Неточные совпадения
Остановясь, она подняла голову и
пошла к дому, обойдя учителя, как столб
фонаря. У постели Клима она встала
с лицом необычно строгим, почти незнакомым, и сердито начала упрекать...
Самгин приостановился,
пошел тише, у него вспотели виски. Он скоро убедился, что это —
фонари, они стоят на панели у ворот или повешены на воротах.
Фонарей было немного, светились они далеко друг от друга и точно для того, чтоб показать свою ненужность. Но, может быть, и для того, чтоб удобней было стрелять в человека, который поравняется
с фонарем.
—
Идите, Бог
с вами! — сказала Татьяна Марковна, — да глаз не выколите, вот темнота какая! хоть Егорку возьмите, он проводит
с фонарем.
«Еще опыт, — думал он, — один разговор, и я буду ее мужем, или… Диоген искал
с фонарем „человека“ — я ищу женщины: вот ключ к моим поискам! А если не найду в ней, и боюсь, что не найду, я, разумеется, не затушу
фонаря,
пойду дальше… Но Боже мой! где кончится это мое странствие?»
Одну большую лодку тащили на буксире двадцать небольших
с фонарями; шествие сопровождалось неистовыми криками; лодки
шли с островов к городу; наши, К. Н. Посьет и Н. Назимов (бывший у нас), поехали на двух шлюпках к корвету, в проход; в шлюпку Посьета пустили поленом, а в Назимова хотели плеснуть водой, да не попали — грубая выходка простого народа!
Архип взял свечку из рук барина, отыскал за печкою
фонарь, засветил его, и оба тихо сошли
с крыльца и
пошли около двора. Сторож начал бить в чугунную доску, собаки залаяли. «Кто сторожа?» — спросил Дубровский. «Мы, батюшка, — отвечал тонкий голос, — Василиса да Лукерья». — «Подите по дворам, — сказал им Дубровский, — вас не нужно». — «Шабаш», — примолвил Архип. «Спасибо, кормилец», — отвечали бабы и тотчас отправились домой.
Гости стали прощаться между собою, и каждый отправился в комнату, ему назначенную. А Антон Пафнутьич
пошел с учителем во флигель. Ночь была темная. Дефорж освещал дорогу
фонарем, Антон Пафнутьич
шел за ним довольно бодро, прижимая изредка к груди потаенную суму, дабы удостовериться, что деньги его еще при нем.
Сон переносил на волю, иной раз в просоньях казалось: фу, какие тяжелые грезы приснились — тюрьма, жандармы, и радуешься, что все это сон, а тут вдруг прогремит сабля по коридору, или дежурный офицер отворит дверь, сопровождаемый солдатом
с фонарем, или часовой прокричит нечеловечески «кто
идет?», или труба под самым окном резкой «зарей» раздерет утренний воздух…
Послушав венгерский хор в трактире «Крым» на Трубной площади, где встретил шулеров — постоянных посетителей скачек — и кой-кого из знакомых купцов, я
пошел по грачевским притонам, не официальным,
с красными
фонарями, а по тем, которые ютятся в подвалах на темных, грязных дворах и в промозглых «фатерах» «Колосовки», или «Безымянки», как ее еще иногда называли.
Это самая веселая комната, освещенная темно-красным
фонарем с потолка. По стенам — разные ископаемые курганные древности, целые плато старинных серег и колец, оружие — начиная от каменного века — кольчуги,
шлемы, бердыши, ятаганы.
Отыскать Розанова было довольно трудно. Выйдя от Барсова, он постоял на улице, посмотрел на мигавшие
фонари и, вздохнув,
пошел в то отделение соседней гостиницы, в котором он стоял
с приезда в Москву.
— Ну, вот и гора! — сказал, наконец, кучер и затем слез
с козел, шаркнул спичку, засветил ею в
фонаре свечку и
пошел вперед.
В эту самую минуту на улице послышался шум. Я поспешил в следственную комнату и подошел к окну. Перед станционным домом медленно подвигалась процессия
с зажженными
фонарями (было уже около 10 часов); целая толпа народа сопровождала ее. Тут слышались и вопли старух, и просто вздохи, и даже ругательства; изредка только раздавался в воздухе сиплый и нахальный смех, от которого подирал по коже мороз. Впереди всех приплясывая
шел Михеич и горланил песню.
