Неточные совпадения
— Я вот что намерен сказать, — продолжал он холодно и спокойно, — и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда не позволю себе руководиться этим чувством; но есть
известные законы приличия, которые нельзя преступать безнаказанно. Нынче не я заметил, но, судя по
впечатлению, какое было произведено на общество, все заметили, что ты вела и держала себя не совсем так, как можно было желать.
Левин во всё время исполнения испытывал чувство глухого, смотрящего на танцующих. Он был в совершенном недоумении, когда кончилась пиеса, и чувствовал большую усталость от напряженного и ничем не вознагражденного внимания. Со всех сторон послышались громкие рукоплескания. Все встали, заходили, заговорили. Желая разъяснить по
впечатлению других свое недоумение, Левин пошел ходить, отыскивая знатоков, и рад был, увидав одного из
известных знатоков в разговоре со знакомым ему Песцовым.
— Слишком
известный феномен, — ввязался Зосимов, — исполнение дела иногда мастерское, прехитрейшее, а управление поступками, начало поступков, расстроено и зависит от разных болезненных
впечатлений. Похоже на сон.
Я не мог заговорить с нею иначе как на
известную тему и боялся отвлечь себя от предпринятых целей каким-нибудь новым и неожиданным
впечатлением.
Объяснить разве можно тем, что сделала она не помня себя, то есть не в том смысле, как уверяют теперь адвокаты про своих убийц и воров, а под тем сильным
впечатлением, которое, при
известном простодушии жертвы, овладевает фатально и трагически.
Мы с Радиловым опять разговорились. Я уже не помню, каким путем мы дошли до
известного замечанья: как часто самые ничтожные вещи производят большее
впечатление на людей, чем самые важные.
Рассеянные жители столицы не имеют понятия о многих
впечатлениях, столь
известных жителям деревень или городков, например об ожидании почтового дня: во вторник и пятницу полковая наша канцелярия бывала полна офицерами: кто ждал денег, кто письма, кто газет.
Не скажу, чтобы
впечатление от этого эпизода было в моей душе прочно и сильно; это была точно легкая тень от облака, быстро тающего в ясный солнечный день. И если я все-таки отмечаю здесь это ощущение, то не потому, что оно было сильно. Но оно было в
известном тоне, и этой душевной нотке суждено было впоследствии зазвучать гораздо глубже и сильнее. Вскоре другие лица и другие
впечатления совершенно закрыли самое воспоминание о маленькой еврейской принцессе.
Но явилась помощь, — в школу неожиданно приехал епископ Хрисанф [Епископ Хрисанф — автор
известного трехтомного труда — «Религии древнего мира», статьи — «Египетский метампсихоз», а также публицистической статьи — «О браке и женщине». Эта статья, в юности прочитанная мною, произвела на меня сильное
впечатление. Кажется, я неверно привел титул ее. Напечатана в каком-то богословском журнале семидесятых годов. (Комментарий М. Горького.)], похожий на колдуна и, помнится, горбатый.
— Нет, — задумчиво ответил старик, — ничего бы не вышло. Впрочем, я думаю, что вообще на
известной душевной глубине
впечатления от цветов и от звуков откладываются уже, как однородные. Мы говорим: он видит все в розовом свете. Это значит, что человек настроен радостно. То же настроение может быть вызвано
известным сочетанием звуков. Вообще звуки и цвета являются символами одинаковых душевных движений.
Все тут дело заключалось в том, что им действительно ужасно нравились в Петербурге модные магазины, торцовая мостовая, прекрасные тротуары и газовое освещение, чего, как известно, нет в Москве; но, кроме того, живя в ней две зимы, генеральша с
известною целью давала несколько балов, ездила почти каждый раз с дочерью в Собрание, причем рядила ее до невозможности; но ни туалет, ни таланты мамзель Полины не произвели ожидаемого
впечатления: к ней даже никто не присватался.
Другое дело настоящий пожар: тут ужас и всё же как бы некоторое чувство личной опасности, при
известном веселящем
впечатлении ночного огня, производят в зрителе (разумеется, не в самом погоревшем обывателе) некоторое сотрясение мозга и как бы вызов к его собственным разрушительным инстинктам, которые, увы! таятся во всякой душе, даже в душе самого смиренного и семейного титулярного советника…
Но не было в этой фигуре кляузы… и это производило до
известной степени примиряющее
впечатление.
В Белоглинский завод явился судебный пристав окружного суда и произвел опечатание лавки и всего имущества в брагинском доме; хотя брагинская семья была подготовлена к этому событию, но самый акт, обставленный
известными формальностями, произвел на всех самое тяжелое и удручающее
впечатление.
