дворянские,
Веками освященные,
Заслуги,
имя древнее
Помещик поминал,
Царевым гневом, Божиим
Грозил крестьянам, ежели
Взбунтуются они,
И накрепко приказывал,
Чтоб пустяков не думала,
Не баловалась вотчина,
А слушалась
господ!
Направо трущоба лесистая,
Имя ей исстари: Чертов овраг;
Яков свернул и поехал оврагом,
Барин опешил: — Куда ж ты, куда?
Отведи
господина офицера… как ваше
имя и отчество, мой батюшка?
Наружно он не выказывал не только подобострастия к
барину, но даже был грубоват, фамильярен в обхождении с ним, сердился на него, не шутя, за всякую мелочь, и даже, как сказано, злословил его у ворот; но все-таки этим только на время заслонялось, а отнюдь не умалялось кровное, родственное чувство преданности его не к Илье Ильичу собственно, а ко всему, что носит
имя Обломова, что близко, мило, дорого ему.
Старушка знавала когда-то мать этого
господина и, во
имя старой приязни, помогла ему; он благополучно уехал в Питер, а затем, разумеется, началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.
— Тише,
барин, не зовите меня по
имени: Савелий узнает, больно прибьет!
Она порицала и осмеивала подруг и знакомых, когда они увлекались, живо и с удовольствием расскажет всем, что сегодня на заре застали Лизу, разговаривающую с письмоводителем чрез забор в саду, или что вон к той барыне (и
имя, отчество и фамилию скажет) ездит все
барин в карете и выходит от нее часу во втором ночи.
Не судите о красоте англичан и англичанок по этим рыжим
господам и госпожам, которые дезертируют из Англии под
именем шкиперов, машинистов, учителей и гувернанток, особенно гувернанток: это оборыши; красивой женщине незачем бежать из Англии: красота — капитал.
Ками — почетное название, вроде нашего и кавалер; сама —
господин, титул, прибавляемый сзади
имен всех чиновных лиц.
Она не только знает читать и писать, она знает по-французски, она, сирота, вероятно несущая в себе зародыши преступности, была воспитана в интеллигентной дворянской семье и могла бы жить честным трудом; но она бросает своих благодетелей, предается своим страстям и для удовлетворения их поступает в дом терпимости, где выдается от других своих товарок своим образованием и, главное, как вы слышали здесь,
господа присяжные заседатели, от ее хозяйки, умением влиять на посетителей тем таинственным, в последнее время исследованным наукой, в особенности школой Шарко, свойством, известным под
именем внушения.
Господин этот говорил о процессе, который шел теперь в гражданском отделении, как о хорошо знакомом ему деле, называя судей и знаменитых адвокатов по
имени и отчеству.
Радостно мне так стало, но пуще всех заметил я вдруг тогда одного
господина, человека уже пожилого, тоже ко мне подходившего, которого я хотя прежде и знал по
имени, но никогда с ним знаком не был и до сего вечера даже и слова с ним не сказал.
Дикий-Барин (так его прозвали; настоящее же его
имя было Перевлесов) пользовался огромным влиянием во всем округе; ему повиновались тотчас и с охотой, хотя он не только не имел никакого права приказывать кому бы то ни было, но даже сам не изъявлял малейшего притязания на послушание людей, с которыми случайно сталкивался.
Она вышла на крыльцо и услышала ответ слуги, доносящего от
имени молодого
барина.
Егоровна от
имени его пригласила попа и весь причет церковный на похоронный обед, объявив, что молодой
барин не намерен на оном присутствовать, и таким образом отец Антон, попадья Федотовна и дьячок пешком отправились на барский двор, рассуждая с Егоровной о добродетелях покойника и о том, что, по-видимому, ожидало его наследника. (Приезд Троекурова и прием, ему оказанный, были уже известны всему околодку, и тамошние политики предвещали важные оному последствия).
— Ma foi, mon officier [Право,
господин офицер… (фр.).]… я слыхал о нем мало доброго. Сказывают, что он
барин гордый и своенравный, жестокий в обращении со своими домашними, что никто не может с ним ужиться, что все трепещут при его
имени, что с учителями (avec les outchitels) он не церемонится и уже двух засек до смерти.
