Неточные совпадения
— Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и
господа, но, по моему,
в колечко веселее
играть, — сказал старый князь, глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. —
В колечке еще есть смысл.
Воспитанный полуиностранным воспитаньем, он хотел
сыграть в то же время роль русского
барина.
Здесь с ним обедывал зимою
Покойный Ленский, наш сосед.
Сюда пожалуйте, за мною.
Вот это барский кабинет;
Здесь почивал он, кофей кушал,
Приказчика доклады слушал
И книжку поутру читал…
И старый
барин здесь живал;
Со мной, бывало,
в воскресенье,
Здесь под окном, надев очки,
Играть изволил
в дурачки.
Дай Бог душе его спасенье,
А косточкам его покой
В могиле,
в мать-земле сырой...
Барин произнес над ним несколько сильных выражений
в виде надгробного слова и предложил мне
сыграть партию.
— Эх, батюшка Петр Андреич! — отвечал он с глубоким вздохом. — Сержусь-то я на самого себя; сам я кругом виноват. Как мне было оставлять тебя одного
в трактире! Что делать? Грех попутал: вздумал забрести к дьячихе, повидаться с кумою. Так-то: зашел к куме, да засел
в тюрьме. Беда да и только! Как покажусь я на глаза
господам? что скажут они, как узнают, что дитя пьет и
играет.
— Видишь, и сам не знаешь! А там, подумай: ты будешь жить у кумы моей, благородной женщины,
в покое, тихо; никто тебя не тронет; ни шуму, ни гаму, чисто, опрятно. Посмотри-ка, ведь ты живешь точно на постоялом дворе, а еще
барин, помещик! А там чистота, тишина; есть с кем и слово перемолвить, как соскучишься. Кроме меня, к тебе и ходить никто не будет. Двое ребятишек —
играй с ними, сколько хочешь! Чего тебе? А выгода-то, выгода какая. Ты что здесь платишь?
Дома отчаялись уже видеть его, считая погибшим; но при виде его, живого и невредимого, радость родителей была неописанна. Возблагодарили
Господа Бога, потом напоили его мятой, там бузиной, к вечеру еще малиной, и продержали дня три
в постели, а ему бы одно могло быть полезно: опять
играть в снежки…
Пробили зорю,
сыграли гимн «Коль славен наш
Господь в Сионе», и матросы улеглись.
Я никак не мог вселить
в него желания
сыграть роль иностранца и
барина, и все шествие наше до пристани было постоянной дракой Фаддеева с кули за корзину.
— Да сказывал Тимофей, все
господа: из города двое, кто таковы — не знаю, только сказывал Тимофей, двое из здешних
господ, да тех двое, будто бы приезжих, а может, и еще кто есть, не спросил я его толково.
В карты, говорил, стали
играть.
«Знаю я, говорю, Никитушка, где ж ему и быть, коль не у
Господа и Бога, только здесь-то, с нами-то его теперь, Никитушка, нет, подле-то, вот как прежде сидел!» И хотя бы я только взглянула на него лишь разочек, только один разочек на него мне бы опять поглядеть, и не подошла бы к нему, не промолвила,
в углу бы притаилась, только бы минуточку едину повидать, послыхать его, как он
играет на дворе, придет, бывало, крикнет своим голосочком: «Мамка, где ты?» Только б услыхать-то мне, как он по комнате своими ножками пройдет разик, всего бы только разик, ножками-то своими тук-тук, да так часто, часто, помню, как, бывало, бежит ко мне, кричит да смеется, только б я его ножки-то услышала, услышала бы, признала!
Господин Хлопаков обладает уменьем подделываться к богатым петербургским шалунам, курит, пьет и
в карты
играет с ними, говорит им «ты».
— Э! э! э! э! — промолвил с расстановкой, как бы с оттяжкой, дьякон,
играя перстами
в бороде и озирая Чертопханова своими светлыми и жадными глазами. — Как же так,
господин? Коня-то вашего, дай Бог памяти,
в минувшем году недельки две после Покрова украли, а теперь у нас ноябрь на исходе.
— Да полноте вам толковать о своих анализах, тожествах и антропологизмах, пожалуйста,
господа, что-нибудь другое, чтоб и я могла участвовать
в разговоре, или лучше давайте
играть.
— Да как же вы нетерпеливы! Ну вот вышли мы из-за стола… а сидели мы часа три, и обед был славный; пирожное блан-манже синее, красное и полосатое… Вот вышли мы из-за стола и пошли
в сад
играть в горелки, а молодой
барин тут и явился.
— А приходила да опять ушла — тем еще лучше; значит, время тебе не пришло… Небось, к весне выправишься. Пойдут светлые дни, солнышко
играть будет — и
в тебе душа заиграет. Нехорошо тебе здесь
в каморке: темно, сыро; хоть бы
господа когда заглянули…
Старший конюх становится посредине площадки с длинной кордой
в руках; рядом с ним помещается
барин с арапником. «Модницу» заставляют делать круги всевозможными аллюрами; и тихим шагом, и рысью, и
в галоп, и во весь карьер. Струнников весело попугивает кобылу, и сердце
в нем начинает
играть.
