Неточные совпадения
— Кто я? — еще сердитее повторил голос Николая. Слышно было, как он быстро встал, зацепив за что-то, и Левин увидал перед собой в дверях столь
знакомую и всё-таки поражающую своею дикостью и болезненностью огромную, худую, сутоловатую
фигуру брата, с его большими испуганными глазами.
В зеркале скользила хорошо
знакомая Самгину
фигура, озабоченное интеллигентное лицо. Искоса следя за нею, Самгин решил...
Здесь собрались интеллигенты и немало
фигур,
знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает бородку Леонид Андреев, с его красивым бледным лицом, в тяжелой шапке черных волос, унылый «последний классик народничества», редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что лицо казалось уродливо узеньким и острым.
Самгин, покуривая, ходил, сидел, лежал и, точно играя в шахматы, расставлял
фигуры знакомых людей, стараясь найти в них сходства.
Настроенный еще более сердито, Самгин вошел в большой белый ящик, где сидели и лежали на однообразных койках — однообразные люди,
фигуры в желтых халатах; один из них пошел навстречу Самгину и, подойдя, сказал
знакомым ровным голосом, очень тихо...
— Слушайте-ко, Самгин, — раздался над головой его сиповатый, пониженный голос Попова, — тут тесть мой сидит, интересная
фигура, богатейший человечище! Я сказал ему, что вы поверенный Зотовой, а она — старая
знакомая его. Он хочет познакомиться с вами…
Невыспавшиеся девицы стояли рядом, взапуски позевывая и вздрагивая от свежести утра. Розоватый парок поднимался с реки, и сквозь него, на светлой воде, Клим видел
знакомые лица девушек неразличимо похожими; Макаров, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с обнаженной шеей и встрепанными волосами, сидел на песке у ног девиц, напоминая надоевшую репродукцию с портрета мальчика-итальянца, премию к «Ниве». Самгин впервые заметил, что широкогрудая
фигура Макарова так же клинообразна, как
фигура бродяги Инокова.
«Почему у нее нет детей? Она вовсе не похожа на женщину, чувство которой подавлено разумом, да и — существуют ли такие? Не желает портить
фигуру, пасует перед страхом боли? Говорит она своеобразно, но это еще не значит, что она так же и думает. Можно сказать, что она не похожа ни на одну из женщин,
знакомых мне».
У него в голове было свое царство цифр в образах: они по-своему строились у него там, как солдаты. Он придумал им какие-то свои знаки или физиономии, по которым они становились в ряды, слагались, множились и делились; все
фигуры их рисовались то
знакомыми людьми, то походили на разных животных.
Антонида Ивановна тихонько засмеялась при последних словах, но как-то странно, даже немного болезненно, что уж совсем не шло к ее цветущей здоровьем
фигуре. Привалов с удивлением посмотрел на нее. Она тихо опустила глаза и сделала серьезное лицо. Они прошли молча весь зал, расталкивая публику и кланяясь
знакомым. Привалов чувствовал, что мужчины с удивлением следили глазами за его дамой и отпускали на ее счет разные пикантные замечания, какие делаются в таких случаях.
Голос Марьи Степановны раздавался в моленной с теми особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала немного в нос, растягивая слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов заметил в левом углу, сейчас за старухами,
знакомую высокую женскую
фигуру в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
— Как видите… Состарилась, не правда ли?.. Должно быть, хороша, если
знакомые не узнают, — говорила Зося, с завистью больного человека рассматривая здоровую
фигуру Привалова, который точно внес с собой в комнату струю здорового деревенского воздуха.
Маленькая тропка повела нас в тайгу. Мы шли по ней долго и почти не говорили между собой. Километра через полтора справа от дорожки я увидел костер и около него три
фигуры. В одной из них я узнал полицейского пристава. Двое рабочих копали могилу, а рядом с нею на земле лежало чье-то тело, покрытое рогожей. По
знакомой мне обуви на ногах я узнал покойника.
Так прошло много времени. Начали носиться слухи о близком окончании ссылки, не так уже казался далеким день, в который я брошусь в повозку и полечу в Москву,
знакомые лица мерещились, и между ними, перед ними заветные черты; но едва я отдавался этим мечтам, как мне представлялась с другой стороны повозки бледная, печальная
фигура Р., с заплаканными глазами, с взглядом, выражающим боль и упрек, и радость моя мутилась, мне становилось жаль, смертельно жаль ее.
Между тем передо мною мелькали живые
фигуры моих сверстниц, и я уже делал различие между
знакомыми мальчиками и девочками.
Под конец моего пребывания в пансионе добродушный француз как-то исчез с нашего горизонта. Говорили, что он уезжал куда-то держать экзамен. Я был в третьем классе гимназии, когда однажды, в начале учебного года, в узком коридоре я наткнулся вдруг на
фигуру, изумительно похожую на Гюгенета, только уже в синем учительском мундире. Я шел с другим мальчиком, поступившим в гимназию тоже от Рыхлинского, и оба мы радостно кинулись к старому
знакомому.