Еще долго не выходил он из своей засады. Остаток бала тянулся, казалось, бесконечно. Ночь холодела и сырела. Духовая музыка надоела; турецкий барабан стучал по голове
с раздражающей ритмичностью. Круглые стеклянные
фонари светили тусклее. Висячие гирлянды из дубовых и липовых веток опустили беспомощно свои листья, и от них
шел нежный, горьковатый аромат увядания. Александрову очень хотелось пить, и у него пересохло в горле.
И пьяница
шел по Невскому
с фонарем, скрывая свой срам воротником…
Из арки улицы, как из трубы, светлыми ручьями радостно льются песни пастухов; без шляп, горбоносые и в своих плащах похожие на огромных птиц, они
идут играя, окруженные толпою детей
с фонарями на высоких древках, десятки огней качаются в воздухе, освещая маленькую круглую фигурку старика Паолино, ого серебряную голову, ясли в его руках и в яслях, полных цветами, — розовое тело Младенца,
с улыбкою поднявшего вверх благословляющие ручки.
Через несколько дней после этого Илья встретил Пашку Грачёва. Был вечер; в воздухе лениво кружились мелкие снежинки, сверкая в огнях
фонарей. Несмотря на холод, Павел был одет только в бумазейную рубаху, без пояса.
Шёл он медленно, опустив голову на грудь, засунув руки в карманы, согнувши спину, точно искал чего-то на своей дороге. Когда Илья поравнялся
с ним и окликнул его, он поднял голову, взглянул в лицо Ильи и равнодушно молвил...
Татьяна Львовна одела очень скромную шубку, на голову дешевый шерстяной платок, а на ноги валенки. Я решил ей показать только переписчиков. Пока мы
шли рынком мимо баб, торговавших
с грязными
фонарями на столах разной «благоухавшей» снедью, которую пожирали оборванцы, она поражалась и ужасалась. Да еще бы не ужасаться, после ее обычной жизни в уютном флигельке!
И, не придумав, что сказать, я раза два ударил его бумажным свертком по лицу. Ничего не понимая и даже не удивляясь, — до такой степени я ошеломил его, — он прислонился спиной к
фонарю и заслонил руками лицо. В это время мимо проходил какой-то военный доктор и видел, как я бил человека, но только
с недоумением посмотрел на нас и
пошел дальше.
Боясь потерять Петра в толпе прохожих, Евсей шагал сзади, не спуская глаз
с его фигуры, но вдруг Пётр исчез. Климков растерялся, бросился вперёд; остановился, прижавшись к столбу
фонаря, — против него возвышался большой дом
с решётками на окнах первого этажа и тьмою за стёклами окон. Сквозь узкий подъезд был виден пустынный, сумрачный двор, мощёный крупным камнем. Климков побоялся
идти туда и, беспокойно переминаясь
с ноги на ногу, смотрел по сторонам.
Весь мокрый, встал он на ноги и вышел на улицу. Темно было.
Фонари были загашены, улицы совершенно опустели. Не отдавая себе хорошенько отчета, Колесов пустился
идти скорым шагом. Прошел одну улицу, другую… Прохожие и дворники смотрели
с удивлением и сторонились от него, мокрого, грязного… Он
шел быстро, а куда — сам не знал… Колесил без разбору по Москве… Наконец, дошел до какой-то церкви, где служили заутреню… Он машинально вошел туда, и встав в самый темный угол церкви, упал на колени и зарыдал.
Обряд венчанья кончился; церковные двери отворились. Впереди молодых
шел священник, в провожании дьячка, который нес
фонарь; он поднял уже ногу, чтоб переступить через порог, и вдруг
с громким восклицанием отскочил назад: у самых церковных дверей лежал человек, облитый кровью; в головах у него сидела сумасшедшая Федора.
Но гуляли женщины редко, — и день и вечер проводили в стенах, мало замечая, что делается за окнами: все куда-то
шли и все куда-то ехали люди, и стал привычен шум, как прежде тишина. И только в дождливую погоду, когда в мокрых стеклах расплывался свет уличного
фонаря и особенным становился стук экипажей
с поднятыми верхами, Елена Петровна обнаруживала беспокойство и говорила, что нужно купить термометр, который показывает погоду.