Жена чиновника
играла на рояле, мосье Оливье, или Одифре, — хорошенько не помню, но только
господин с польским лицом и французской фамилией, — ставил нас
в позиции, учил ходить по комнате, садиться, кланяться, приглашать, благодарить.
Однажды, путешествуя втроем по крышам построек, мы увидали на дворе Бетленга
барина в меховом зеленом сюртуке; сидя на куче дров у стены, он
играл со щенками; его маленькая, лысая, желтая голова была непокрыта.
В новой истории Сахалина
играют заметную роль представители позднейшей формации, смесь Держиморды и Яго, —
господа, которые
в обращении с низшими не признают ничего, кроме кулаков, розог и извозчичьей брани, а высших умиляют своею интеллигентностью и даже либерализмом.
—
Господа, если кто из вас еще раз, вслух, при мне, усомнится
в том, что капсюль забыт нарочно, и станет утверждать, что несчастный молодой человек
играл только комедию, — то таковой из вас будет иметь дело со мной.
— Как же, помним тебя, соколик, — шамкали старики. — Тоже, поди, наш самосадский. Еще когда ползунком был, так на улице с нашими ребятами
играл, а потом
в учебу ушел. Конечно, кому до чего
господь разум откроет… Мать-то пытала реветь да убиваться, как по покойнике отчитывала, а вот на старости
господь привел старухе радость.
Они останавливались, снимали шапки, крестились перед Спасскими воротами, и над Кремлем по-прежнему сияло солнце, башенные часы
играли «Коль славен наш
Господь в Сионе», бронзовый Минин поднимал под руку бронзового Пожарского, купцы Ножевой линии, поспешно крестясь, отпирали лавки.
Она
играла, что у нас называется, «с чувством», т. е. значит
играла не про
господ, а про свой расход,
играла, как
играют девицы, которым не дано ни музыкальной руки, ни музыкального уха и игра которых отличается чувством оскорбительной дерзости перевирать великие творения, не видя ни
в пасторальной симфонии Бетховена, ни
в великой оратории Гайдна ничего, кроме значков, написанных на чистой бумаге.
— Вот я вам и предлагаю,
господин Горизонт, — не найдется ли у вас невинных девушек? Теперь на них громадный спрос. Я с вами
играю в открытую. За деньгами мы не постоим. Теперь это
в моде. Заметьте, Горизонт, вам возвратят ваших клиенток совершенно
в том же виде,
в каком они были. Это, вы понимаете, — маленький разврат,
в котором я никак не могу разобраться…
Мало ли, много ли тому времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стала привыкать к своему житью-бытью молодая дочь купецкая, красавица писаная, ничему она уж не дивуется, ничего не пугается, служат ей слуги невидимые, подают, принимают, на колесницах без коней катают,
в музыку
играют и все ее повеления исполняют; и возлюбляла она своего
господина милостивого, день ото дня, и видела она, что недаром он зовет ее госпожой своей и что любит он ее пуще самого себя; и захотелось ей его голоса послушать, захотелось с ним разговор повести, не ходя
в палату беломраморную, не читая словесов огненных.
— И будем
в карты
играть; я очень рада не слышать разговора разных
господ, которые являются к моему супругу и ужас что говорят!
— А что,
господа, пока никто еще не приехал, не
сыграть ли нам
в карты? — спросил Салов совершенно легким и непринужденным голосом, обращаясь к братьям Захаревским.
—
Господа, хотите
играть в карты? — отнеслась Мари к двум пожилым генералам, начинавшим уж и позевывать от скуки; те, разумеется, изъявили величайшую готовность. Мари же сейчас всех их усадила: она, кажется, делала это, чтобы иметь возможность поговорить посвободней с Вихровым, но это ей не совсем удалось, потому что
в зало вошел еще новый гость, довольно высокий, белокурый, с проседью мужчина, и со звездой.
—
Господа! что-нибудь одно: либо
в карты
играть, либо анекдоты рассказывать! — тоскливо восклицает один из играющих, — пас!
—
Господа! сделайте ваше одолжение! мы
в карты
играем! Держу семь
в бубнах.
— Ну,
господа, беда! Теперь нам всем одно от Осипа Иваныча решение —
в молчанку
играть! — воскликнул один из"калегвардов".
— По крайней мере позвольте объяснить
господину Вольдемару,
в чем дело, — начал насмешливым голосом Лушин, — а то он совсем растерялся. Видите ли, молодой человек, мы
играем в фанты; княжна подверглась штрафу, и тот, кому вынется счастливый билет, будет иметь право поцеловать у ней ручку. Поняли ли вы, что я вам сказал?
И, главное, ведь вот что обидно: они тебя, можно сказать, жизни лишают, а ты, вишь, и глазом моргнуть не моги — ни-ни, смотри весело, чтоб у тебя и улыбочка на губах была, и приветливость
в глазах
играла, и закуска на столе стояла: неровно
господину частному выпить пожелается. Вошел он.