Замелькали
знакомые улицы, лавочки, костелы, остов «старой
фигуры», когда-то разбитой громом, дома Коляновских…
Однажды бубенчики прогремели в необычное время. Таратайка промелькнула мимо наших ворот так быстро, что я не разглядел издали
фигуры сидевших, но по
знакомому сладкому замиранию сердца был убежден, что это проехала она. Вскоре тележка вернулась пустая. Это значило, что сестры остались где-нибудь на вечере и будут возвращаться обратно часов в десять.
Кому случилось хоть раз хоронить близкого или
знакомого человека, тот навсегда запоминал темное старое распятие, торжественно высившееся у самого поворота на кладбище, и вся окружающая местность получила от него свое название: о нас так и говорили, что мы живем в доме Коляновских, «около старой
фигуры».
Каждый вечер он приходил к Женни часом ранее обыкновенного и при первых приветствиях очень внимательно прислушивался, не отзовется ли из спальни хозяйки другой
знакомый голос, не покажется ли в дверях Лизина
фигура.
В это время на заднем ходе хлопнула сильно пущенная дверь, что-то едва слышно скатилось по лестнице, и из калитки опять выскочила
знакомая нам женская
фигура.
Я так увлекся перечитыванием незнакомого мне урока, что послышавшийся в передней стук снимания калош внезапно поразил меня. Едва успел я оглянуться, как в дверях показалось рябое, отвратительное для меня лицо и слишком
знакомая неуклюжая
фигура учителя в синем застегнутом фраке с учеными пуговицами.
Я взглянул на вышку трактира. Там, в открытом окне, стояла длинная
фигура и махала платком в нашу сторону. Из-за нее выглядывало действительно нечто похожее на попа. Длинная
фигура показалась мне как будто
знакомою.
Но вот мимо Анниньки скользнула
знакомая женская
фигура, закутанная в большой платок: это была Наташа Шестеркина.
Впереди плыла в воздухе ограбленная крышка гроба со смятыми венками, и, качаясь с боку на бок, ехали верхом полицейские. Мать шла по тротуару, ей не было видно гроба в густой, тесно окружившей его толпе, которая незаметно выросла и заполнила собой всю широту улицы. Сзади толпы тоже возвышались серые
фигуры верховых, по бокам, держа руки на шашках, шагала пешая полиция, и всюду мелькали
знакомые матери острые глаза шпионов, внимательно щупавшие лица людей.
Матери хотелось сказать ему то, что она слышала от Николая о незаконности суда, но она плохо поняла это и частью позабыла слова. Стараясь вспомнить их, она отодвинулась в сторону от людей и заметила, что на нее смотрит какой-то молодой человек со светлыми усами. Правую руку он держал в кармане брюк, от этого его левое плечо было ниже, и эта особенность
фигуры показалась
знакомой матери. Но он повернулся к ней спиной, а она была озабочена воспоминаниями и тотчас же забыла о нем.
Как обычно, стройными рядами, по четыре, через широкие двери все выходили из аудиториума. Мимо мелькнула
знакомая двоякоизогнутая
фигура; я почтительно поклонился.
Их скромно сопровождала
знакомая уж нам
фигура Прохорова, который был один из претендующих родственников и который на этот раз не горланил, как некогда в земском суде, а смиренно, держа под мышкой ваточную фуражку, стал было у притолоки; но губернатор движением головы предложил ему сесть, и Прохоров, щепетильно и едва касаясь краешка, уселся на отдаленное кресло.
По их взглядам и перешептываньям можно было легко догадаться, что красота Джеммы поразила их; один из них, вероятно, уже успевший побывать во Франкфурте, то и дело посматривал на нее, как на
фигуру, ему хорошо
знакомую: он, очевидно, знал, кто она такая.
Рядом с ним шел высокий военный в шинели и фуражке,
фигура которого показалась мне
знакомой.
Двух состязующихся борцов окружало довольно значительное число любопытных, между коими рисовался своей
фигурой маркиза
знакомый нам губернский предводитель князь Индобский, который на этот раз был какой-то ощипанный и совершенно утративший свой форс.
Везде перед глазами у Передонова ходили карточные
фигуры, как живые — короли, крали, хлапы. Ходили даже мелкие карты. Это — люди со светлыми пуговицами: гимназисты, городовые. Туз — толстый, с выпяченным пузом, почти одно только пузо. Иногда карты обращались в людей
знакомых. Смешивались живые люди и эти странные оборотни.
Властно захватило новое, неизведанное чувство: в приятном остром напряжении, вытянув шею, он всматривался в темноту, стараясь выделить из неё
знакомую коренастую
фигуру. Так, точно собака на охоте, он крался, думая только о том, чтобы его не заметили, вздрагивая и останавливаясь при каждом звуке, и вдруг впереди резко звякнуло кольцо калитки, взвизгнули петли, он остановился удивлённый, прислушался — звук шагов Максима пропал.
