Неточные совпадения
Я чувствовал, однако, что, хотя это начало было очень блестяще и вполне доказывало мое высокое
знание французского
языка, продолжать разговор в таком духе я не в состоянии.
Проверяя свое
знание немецкого
языка, Самгин отвечал кратко, но охотно и думал, что хорошо бы, переехав границу, закрыть за собою какую-то дверь так плотно, чтоб можно было хоть на краткое время не слышать утомительный шум отечества и даже забыть о нем.
Выросши из периода шалостей, товарищи поняли его и окружили уважением и участием, потому что, кроме характера, он был авторитетом и по
знаниям. Он походил на немецкого гелертера, знал древние и новые
языки, хотя ни на одном не говорил, знал все литературы, был страстный библиофил.
Так как у тунгусов нет грамоты и, следовательно, грамотных людей, то духовное начальство здешнее, для опыта, намерено разослать пока письменные копии с перевода Евангелия в кочевья тунгусов, чтоб наши священники, знающие тунгусский
язык, чтением перевода распространяли между ними предварительно и постепенно истины веры и приготовляли их таким образом к более основательному познанию Священного Писания, в ожидании, когда распространится между ними
знание грамоты и когда можно будет снабдить их печатным переводом.
Сам г-н Бетлинк в книге своей не берет на себя основательного
знания этого
языка и ссылается на другие авторитеты.
Один из якутов, претендующий на
знание русского
языка, старался мне что-то растолковать, но напрасно.
Тут я нашел одну старуху, которая еще помнила свой родной
язык. Я уговорил ее поделиться со мной своими
знаниями. С трудом она могла вспомнить только 11 слов. Я записал их, они оказались принадлежащими удэгейцам. 50 лет тому назад старуха (ей тогда было 20 лет) ни одного слова не знала по-китайски, а теперь она совершенно утратила все национальное, самобытное, даже
язык.
Саша ее репетитор по занятиям медициною, но еще больше нужна его помощь по приготовлению из тех предметов гимназического курса для экзамена, заниматься которыми ей одной было бы уж слишком скучно; особенно ужасная вещь — это математика: едва ли не еще скучнее латинский
язык; но нельзя, надобно поскучать над ними, впрочем, не очень же много: для экзамена, заменяющего гимназический аттестат, в медицинской академии требуется очень, очень немного: например, я не поручусь, что Вера Павловна когда-нибудь достигнет такого совершенства в латинском
языке, чтобы перевести хотя две строки из Корнелия Непота, но она уже умеет разбирать латинские фразы, попадающиеся в медицинских книгах, потому что это
знание, надобное ей, да и очень не мудреное.
Он попытался было жаловаться на то Дефоржу, но
знания его во французском
языке были слишком ограничены для столь сложного объяснения; француз его не понял, и Антон Пафнутьич принужден был оставить свои жалобы.
Старик Филимонов имел притязания на
знание немецкого
языка, которому обучался на зимних квартирах после взятия Парижа. Он очень удачно перекладывал на русские нравы немецкие слова: лошадь он называл ферт, яйца — еры, рыбу — пиш, овес — обер, блины — панкухи. [Искаженные немецкие слова: Pferd — лошадь; Eier — яйца; Fisch — рыба; Hafer — oвec; Pfannkuchen — блины.]
Он был бы смешон в тридцатилетнем человеке, как знаменитое «Bettina will schlafen», [Беттина хочет спать (нем.).] но в свое время этот отроческий
язык, этот jargon de la puberte, [жаргон возмужалости (фр.).] эта перемена психического голоса — очень откровенны, даже книжный оттенок естественен возрасту теоретического
знания и практического невежества.
Из Закона Божия — Ветхий завет до «царей» и
знание главнейших молитв; из русского
языка — правильно читать и писать и элементарные понятия о частях речи; из арифметики — первые четыре правила.
Пока мы стоим на почве психологического описания, но нужно перевести эти психологические свойства
знания на гносеологический
язык.
Сказав таким образом о заблуждениях и о продерзостях людей наглых и злодеев, желая, елико нам возможно, пособием господним, о котором дело здесь, предупредить и наложить узду всем и каждому, церковным и светским нашей области подданным и вне пределов оныя торгующим, какого бы они звания и состояния ни были, — сим каждому повелеваем, чтобы никакое сочинение, в какой бы науке, художестве или
знании ни было, с греческого, латинского или другого
языка переводимо не было на немецкий
язык или уже переведенное, с переменою токмо заглавия или чего другого, не было раздаваемо или продаваемо явно или скрытно, прямо или посторонним образом, если до печатания или после печатания до издания в свет не будет иметь отверстого дозволения на печатание или издание в свет от любезных нам светлейших и благородных докторов и магистров университетских, а именно: во граде нашем Майнце — от Иоганна Бертрама де Наумбурха в касающемся до богословии, от Александра Дидриха в законоучении, от Феодорика де Мешедя во врачебной науке, от Андрея Елера во словесности, избранных для сего в городе нашем Ерфурте докторов и магистров.