Здесь уже было очень холодно и по обыкновению сыро, что, впрочем, все-таки
идет Петербургу гораздо более, нежели его демисезонное лето, которое ему совсем не к лицу, не к чину и не к характеру, которое ему никогда не удается, да и вовсе ему не нужно: зима
с окаменевшею Невою,
с катками, оперой и
с газом в
фонарях ему гораздо больше кстати.
Теперь они сделались еще глуше и уединеннее:
фонари стали мелькать реже — масла, как видно, уже меньше отпускалось;
пошли деревянные домы, заборы; нигде ни души; сверкал только один снег по улицам да печально чернели
с закрытыми ставнями заснувшие низенькие лачужки.
— Нет-с.
Фонаря вы более не получите. Сейчас же Я прикажу дядьке его сломать и бросить в помойную яму.
Идите.
До двух часов, когда сели обедать, все было тихо, но за обедом вдруг оказалось, что мальчиков нет дома.
Послали в людскую, в конюшню, во флигель к приказчику — там их не было.
Послали в деревню — и там не нашли. И чай потом тоже пили без мальчиков, а когда садились ужинать, мамаша очень беспокоилась, даже плакала. А ночью опять ходили в деревню, искали, ходили
с фонарями на реку. Боже, какая поднялась суматоха!
Ефимка, уж поправив наверху половицу, казалось, потерял весь страх. Шагая через две и три ступени, он
с веселым лицом полез вперед, только оглядываясь и освещая
фонарем дорогу становому. За становым
шел Егор Михайлович. Когда они скрылись, Дутлов, поставив уже одну ногу на ступеньку, вздохнул и остановился. Прошли минуты две, шаги их затихли на чердаке; видно, они подошли к телу.
— Здесь, — шопотом сказал Егор Михайлович. — Ефимка, — прибавил он, — ты малый молодой,
пошел вперед
с фонарем!
Они подошли к флигелю, в сенях которого вонючие караульщики ждали
с фонарем. Дутлов
шел за ними. Караульщики имели виноватый вид, который мог относиться разве только к произведенному ими запаху, потому что они ничего дурного не сделали. Все молчали.
Савелью пришлось подождать довольно долго, пока свет наверху исчез и послышался стук отворявшихся дверей. Старик
с фонарем в руках
шел на двор, потому что ключа от калитки в ночное время он не доверял никому.
Матрена. Ну, ну, распалилась. А ты, деушка, не серчай, а потихоньку да помаленьку, как получше.
Иди к девке-то. Он потрудится. (
Идет за ним
с фонарем. Никита влезает в погреб.)
— Я тебя назирал, как ты
с фонарями по цепи
шел.
Дали ему весь нужный припас: флаг зеленый, флаг красный,
фонари, рожок, молот, ключ — гайки подвинчивать, лом, лопату, метел, болтов, костылей; дали две книжечки
с правилами и расписание поездов. Первое время Семен ночи не спал, все расписание твердил; поезд еще через два часа
пойдет, а он обойдет свой участок, сядет на лавочку у будки и все смотрит и слушает, не дрожат ли рельсы, не шумит ли поезд. Вытвердил он наизусть и правила; хоть и плохо читал, по складам, а все-таки вытвердил.
Фонарь этот
посылал отражения на экран не только
с прозрачных стеклянных негативов, но и
с любой картинки или карточки.
— Тут Михайла вышел, стонет, шатается. Зарубил он меня, говорит.
С него кровь течёт
с головы, сняла кофту
с себя, обернула голову ему, вдруг — как ухнет! Он говорит — погляди-ка, ступай! Страшно мне, взяла
фонарь,
иду, вошла в сени, слышу — хрипит! Заглянула в дверь — а он ползёт по полу в передний угол, большой такой. Я как брошу
фонарь да бежать, да бежать…
Человек
идет ночью
с фонарем и
с трудом разбирает дорогу, сбивается и опять справляется. И вот человеку надоело разбирать дорогу, и он задувает свет в
фонаре и
идет, куда попало.
Тогда
послали наверх взрослую девушку
с фонарем — и та нашла там Васёнку…
Наш приезд был, очевидно, замечен в усадьбе, потому что во дворе неожиданно появился свет: кто-то
шел с ручным
фонарем к воротам.