— Что же это значит? Пользуясь тем, что я в тюрьме, вы спите там, в редакции. Нет,
господа, эдак я откажусь от всякого участия и напечатаю мой отказ, я не хочу, чтоб мое
имя таскали в грязи, у вас надобно стоять за спиной, смотреть за каждой строкой. Публика принимает это за мой журнал, нет, этому надобно положить конец. Завтра я пришлю статью, чтоб загладить дурное действие вашего маранья, и покажу, как я разумею дух, в котором должен быть наш орган.
Называла она всех
именами ласкательными, а не ругательными и никогда ни на кого
господам не пожаловалась.
Улита домовничала в Щучьей-Заводи и имела на
барина огромное влияние. Носились слухи, что и стариковы деньги, в виде ломбардных билетов, на
имя неизвестного, переходят к ней. Тем не менее вольной он ей не давал — боялся, что она бросит его, — а выпустил на волю двоих ее сыновей-подростков и поместил их в ученье в Москву.
— Вот как святые-то приказания царские исполняли! — говорила она, — на костры шли, супротивного слова не молвили, только
имя Господне славили! А мы что? Легонько нашу сестру
господин пошпыняет, а мы уж кричим: немилостивый у нас
господин, кровь рабскую пьет!
Пароход мог отправиться только в конце апреля. Кстати, Харитина назвала его «Первинкой» и любовалась этим
именем, как ребенок, придумавший своей новой игрушке название. Отвал был назначен ранним утром, когда на пристанях собственно публики не было. Так хотел Галактион. Когда пароход уже отвалил и сделал поворот, чтобы идти вверх по реке, к пристани прискакал какой-то
господин и отчаянно замахал руками. Это был Ечкин.
— Был он лихой человек, хотел весь мир повоевать, и чтобы после того все одинаково жили, ни
господ, ни чиновников не надо, а просто: живи без сословия!
Имена только разные, а права одни для всех. И вера одна. Конечно, это глупость: только раков нельзя различить, а рыба — вся разная: осетр сому не товарищ, стерлядь селедке не подруга. Бонапарты эти и у нас бывали, — Разин Степан Тимофеев, Пугач Емельян Иванов; я те про них после скажу…
Пока он с наслаждением засматривался на Аглаю, весело разговаривавшую с князем N. и Евгением Павловичем, вдруг пожилой барин-англоман, занимавший «сановника» в другом углу и рассказывавший ему о чем-то с одушевлением, произнес
имя Николая Андреевича Павлищева. Князь быстро повернулся в их сторону и стал слушать.
— В этом вы правы, признаюсь, но это было невольно, и я тотчас же сказал себе тогда же, что мои личные чувства не должны иметь влияния на дело, потому что если я сам себя признаю уже обязанным удовлетворить требования
господина Бурдовского, во
имя чувств моих к Павлищеву, то должен удовлетворить в каком бы то ни было случае, то есть, уважал бы или не уважал бы я
господина Бурдовского.
Иван воспитывался не дома, а у богатой старой тетки, княжны Кубенской: она назначила его своим наследником (без этого отец бы его не отпустил); одевала его, как куклу, нанимала ему всякого рода учителей, приставила к нему гувернера, француза, бывшего аббата, ученика Жан-Жака Руссо, некоего m-r Courtin de Vaucelles, ловкого и тонкого проныру, самую, как она выражалась, fine fleur [Самый цвет (фр.).] эмиграции, — и кончила тем, что чуть не семидесяти лет вышла замуж за этого финь-флёра: перевела на его
имя все свое состояние и вскоре потом, разрумяненная, раздушенная амброй a la Richelieu, [На манер Ришелье (фр.).] окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV, с эмалевой табакеркой работы Петито в руках, — и умерла, оставленная мужем: вкрадчивый
господин Куртен предпочел удалиться в Париж с ее деньгами.