Попадавшиеся на пути избы производили хорошее
впечатление своими толстыми бревнами, крепкими воротами, крытыми наглухо, по-раскольничьи, дворами и белыми кирпичными трубами;
известное довольство сказывалось во всем, начиная с тесовых крепких крыш и кончая стекольчатыми окошками и расписными ставнями.
Но в изложении г. Устрялова заметно отчасти стремление выразить
известный взгляд; у него нередко попадаются красноречивые громкие фразы, украшающие простую истину событий; заметен даже в некоторых местах выбор фактов, так что иногда рассказ его вовсе не сообщает того
впечатления, — какое сообщается приложенным в конце книги документом, на который тут же и ссылается сам историк.
Пожалуй, у нас в литературе есть свои руссицизмы, искусственно составленные из слов настоящих русских людей, отлитые в
известные формы, так сказать: руссицизмы казенные, которые, будучи лишены духа и жизни, остались мертвой буквой и не только не возбуждают сочувствия, но напротив производят самое неприятное
впечатление.
Не только современное, величайшее в мире, событие, так близко к нам стоявшее, что глаз еще не мог оглянуть его, но и самое содержание романа, основанное на современном же,
известном тогда, происшествии, не могло произвесть полного
впечатления и возбудить сильного участия, которое должен произвесть роман.
Начался разговор. В этот день я решил совсем не притворяться; в этом отсутствии притворства было свое тонкое притворство, и, находясь под
впечатлением пережитого подъема мысли, говорил много и интересно. Если б почитатели таланта Савелова знали, сколько лучших «его» мыслей зародилось и было выношено в голове никому не
известного доктора Керженцева!
Точно так же постепенно, вследствие привычки к
впечатлениям известного рода, развиваются и все остальные чувства, следовательно, в это уже время легко произвесть в ребёнке много привычек и потребностей, которые могут впоследствии укорениться в нём.
И вот к человеку подходят только с
известною возможностью, что применяемое средство поможет ему или не повредит; тут всегда больший или меньший риск, расчеты могут не оправдаться, и притом это не всегда сразу делается очевидным: клиническое наблюдение трудно и сложно; часто бывает, что средство долго производит благоприятное
впечатление, а затем оказывается, что это было лишь результатом самовнушения.
В тоне Василия Свитки было столько чего-то авторитетного, столько спокойствия и благоразумного сознания своего права и силы и решительности, что Хвалынцев, успевший уже до
известной степени нравственно ослабеть под ударами стольких
впечатлений, почти беспрекословно подчинился воле этого нового и неожиданного ментора.
По одному дню можно судить, до
известной степени, об остальных. Несмотря на прелесть этой жизни, она все-таки не особенно богата
впечатлениями и в конце концов кажется несколько однообразной, тем более людям, которые равнодушны к великим таинствам природы и совсем глухи к тому, о чем «звезда с звездою говорит».
Всегда они говорили о них в добродушном тоне, рассказывая нам про свои первые сценические
впечатления, про те времена, когда главная актриса (при мне уже старуха) Пиунова (бабушка впоследствии
известной актрисы) играла все трагические роли в белом канифасовом платье и в красном шерстяном платке, в виде мантии.
Эти ярмарочные
впечатления отлились у меня более десяти лет позднее в первом по счету рассказе „Фараончики“, написанном в 1866 году в Москве и появившемся в журнале „Развлечение“, у старика Ф.Б.Миллера, отца
известного московского ученого Всеволода Федоровича.
Совместительство у нас есть очень старое и очень важное зло. Даже когда по существу как будто ничему не мешает, оно все-таки составляет зло, — говорил некоторый знатный и правдивый человек и при этом рассказал следующий, по моему мнению, небезынтересный анекдотический случай из старого времени. — Дело идет о бывшем министре финансов,
известном графе Канкрине. Я записал этот рассказ под свежим
впечатлением, прямо со слов рассказчика, и так его здесь и передам, почти теми же словами, как слышал.
И Семен Иоаникиевич вдался в подробности. Он рассказал Ермаку Тимофеевичу уже
известное читателям: о приезде Степана Обноскова с царской грамотой, о
впечатлении, произведенном на него Ксенией Яковлевной, о дозволенном сватовстве и пересылке грамотками.
Рассказы об устраиваемых им гомерических попойках и кутежах, об его гениальной изобретательности в области прожигания жизни, не могли не произвести
впечатления на молодого, неопытного юношу, почувствовавшего себя впервые самостоятельным человеком, членом
известной корпорации, эмблемой которой являлся только что надетый им юнкерский мундир.