Неточные совпадения
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился
за ним. Доктор постоял было еще
секунд пять как бы в столбняке, смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро
пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед
за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его
за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
А спондей английских часов продолжал отмеривать дни, часы, минуты… и наконец домерил до роковой
секунды; старушка раз, вставши, как-то дурно себя чувствовала; прошлась по комнатам — все нехорошо; кровь
пошла у нее носом и очень обильно, она была слаба, устала, прилегла, совсем одетая, на своем диване, спокойно заснула… и не просыпалась. Ей было тогда
за девяносто лет.
— Ну, так… оставайтесь лучше вы все здесь, а я
пойду сначала одна, вы же сейчас
за мной, в ту же
секунду приходите; так лучше.
Когда травление Хухрика начинало немного приедаться, Александров пускал цветной сигнал для привлечения внимания и сейчас же, держа двумя пальцами трубку ракеты, поджигал ее. Ракета, оставляя звездчатый золотой хвост, весело
шла вверх. Вибрирующее шипение
шло за нею. Это продолжалось недолго,
секунд десять-двенадцать, но времени хватало, чтобы прокричать мадригал Дудышкину. Множество голосов наперебой восклицало...
Всё это совершалось в нем по какому-то вдохновению: он и сам, еще
за секунду, не знал, что
пойдет потчевать бабенку.
Послать за Захаром нарочного было делом одной
секунды.
Да что тут толковать! Вы ни на одну
секунду не согласились бы принять на себя ту роль, которую я разыгрываю, и разыгрываю с благодарностью! А ревность? Не ревнует тот, у кого нет хоть бы капли надежды, и не теперь бы мне пришлось испытать это чувство впервые. Мне только страшно…страшно
за нее, поймите вы это. И мог ли я ожидать, когда она
посылала меня к вам, что чувство вины, которую она признавала
за собою, так далеко ее завлечет?
Там, впереди, родился и начал жить, возрастая, другой шум — более светлый, там всё ярче разгорается огонь; эта женщина
пошла вперед как будто быстрее, и толпа оживленнее хлынула
за нею, даже музыка как будто на
секунду потеряла темп — смялись, спутались звуки, и смешно высоко свистнула, заторопившись, флейта, вызвав негромкий смех.
Минут через пять березовая роща осталась у них назади; коляска своротила с большой дороги на проселочную, которая
шла посреди полей, засеянных хлебом; справа и слева мелькали небольшие лесочки и отдельные группы деревьев; вдали чернелась густая дубовая роща, из-за которой подымались высокие деревянные хоромы, построенные еще дедом Полины, храбрым секунд-майором Лидиным, убитым при штурме Измаила.
— Я ничего не боюсь, — чуть слышно прошептала задняя девочка и в ту же
секунду тронулась с места; черненькая тоже
пошла за нею, и обе рядышком они вступили в мои апартаменты, которые, впрочем, выглядывали очень уютно и даже комфортно, особенно со входа с непогожего надворья. Впрочем, теперешний вид моего жилья очень много выигрывал оттого, что предупредительная Эрнестина Крестьяновна в одну минуту развела в камине самый яркий, трескучий огонек.
Так
шло месяц и два. Перед новым годом приехал в их город его шурин и остановился у них. Иван Ильич был в суде. Прасковья Федоровна ездила
за покупками. Войдя к себе в кабинет, он застал там шурина, здорового сангвиника, самого раскладывающего чемодан. Он поднял голову на шаги Ивана Ильича и поглядел на него
секунду молча. Этот взгляд всё открыл Ивану Ильичу. Шурин раскрыл рот, чтоб ахнуть, и удержался. Это движение подтвердило всё.
Хирин (вполголоса). Ежели ты не уйдешь сию
секунду, то я
за дворником
пошлю! Вон! (Топочет ногами.)
Николай Дмитриевич сразу повысил игру на малый
шлем, но разгоряченная Евпраксия Васильевна не хотела уступать и, хотя видела, что не сыграет, назначила большой в пиках. Николай Дмитриевич задумался на
секунду и с некоторой торжественностью,
за которой скрывался страх, медленно произнес...
Лука Иванович дал стащить с себя свою незатейливую шубку на кротовых"спинках", как он называл ее мех, и снял бахилы, держась
за косяк двери, ведущей в его рабочую комнату. А с левой стороны светилась внизу щель вдоль другой двери, и оттуда доносился не то разговор, не то чье-то монотонное, Точно дьячковское, чтение. Оно вдруг прекратилось на несколько
секунд, но потом опять
пошло гудеть. Голос был явственно — мужской.
Какой-то конногвардеец (я его где-то видала)
идет с черным домино. По походке — француженка. Шлейф чудовищный. Они
шли ко мне навстречу, огибали фонтан сзади. Вдруг другое домино, светло-лиловое, опять-таки француженка, подскакивает к ним, срывает с черного домино маску и — бац, бац! Исчезла она в одну
секунду. Я просто обомлела. Офицерик оглянулся и повел свою даму в какую-то дверку, должно быть
за кулисы, что ли, оправиться…