— А вот за гордость тебя
господь и наказал: красотою своей гордилась и женихов гоняла… Этот не жених, тот не жених, а красота-то и довела до конца. С никонианином спуталась… […с никонианином спуталась… — С
именем московского патриарха Никона (1605–1681) связана реформа официальной церкви — исправление церковных книг по образцу греческих, изменение обрядов и т. д. Не признавшие этой реформы — раскольники — называли православных никонианами.] да еще с женатым… Нет, нет, уходи лучше, Аграфена!
Тамара вслушивалась в давно знакомые, но давно уже слышанные слова и горько улыбалась. Вспомнились ей страстные, безумные слова Женьки, полные такого безысходного отчаяния и неверия… Простит ей или не простит всемилостивый, всеблагий
господь се грязную, угарную, озлобленную, поганую жизнь? Всезнающий, неужели отринешь ты ее — жалкую бунтовщицу, невольную развратницу, ребенка, произносившего хулы на светлое, святое
имя твое? Ты — доброта, ты — утешение наше!
En somme, c'est un pauvre sire, [В общем, это жалкий
господин (франц.)] и было бы даже удивительно, что Полина (c'est le petit nom de la dame en question [таково
имя дамы, о которой идет речь (франц.)]) интересуется им, если б он не был богат.
Лично каждый из этих
господ может вызвать лишь изумление перед безграничностью человеческого тупоумия, изумление, впрочем, значительно умеряемое опасением: вот-вот сейчас налетит! вот сейчас убьет, сотрет с лица земли этот ураган бессознательного и тупоумного лгания, отстаивающий свое право убивать во
имя какой-то личной «искренности», до которой никому нет дела и перед которой, тем не менее, сотни глупцов останавливаются с разинутыми ртами: это, дескать, «искренность»! — а искренность надобно уважать!
— Отчего же у него так запущено? — удивляетесь вы, уже безотчетно подчиняясь какому-то странному внушению, вследствие которого выражения «немец» и «запущенность» вам самим начинают казаться несовместимыми, тогда как та же запущенность показалась бы совершенно естественною, если бы рядом с нею стояло
имя Павла Павловича
господина Величкина.
— Я догадываюсь,
господа, о чем шла речь, — подхватил Тетюев брошенную реплику. — Да, нам необходимо соединиться во
имя общей цели, хотя мое дело, собственно говоря, сторона.
— Найдется и комнатка… все найдется. А относительно оркестра… Позвольте… Да пожалуйте, сначала вас нужно поместить, а потом и
господам музыкантам место найдем. Извините, не знаю вашего
имени и отчества…
Твой отец служит
господину, которого
имя — закон.
— Ваше превосходительство, — выступил вперед Шульгович, — осмелюсь предложить от
имени общества
господ офицеров отобедать в нашем собрании. Мы будем…
Все эти великолепные соображения об олимпическом равнодушии, о путах, которыми благоразумный следователь обязан окружать обвиняемого, неизвестно куда испаряются, и я остаюсь один на один с своею совестью, один на один с некоторым знакомым мне
господином, носящим
имя Щедрина и забывающим даже о чине надворного советника, украшающем его безукоризненный формуляр.
Так и тебя заколют, друг Перегоренский, и кто же заколет! тот самый злодей, которого ты называл рабом лукавым и прелюбодейным в просьбе, адресованной на
имя его превосходительства,
господина начальника губернии.
Друзья
барина величали его по
имени и по отчеству; некоторые занимали у него деньги и жали ему руку.
Принесите
господину графинчик горькой] [Водка горькая, двойная померанцовая, завода Штритера, продается за границей во всех debits de vins (виноторговля) под
именем Gorki.
— Далеко махнули, как и всегда. Вечно в голове поэма. Я, впрочем, рад
господину… (он сделал вид, что забыл мое
имя), он нам скажет свое мнение.
«Ах, говорит, братец, на тебе записку, ступай ты к частному приставу Адмиралтейской части, — я теперь, говорит, ему дом строю на Васильевском острову, — и попроси ты его от моего
имени разыскать твою жену!..»
Господин частный пристав расспросил меня, как и что, и приказал мне явиться к ним дня через два, а тем временем, говорит, пока разыщут; туточе же, словно нарочно, наш один мужик встретился со мной в трактире и говорит мне: «Я, говорит, Савелий, твою жену встретил, идет нарядная-пренарядная!..