Барин мой, отец его, из полячков был чиновник и никогда, прохвостик, дома не сидел, а все бегал по своим товарищам
в карты
играть, а я один с этой моей воспитомкой, с девчурочкой, и страшно я стал к ней привыкать, потому что скука для меня была тут несносная, и я от нечего делать все с ней упражнялся.
— Не то, не то, совсем не то, — заговорил он вдруг своим гадким выговором, быстро переменяя положение, облокачиваясь об стол и
играя золотым перстнем, который у него слабо держался на худом пальце левой руки. — Так нельзя,
господа, готовиться
в высшее учебное заведение; вы все хотите только мундир носить с синим воротником; верхов нахватаетесь и думаете, что вы можете быть студентами; нет,
господа, надо основательно изучать предмет, и т. д., и т. д.
— Ни, ни! — закачал Паша головою. — Что я с ними буду делать? мне они незачем. А вот место евнуха
в султановом гареме, да еще с порядочным жалованием, от этого я бы не отказался… — Будь им с нынешнего числа, — сказал посол. — Я вовсе не посол, а сам султан. Ты нравишься мне, Берди. Идем-ка вместе
в трактир. Пьеса окончена. Что? Хорошо я
играл,
господа почтенные зрители?
До сих пор он говорил как-то двусмысленно, так что Лебядкин, искусившийся
в роли шута, до последнего мгновения все-таки был капельку неуверен: сердится ли его
барин в самом деле или только подшучивает, имеет ли
в самом деле дикую мысль объявить о браке или только
играет?
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию
в Москве:
в настоящем случае он
играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить
в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый
господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен
в это придворное звание и явился на выход при приезде императора Николая Павловича
в Москву, то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как
в какие-нибудь коконы,
в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим
господином приехал
в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
Это, милый друг, я знаю по себе: нас ведь батьки и матки и весь, почесть, табор лелеют и холят, как скотину перед праздником, чтобы отдать на убой
барину богатому али, пожалуй, как нынче вот стало, купцу, а мне того до смерти не хотелось, и полюбился мне тут один чиновничек молоденький; на гитаре, я тебе говорю, он
играл хоть бы нашим запевалам впору и все ходил
в наш, знаешь, трактир,
в Грузинах…
— Нельзя ее забыть. Еще дедушки наши об этой ухе твердили. Рыба-то, вишь, как
в воде
играет — а отчего? — от того самого, что она ухи для себя не предвидит! А мы… До игры ли мне теперича, коли у меня целый караван на мели стоит? И как это
господь бог к твари — милосерд, а к человеку — немилостив? Твари этакую легость дал, а человеку
в оном отказал? Неужто тварь больше заслужила?
Сначала Арина Петровна отнеслась к этому новому занятию своего мужа брезгливо и даже с волнением (
в котором, однако ж, больше
играла роль привычка властности, нежели прямая ревность), но потом махнула рукой и наблюдала только за тем, чтоб девки-поганки не носили
барину ерофеича.
Играет его арестант Поцейкин, соперник Баклушина;
барина играет тот же Иванов, что
играл в первой пьесе благодетельную помещицу.
— Взвоешь ведь, коли посмеялся
господь бог над нами, а — посмеялся он? А дьявол двигает нас туда-сюда,
в шашки с кем-то
играя, живыми-то человеками, а?
После долгих странствований, отдыхов, болтовни (Шубин пробовал даже
играть в чехарду с каким-то прохожим беззубым мужичком, который все смеялся, что с ним ни делали
господа) молодые люди добрели до «скверненького» трактирчика.
—
Господа! предлагаю тост за нашего дорогого, многолюбимого отъезжающего! — прерывает на этом месте мучительные мечты помпадура голос того самого Берендеева, который
в этих мечтах
играл такую незавидную роль, — вашество! позвольте мне, как хозяину дома, которому вы сделали честь… одним словом, удовольствие… или, лучше сказать, удовольствие и честь… Вашество! язык мой немеет! Но позвольте… от полноты души…
в этом доме…
Господа! поднимем наши бокалы! Урра!
Господин. Видите ли что… я приглашен
играть первую роль
в пьесе.
Играли в «барыня прислала сто рублей»,
в «мнения» и еще
в какую-то игру, которую шепелявая Кася называла «
играть в пошуду». Из гостей были: три студента-практиканта, которые все время выпячивали грудь и принимали пластические позы, выставив вперед ногу и заложив руку
в задний карман сюртука; был техник Миллер, отличавшийся красотою, глупостью и чудесным баритоном, и, наконец, какой-то молчаливый
господин в сером, не обращавший на себя ничьего внимания.
Мы с Васей весь вечер до самого закрытия трактира, пахнувшего постным маслом,
играли пустые партии и за это время так изощрили свое искусство, что домовладелец Василий Морозов и его друг,
барин в золотых очках, Николай Назарыч, мне проигрывали партии «так на так».
— Возьмём такой подлый случай:
играю я, назад тому с неделю, у Кононова
в гостинице с каким-то
господином, вижу — личность словно знакома, ну — все курицы
в перьях!