Интересно, что это определение Ньютона почти дословно находим и у св. Григория Богослова: «имя θεός (Бог (греч.).) есть имя относительное, подобно как и
имя Господь» (Творения св. Григория Богослова, изд. 3‑е, ч. 3, стр.78-,79.
Неточные совпадения
А если иногда мы и именуем Его такими выражениями, как Единый, Благий, Дух, Сущий, Отец, Бог, Творец,
Господь, мы употребляем их не в качестве Его
имени.
Иначе говоря, это — Великая Матерь Земля, лик которой греки чтили под
именем Деметры (γη μη τη ρ); это та Земля, которую сотворил
Господь «в начале» при создании мира (вместе с «небом»).
Поэтому наречение
имен было как бы духовным завершением творения [Даже в Коране, при всей слабости в нем антропологического начала, читаем такой рассказ: «Вот
Господь твой сказал ангелам...
Восхотеть мира ради него самого, во
имя власти над ним, и значило впасть в магизм, превратиться из прирожденного царя и
господина в мага — узурпатора.
Антип Ильич между тем, кроме церкви божией не ходивший в Петербурге никуда и посетивший только швейцара в доме князя Александра Николаевича, получил, когда Егор Егорыч был у Сергея Степаныча, на
имя барина эстафету из Москвы.
Неточные совпадения
И точно: час без малого // Последыш говорил! // Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги,
имя древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась
господ!
Направо трущоба лесистая, //
Имя ей исстари: Чертов овраг; // Яков свернул и поехал оврагом, //
Барин опешил: — Куда ж ты, куда?
Отведи
господина офицера… как ваше
имя и отчество, мой батюшка?
Наружно он не выказывал не только подобострастия к
барину, но даже был грубоват, фамильярен в обхождении с ним, сердился на него, не шутя, за всякую мелочь, и даже, как сказано, злословил его у ворот; но все-таки этим только на время заслонялось, а отнюдь не умалялось кровное, родственное чувство преданности его не к Илье Ильичу собственно, а ко всему, что носит
имя Обломова, что близко, мило, дорого ему.
Старушка знавала когда-то мать этого
господина и, во
имя старой приязни, помогла ему; он благополучно уехал в Питер, а затем, разумеется, началась довольно обыкновенная в подобных случаях игра в кошку и мышку.