Часто попадались и торгаши-китайцы
с коробами на плечах и
с большими бумажными
фонарями, укрепленными на высокой бамбуковой палке. Они
шли не спеша, тихо позванивая в колокольчики, давая знать о себе и предупреждая о своих мирных намерениях. На перекрестках стояли освещенные палатки из зелени
с фруктами и прохладительным питьем, и шоколадные продавцы-малайцы дремали у своих лавчонок.
Странный свет приближался. Так как местность была неровная и тропа то поднималась немного, то опускалась в выбоину, то и
фонарь, согласуясь, как мне казалось,
с движениями таинственного пешехода, то принижался к земле, то подымался кверху. Я остановился и стал прислушиваться. Быть может
шел не один человек, а двое. Они, несомненно, должны разговаривать между собою…
— Не знаю; его взял мой муж. Я бросилась ее искать: мы обыскали весь хутор, звали ее по полям, по дороге, по лесу, и тут на том месте, где… нынче добывали огонь, встретилась
с Ворошиловым и этим… каким-то человеком… Они тоже искали что-то
с фонарем и сказали нам, чтобы мы ехали сюда. Бога ради
посылайте поскорее людей во все места искать ее.
Ропшин скорыми шагами вышел за двери, и через минуту послышался топот отъезжавших лошадей, а девушка подала Синтяниной записочку, набросанную карандашом, в которой распорядительный Генрих извещал ее, что сейчас же
посылает десять верховых
с фонарями искать Ларису Платоновну по всем направлениям, и потому просит генеральшу не беспокоиться и подождать утра.
Шел дождь, ветер бурными порывами дул
с моря. На проспекте было пустынно, мокрые панели блестели под
фонарями масленым блеском. Андрей Иванович быстро шагал, распахнув пальто навстречу ветру.
Он торопливо вышел в дверь направо. Бледная кухарка тяжело вздыхала. Солдаты смотрели на блестящий паркет, на большой черный рояль. Высокий подошел к двери налево и открыл ее. За ним оба другие
пошли. На потолке висел розовый
фонарь. Девушка,
с обнаженными руками и плечами, приподнявшись на постели, испуганно прислушивалась. Она вскрикнула и закрылась одеялом. Из темноты соседней комнаты женский голос спросил...
И для меня лично Париж как-то потускнел. Приманки зимнего сезона перестали занимать. Потянуло вон. Для газетного сотрудника было все-таки немало интересного и в Палате
с такой новой силой, как Гамбетта, и в журнализме
с"
Фонарем"Рошфора, и в общем подъеме, направленном против бонапартизма, который искал популярности и
шел на разные либеральные уступки.
— Ничего ты не чувствуешь, а всё это у тебя от лишнего здоровья. Силы в тебе бушуют. Тебе бы теперь дербалызнуть хорошенечко, выпить этак, знаешь, чтоб во всем теле пертурбация произошла. Пьянство отлично освежает… Помнишь, как ты в Ростове-на-Дону насвистался? Господи, даже вспомнить страшно! Бочонок
с вином мы
с Сашкой вдвоем еле-еле донесли, а ты его один выпил да потом еще за ромом
послал… Допился до того, что чертей мешком ловил и газовый
фонарь с корнем вырвал. Помнишь? Тогда еще ты ходил греков бить…
И он уже выбирает место, где бы лечь, когда в памяти встают вагоны и переплетающиеся ноги, и он ясно слышит: те, трое или четверо
с фонарями,
идут.
Коляска поднималась и опускалась. Горели сначала керосиновые
фонари, потом
пошел газ, переехали один мост, опять дорога
пошла наизволок, городом, Кремлем — добрых полчаса на хороших рысях. Дом тетки уходил от нее и после разговора
с Рубцовым обособился, выступал во всей своей характерности. Неужели и она живет так же? Чувство капитала, москательный товар, сукно: ведь не все ли едино?
В это время
шли уже последние арестантки, за ними потянулись нижние чины конвоя
с фонарями, а сзади партионный офицер. Еще минута и все они скрылись на барже, откуда несся какой-то гул, перемешанный со звоном цепей, и давал знать, что баржа ожила, что партия посажена.