Я, по счастию моему, знаком стал в доме одного из губернских членов, в Новегороде, имел случай приобрести в оном малое
знание во французском и немецком
языках и пользовался книгами хозяина того дома.
— Мы знакомы еще с того шального вечера, когда вы поразили нас всех
знанием французского
языка и когда вы говорили. То, что вы говорили, было — между нами — парадоксально, но зато как это было сказано!.. До сих пор я помню тон вашего голоса, такой горячий, выразительный… Итак… Елена Викторовна, — обратился он опять к Ровинской, садясь на маленькое низкое кресло без спинки, — чем я могу быть вам полезен? Располагайте мною.
На другой же день начались похождения Чудинова. Прежде всего он отправился в контору газеты и подал объявление об уроке, причем упомянул об основательном
знании древних
языков, а равно и о том, что не прочь и от переписки. Потом явился в правление университета, подал прошение и получил ответ, что он обязывается держать проверочный экзамен.
Пиши: «Он читает на двух
языках все, что выходит замечательного по всем отраслям человеческих
знаний, любит искусства, имеет прекрасную коллекцию картин фламандской школы — это его вкус, часто бывает в театре, но не суетится, не мечется, не ахает, не охает, думая, что это ребячество, что надо воздерживать себя, не навязывать никому своих впечатлений, потому, что до них никому нет надобности.
Все у него ладно, во всех научных дисциплинах хорошие отметки: по тактике, военной администрации, артиллерии, химии, военной истории, высшей математике, теоретической топографии, по военному правоведению, по французскому и немецкому
языкам, по
знанию военных уставов и по гимнастике.
Молодец-казак щеголяет
знанием татарского
языка и, разгулявшись, даже с своим братом говорит по-татарски.
Заслуги Андреа перед правлением были неисчислимы. Из его головы целиком вышел гениально-мошеннический проект разорения первой компании предпринимателей, и его же твердая, но незримая рука довела интригу до конца. Его проекты, отличавшиеся изумительной простотой и стройностью, считались в то же время последним словом горнозаводской науки. Он владел всеми европейскими
языками и — редкое явление среди инженеров — обладал, кроме своей специальности, самыми разнообразными
знаниями.
От этого
знание иностранных
языков между кадетами было очень значительно, и этим, конечно, объясняется, почему Первый кадетский корпус дал так много послов и высших офицеров, употреблявшихся для дипломатических посылок и сношений.
Дарья Михайловна изъяснялась по-русски. Она щеголяла
знанием родного
языка, хотя галлицизмы, французские словечки попадались у ней частенько. Она с намерением употребляла простые народные обороты, но не всегда удачно. Ухо Рудина не оскорблялось странной пестротою речи в устах Дарьи Михайловны, да и вряд ли имел он на это ухо.
В строгом смысле человек с десять, разумеется в том числе и я, не стоили этого назначения по неимению достаточных
знаний и по молодости; не говорю уже о том, что никто не знал по-латыни и весьма немногие знали немецкий
язык, а с будущей осени надобно было слушать некоторые лекции на латинском и немецком
языках.
У Бенни была большая квартира; у него был или бывал иногда кое-какой кредит; он один, с его начитанностию и с
знанием нескольких европейских
языков, мог заработать втрое более, чем пять человек, не приготовленных к литературной работе.
Конечно, всех поразило вчерашнее пророчество, и немногого
знания немецкого
языка нужно, чтобы понять, что звезда по-немецки «stern»…
Для меня следом многолетнего пребывания француза являлось превосходное
знание Аполлоном французского
языка, с одной стороны, и с другой — бессмысленное повторение пьяным поваром Игнатом французских слов, которых он наслышался, прислуживая гувернеру.
Повторяю, ведь сплошь да рядом из наших романтиков выходят иногда такие деловые шельмы (слово «шельмы» я употребляю любя), такое чутье действительности и
знание положительного вдруг оказывают, что изумленное начальство и публика только
языком на них в остолбенении пощелкивают.
Итак, трудись теперь, профессор мой почтенный,
Копти над книгами, и день и ночь согбенный!
Пролей на
знания людские новый свет,
Пиши творения высокие, поэт, —
И жди, чтоб мелочей какой-нибудь издатель,
Любимцев публики бессовестный ласкатель.
Который разуметь
язык недавно стал,
Пером завистливым тебя везде марал…
Конечно, для него довольно и презренья!..
Холодность публики — вот камень преткновенья,
Вот бич учености, талантов и трудов!
и проч.
Ему не нужно подбирать слова и блистать мишурным
знанием: и без этого
язык у него как бритва.
О принадлежности этих статей княгине Дашковой свидетельствует сколько видное в них
знание английской литературы и жизни, весьма мало тогда у нас распространенное, столько же и уменье владеть
языком, и в стихах и в прозе, — уменье, которым, как увидим, также отличалась княгиня Дашкова.
Журнал этот был ее задушевной мыслью: она надеялась посредством его действовать на распространение
знаний, развитие истинных понятий, на образование самого
языка.
