Неточные совпадения
—
Осталось неизвестно, кто убил госпожу Зотову? Плохо работает ваша полиция. Наш Скотланд-ярд узнал бы, о да! Замечательная была русская женщина, — одобрил он. — Несколько… как это говорится? — обре-ме-не-на
знаниями, которые не имеют практического значения, но все-таки обладала сильным практическим умом. Это я замечаю у многих: русские как будто стыдятся практики и прячут ее, орнаментируют религией, философией, этикой…
— Ничего я не помню и не знаю, но только что-то
осталось от вашего лица у меня в сердце на всю жизнь, и, кроме того,
осталось знание, что вы моя мать.
Обед был подан в номере, который заменял приемную и столовую. К обеду явились пани Марина и Давид. Привалов смутился за свой деревенский костюм и пожалел, что согласился
остаться обедать. Ляховская отнеслась к гостю с той бессодержательной светской любезностью, которая ничего не говорит. Чтобы попасть в тон этой дамы, Привалову пришлось собрать весь запас своих
знаний большого света. Эти трогательные усилия по возможности разделял доктор, и они вдвоем едва тащили на себе тяжесть светского ига.
Обед был хотя и обыкновенный, но все было приготовлено с таким искусством и с таким глубоким
знанием человеческого желудка, что едва ли
оставалось желать чего-нибудь лучшего.
«Да, эта сторона
знания до сих пор
оставалась у меня без капитального основания.
Как ни повреждены и наше «я», и весь мир, орган, связывающий с абсолютным бытием, все же
остается, и через него дается непосредственное
знание.
Вне научного
знания, в котором и дано всякое рационализированное бытие, а бытие для них само уже есть продукт рационализирования,
остаются лишь иррациональные переживания, которые не есть бытие, которых нет.
Почему только часть бытия, и, по-видимому, не самая существенная, становится имманентной
знанию, а целые огромные области бытия
остаются трансцендентными?
Значит, в процессе познания внешнего мира объект трансцендентен в отношении к познающему я, но, несмотря на это, он
остается имманентным самому процессу
знания; следовательно,
знание о внешнем мире есть процесс, одною своею стороною разыгрывающий в мире не-я (материал
знания), а другой стороной совершающийся в мире «я» (сравнивание)».
Лосский хочет не интуитивно обосновывать интуитивизм, подходит к интуитивному
знанию с навыками критического позитивизма, укрепляет мистицизм, сознательно
оставаясь вне мистицизма.
Мистиками
остаются те, которые всегда ими были, те, для которых вера выше
знания и разумом не ограничивается, для которых таинства и чудеса реальны и объективны.
Но, — каковы бы ни были эти новые формы —
знание, наука, искусство, основные задачи интеллигенции
останутся всегда важнейшим из жизненных процессов отдельного человека и всей нации…
Сила предания тиранствовала над этими нравами до тех пор, пока общественное чуждательство от сближения с людьми, пьянствующими ex professo [Со
знанием дела (лат.).] вдруг показало тогдашним художникам, что они могут
остаться за флагом, ибо на смену их является новое поколение, не манкирующее явно благопристойностью.
Мечты эти так и
остаются мечтами, пока в основании их нет положительного
знания и серьезного исследования предмета, на который мечты эти обращаются.
От этого бессилия перед вопросами, требующими серьезного размышления и положительных
знаний, развился в то время и
остался, кажется, надолго в употреблении у полузнаек особенный род остроумия, который хорошо очерчен в стихах г. X. X...
Усвоенным
знанием называет он то, которое не
остается просто в памяти, а переходит в убеждение, в жизнь и ведет к дальнейшим выводам и открытиям.
— А вот так и нет! История есть у царей, патриархов, у дворян… даже у мещан, если хотите знать. История что подразумевает? Постоянное развитие или падение, смену явлений. А наш народ, каким был во время Владимира Красного Солнышка, таким и
остался по сие время. Та же вера, тот же язык, та же утварь, одежда, сбруя, телега, те же
знания и культура. Какая тут к черту история!
Многие родители и заботятся об этом: целую толпу учителей, гувернеров и репетиторов приглашают, чтобы разжевать и положить в рот их детям всякое
знание; зато такие дети и
остаются на весь век обезьянами, иногда очень учеными и вообще понятливыми, но неспособными возвыситься до самобытной человеческой мысли.
Наука не в школах. В школах — чопорное тупоумие невежд. Наука в книгах и в личном самостоятельном труде над приобретением
знаний из книг и из жизни, а не из школы, где никогда со времени изобретения книгопечатания не
оставалось из науки ничего, кроме плесени.