— А вот что-с, — принялся объяснять Сверстов. — На посланные Аггеем Никитичем
господину Тулузову вопросные пункты тот учинил полное запирательство и в доказательство того, что он Тулузов, представил троих свидетелей, которые под присягой показали, что они всегда лично его знали под
именем Тулузова, а также знали и его родителей… Хорошо?
— О, нет! Вы очень в последнем случае ошибаетесь! — перебил Егора Егорыча довольно резко Сергей Степаныч. — Если в прошении
господина Лябьева на высочайшее
имя достаточно выяснено, что им совершено убийство не преднамеренно, а случайно, то я уверен, что государь значительно смягчит участь осужденного, тем более, что
господин Лябьев артист, а государь ко всем художникам весьма милостив и внимателен.
— Ваши мужественные поступки, Сусанна Николаевна, — продолжал Егор Егорыч дрожащим голосом, — и благое о лас, масонах, понятие удостоверяют меня, что не свойственное женщинам любопытство, не детское вещей воображение руководит вами и заставляет вас стремиться поступить в наши сочлены, но чувства более серьезные, ценя которые, мы опешим вас принять в наше братство.
Господин секретарь, внесите
имя Сусанны Николаевны в список членов нашей ложи!
— А я вдобавок к падению
господина Тулузова покажу вам еще один документик, который я отыскал. — И доктор показал Егору Егорычу гимназическую копию с билета Тулузова. — Помните ли вы, — продолжал он, пока Егор Егорыч читал билет, — что я вам, только что еще тогда приехав в Кузьмищево, рассказывал, что у нас там, в этой дичи, убит был мальчик, которого
имя, отчество и фамилию, как теперь оказывается, носит претендент на должность попечителя детей и юношей!
— А как
имя и отчество
господина Тулузова? — вмешался вдруг в разговор Сверстов.
Катрин, уведомленная с нарочным о смерти отца, не приехала на похороны, а прислала своего молодого управляющего, Василия Иваныча Тулузова, которого некогда с такою недоверчивостью принял к себе Петр Григорьич и которому, однако, за его распорядительность, через весьма недолгое время поручил заведовать всеми своими именьями и стал звать его почетным
именем: «Василий Иваныч», а иногда и «
господин Тулузов».
Второе: архивариус земского суда откопал в старых делах показание одного бродяги-нищего, пойманного и в суде допрашивавшегося, из какового показания видно, что сей нищий назвал себя бежавшим из Сибири вместе с другим ссыльным, который ныне служит у
господина губернского предводителя Крапчика управляющим и
имя коего не Тулузов, а семинарист Воздвиженский, сосланный на поселение за кражу церковных золотых вещей, и что вот-де он вывернулся и пребывает на свободе, а что его, старика, в тюрьме держат; показанию этому, как говорит архивариус,
господа члены суда не дали, однако, хода, частию из опасения
господина Крапчика, который бы, вероятно, заступился за своего управителя, а частию потому, что получили с самого
господина Тулузова порядочный, должно быть, магарыч, ибо неоднократно при его приезде в город у него пировали и пьянствовали.
— Позвольте,
господа! уж если подлог необходим, то, мне кажется, самое лучшее — это пустить тысяч на тридцать векселей от
имени Матрены Ивановны в пользу нашего общего друга, Ивана Иваныча? Ведь это наш долг,
господа! наша нравственная, так сказать, обязанность перед добрым товарищем и союзником… Согласны?
— Во
имя Христа-спасителя, — сказала она дрожащим голосом, — остановитесь! Я знаю, зачем ты пришел… но
господь карает душегубство, и безвинная кровь падет на главу твою!
— Я Матвей Хомяк! — отвечал он, — стремянный Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского; служу верно
господину моему и царю в опричниках. Метла, что у нас при седле, значит, что мы Русь метем, выметаем измену из царской земли; а собачья голова — что мы грызем врагов царских. Теперь ты ведаешь, кто я; скажи ж и ты, как тебя называть, величать, каким
именем помянуть, когда придется тебе шею свернуть?