В числе этих изданий нужно, конечно, разуметь и «Собеседник», тем более что самые «Новые ежемесячные сочинения» могут быть названы как бы продолжением его, по своей цели, высказанной в том же предисловии: «способствовать приращению человеческих
знаний и обогащению российского
языка».
Екатерина прибавила как другие
языки (особливож совершенное
знание Российского), так и все необходимые для государственного просвещения науки, которые, смягчая сердце, умножая понятия человека, нужны и для самого благовоспитанного Офицера: ибо мы живем уже не в те мрачные, варварские времена, когда от воина требовалось только искусство убивать людей; когда вид свирепый, голос грозный и дикая наружность считались некоторою принадлежностию сего состояния.
И если мы видим ныне столь многих достойных судей в столицах и в самых отдаленных Губерниях; если слог приказный уже не всегда устрашает нас своим варварством; если необходимые правила Логики и
языка соблюдаются нередко в определенных судилищах; если Министерство находит всегда довольно юношей, способных быть его орудиями и служить отечеству во всех частях своими
знаниями — то государство обязано сею пользою Московскому Университету...
— Ну, Сидоров так Сидоров. Прощайте, почтеннейшая, хлопочите и приготовляйте, — проговорил Хозаров и, соображаясь с составленным реестром, придя в свой нумер, начал писать пригласительные билеты, утвердившие заключение Татьяны Ивановны касательно
знания светской жизни,
знания, которым бесспорно владел мой герой. Во-первых, эти билеты, как повелевает приличие света, были все одинакового содержания, а во-вторых, они были написаны самым кратким, но правильным и удобопонятным
языком, именно...
Маменька же, увидевши, что я не отличился в
знании иностранного
языка и еще оштрафован родительским щелчком, впрочем весьма чувствительным, от которого у меня в три ручья покатились слезы, маменька завели меня тихонько в кладовую и — то-то материнское сердце! — накормили меня разными сластями и, приголубливая меня, говорили:"Хорошо делаешь, Трушко, не учись их наукам. Дай бог и с одною наукою ужиться, а они еще и другую вбивают дитяти в голову".
И между тем, объясняя, почему Петр давал своим учреждениям иностранные названия, г. Жеребцов говорит: «Может быть, он делал это из желания показать своим подданным, что он знает много
языков; это придавало в то время блеск
знания и тем самым увеличивало доверие к человеку, до такой степени образованному» (том II, стр. 103).
Например, он постоянно уверяет, что образованность древней Руси достигала весьма высокой степени во всей массе народа и что, между прочим,
знание чужих
языков не было редкостью, так как еще отец Владимира Мономаха говорил на пяти
языках.
— А вот так и нет! История есть у царей, патриархов, у дворян… даже у мещан, если хотите знать. История что подразумевает? Постоянное развитие или падение, смену явлений. А наш народ, каким был во время Владимира Красного Солнышка, таким и остался по сие время. Та же вера, тот же
язык, та же утварь, одежда, сбруя, телега, те же
знания и культура. Какая тут к черту история!
Тимьянский отличился обширностью своих
знаний и латинским
языком, но и мне досталось рассказать о моих наблюдениях над воспитанием червей, превращением их в хризалиды и бабочки.
В последнее время всякий, обученный до степени кое-какого
знания хотя одного иностранного
языка, норовит сыскать себе средства к жизни посредством литературы; но литература наша тоже наводнена всякого рода претендентами и не может достаточно питать их.
И пророчества прекратятся, и
языки умолкнут, и
знание упразднится.
Но тем с большей решительностью притязаниям «гнозиса» [Гнозис — в пер. с греч. означает «
знание», «познание», здесь: вообще наука.], нисколько он хочет заместить собой триединство веры, надежды и любви, должно противопоставляться смирение верующей любви, которая одна «никогда не престанет, хотя и пророчества прекратятся, и
языки умолкнут, и
знание упразднится» (1 Кор. 13:8).
Одному дается Духом слово мудрости, другому слово
знания тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различие духов, иному разные
языки, иному истолкование
языков.
Увы! хотя все и учились в морском корпусе и у «англичанина», и у «француза», но
знания их оказались самыми печальными: ни один не мог прочитать английской книги, и двое с грехом пополам знали французский
язык.
— Что, камрад, бон водка? — спрашивает он, подходя к смуглому французу с озадаченным видом. — Вулеву-анкор? — неожиданно говорит он, приводя в изумление товарищей таким
знанием французского
языка.
Если же она обнаружит
знание немецкого
языка, то этим попадет, конечно, еще в большую беду; уж тогда-то ее примут за шпиона наверняка, потому что, какой же крестьянский подросток из Галицийского края, не зная своего родного
языка, будет знать немецкий?
И никто не требует от них
знания французского
языка и других уроков!
Его ум, бойкость, талантливость,
знания, дар слова — все это покрывалось каким-то налетом великого самомнения, резкостью тона, манер и
языка и давало всегда чувствовать его непомерное тщеславие и желание играть роль.