Рассуждая же в восходящем направлении (ανιόντες), скажем, что она не есть душа, или ум, не имеет ни фантазии, ни представления, ни слова, ни разумения; не высказывается и не мыслится; не есть число, или строй, или величина, или малость, или равенство, или неравенство, или сходство, или несходство; она не стоит и не движется, не покоится и не имеет силы, не есть сила или свет; не живет и не есть жизнь; не сущность, не вечность и не время; не может быть доступна мышлению; не ведение, не истина; не царство и не мудрость; не единое, не единство (ένότης), не божество, не благость, не дух, как мы понимаем; не отцовство, не сыновство, вообще ничто из ведомого нам или другим сущего, не есть что-либо из не сущего или сущего, и сущее не знает ее как такового (ουδέ τα οντά γινώσκει αυτόν ή αΰθή εστίν), и она не знает сущего как такового; и она не имеет слова (ουδέ λόγος αυτής εστίν), ни имени, ни
знания; ни тьма, ни свет; ни заблуждение, ни истина; вообще не есть ни утверждение (θέσις), ни отрицание (αφαίρεσις); делая относительно нее положительные и отрицательные высказывания (των μετ αύτη'ν θέσεις καί οίραιρε'σεις ποιούντες), мы не полагаем и не отрицаем ее самой; ибо совершенная единая причина выше всякого положения, и начало, превосходящее совершенно отрешенное от всего (абсолютное) и для всего недоступное,
остается превыше всякого отрицания» (καί υπέρ πασαν αφαίρεσιν ή υπεροχή των πάντων απλώς οίπολελυμένου και έιε' κείνα των όλων) (de mystica theologia, cap.
«Высшие миры», которых достигать учит «духовное
знание», строго говоря, есть наш же собственный мир, воспринимаемый лишь более широко и глубоко; и как бы далеко ни пошли мы в таком познании, как бы высоко ни поднялись по лестнице «посвящений», все же оно
остается в пределах нашего мира, ему имманентно [Эта мысль находит ясное выражение в книге Эмиля Метнера.
Здесь приличествует лишь благоговейное безмолвие пред непостижной, в недрах Абсолютного совершающейся тайной, и нет ничего более безвкусного, как разные рациональные «дедукции» творения, претензии «гнозиса», все равно метафизического или мистического [В чрезмерном «дедуцировании» творения и, следовательно, в рационализме повинен и Вл. Соловьев, следующим образом рассуждающий об этом: «Если бы абсолютное
оставалось только самим собою, исключая свое другое, то это другое было бы его отрицанием, а, следовательно, оно само не было бы абсолютным» (Органические начала цельного
знания.
Однако это
знание о религии
остается внешним: религиозное понимание изучаемых фактов может совершенно отсутствовать.
Несомненно, какие-то древние
знания, связанные с близостью к истокам бытия, были утеряны человеком впоследствии, и о них
осталось у человека лишь воспоминание.
Как гимназистиком четвертого класса, когда я выбрал латинский язык для того, чтобы попасть со временем в студенты, так и дальше, в Казани и Дерпте, я
оставался безусловно верен царству высшего образования, университету в самом обширном смысле — universitas, как понимали ее люди эпохи Возрождения, в совокупности всех
знаний, философских систем, красноречия, поэзии, диалектики, прикладных наук, самых важных для человека, как астрономия, механика, медицина и другие прикладные доктрины.
Когда мы к 1 сентября собрались после молебна, перед тем как расходиться по классам, нам, четвероклассникам,объявил инспектор, чтобы мы, поговорив дома с кем нужно, решили, как мы желаем учиться дальше: хотим ли продолжать учиться латинскому языку (нас ему учили с первого класса) для поступления в университет, или новому предмету, «законоведению», или же ни тому, ни другому. «Законоведы» будут получать чин четырнадцатого класса; университетские — право поступить без экзамена, при высших баллах; а остальные — те
останутся без латыни и
знания русских законов и ничего не получат; зато будут гораздо меньше учиться.
Если родители не соглашались отпустить дочь, то единственным средством
оставался фиктивный брак, к которому в то время нередко и прибегали девушки, стремившиеся к
знанию.
И хотя очевидно, что по мере их исследований область того, что им
остается узнать, становится все шире и шире, предметы исследования все сложнее и сложнее и самые приобретаемые ими
знания неприложимее и неприложимее к жизни, это нисколько не смущает их, и они, вполне уверенные в важности своих занятий, продолжают исследовать, проповедовать, писать и печатать и переводить с одного языка на другой все свои большей частью ни на что не пригодные исследования и рассуждения, а если изредка и пригодные, то только на потеху меньшинства богатых или на ухудшение положения большинства бедных.
Прибавьте же 500 рублей, и я готов
остаться у вас до гробовой доски, поберечь вас, сколько хватит
знания и опытности, готов пользовать и крестьян ваших по деревням, как мой предместник.
Таким образом, Густав, воспитываясь в доме родительском, не приобрел ни малейших
знаний и, достигнув совершеннолетия,
оставался круглым невеждой, что, при ограниченном от природы уме его, не могло, как казалось, обещать ему особенно блестящей карьеры.
Знаниями и объяснениями врача
остался великий князь очень доволен. Почему и отдал Мамону приказ, чтобы все жители Москвы, в случае каких-либо недугов, немедленно являлись к дворскому лекарю или посылали за ним, показывали ему тотчас язык и подавали руку. Для ослушников прибавлена оговорка.
Надо было
оставаться с именами неуча, невежи, коновала или победить противника своим искусством, своим
знанием, выиграть навсегда доверие русского властителя и народа его, вырвать из рук невежества и зависти венок и для науки, для пользы человечества…