На зловонном майдане, набитом отбросами всех стран и народов, я первым делом сменял мою суконную поддевку на серый почти новый сермяжный зипун, получив трешницу придачи, расположился около торговки съестным в стоячку обедать. Не успел я поднести ложку мутной серой лапши ко рту, как передо мной выросла богатырская
фигура, на голову выше меня, с рыжим чубом… Взглянул — серые
знакомые глаза… А еще
знакомее показалось мне шадровитое лицо… Не успел я рта открыть, как великан обнял меня.
Знакомый медведь стоит с подносом, на котором лежат визитные карточки, и важная
фигура в генеральском мундире приветливо спешит нам навстречу, протягивая обе руки Андрееву-Бурлаку.
Коляска подкатывала к крыльцу, где уже стояли встречавшие, а в коляске молодой офицер в белой гвардейской фуражке, а рядом с ним — незабвенная
фигура — жандармский полковник, с седой головой, черными усами и над черными бровями
знакомое золотое пенсне горит на солнце.
Всенощная отошла, показался народ. Лаптев с напряжением всматривался в темные
фигуры. Уже провезли архиерея в карете, уже перестали звонить, и на колокольне один за другим погасли красные и зеленые огни — это была иллюминация по случаю храмового празд — ника, — а народ все шел не торопясь, разговаривая, останавливаясь под окнами. Но вот, наконец, Лаптев услышал
знакомый голос, сердце его сильно забилось, и оттого, что Юлия Сергеевна была не одна, а с какими-то двумя дамами, им овладело отчаяние.
А. А. Блока до этого я видел только раз в «Славянском базаре», в компании с молодыми людьми. Они проходили мимо нас к выходу, и среди них я невольно залюбовался Блоком. Сюртук ловко сидел на его
фигуре, и его свежее лицо показалось мне
знакомым: где это я его видел? Лицо, глаза и рамка курчавых волос, будто с портрета Байрона, пластические движения стройного тела — все вместе напоминало мне кого-то близкого.
Тут случилось что-то необъяснимое. Я подходил уже к той тропинке, по которой надо взбираться в гору, как послышалась тропота и быстрой ходой меня догоняли три всадника на прекрасных гнедых кабардинках. Четвертую, такую же красавицу, с легким вьюком вели в поводу. Первая
фигура показалась
знакомой, и я узнал моего кунака. За ним два джигита, таких же высоких и стройных, как он, с лицами, будто выкованными из бронзы: один с седеющей острой бородкой, а другой молодой.
В стороне от кургана одиноко стоял могучий и бодрый высокий старик. Его седая густая борода серебрилась на солнце и, расчесанная волосок к волоску, лежала на широких лацканах английского пальто. Что-то близко
знакомое сверкнуло мне в этой стройной, энергичной
фигуре и в его глубоких темных глазах, ласково взглянувших из-под седых бровей. Он поднял руку и, сделав отрицательный жест, сказал довольно чисто по-русски...
Пароход шипел и вздрагивал, подваливая бортом к конторке, усеянной ярко одетой толпой народа, и Фоме казалось, что он видит среди разнообразных лиц и
фигур кого-то
знакомого, кто как будто все прячется за спины других, но не сводит с него глаз.
Евсей видел
знакомые, сумрачные лица дворников, усатую рожу благочестивого и сердитого Климыча, церковного сторожа, голодные глаза подростков-босяков, удивлённые рожи каких-то робких крестьян и среди них несколько
фигур, которые всех толкают, всем указывают, насыщая безвольные, слепые тела своей волею, своей больной злостью.
Он с большим вниманием стал следить за твёрдой речью белокурого юноши, рассматривая его умные, прозрачно-голубые глаза и соглашаясь с ним… Но вдруг съёжился, охваченный острым предчувствием, — на площадке вагона, рядом с кондуктором, он рассмотрел сквозь стекло чёрный выпуклый затылок, опущенные плечи, узкую спину. Вагон трясло, и
знакомая Евсею
фигура гибко качалась, удерживаясь на ногах.
Увидев
знакомую ему
фигуру графа Хвостикова, Офонькин сделал недовольную мину; но, взглянув на его сопутника в генеральских погонах, он вдруг почувствовал страх. Офонькин подумал, что Трахов — какой-нибудь жандарм и приехал брать его за то, что он на днях очень развольнодумничался в клубе и высказал пропасть либеральных мыслей.
От белолицей мешковатой
фигуры пахло хозяином, голос у нее был тоже
знакомый, хозяйский, но бывали минуты, когда Тетку мучили сомнения, и тогда она готова была бежать от пестрой
фигуры и лаять.
«Ну и
фигура! — думал очень довольный Саша, вспоминая длинные ноги, велосипедную шапочку и круглые наивные глаза нового
знакомого, — я ведь предположил, что он не из важных, а он вот какой!» В одном, наиболее осведомленном месте к Колесникову отнеслись резко отрицательно, даже с явной враждебностью, и упомянули о каком-то чрезвычайно широком, но безумном и даже нелепом плане, который он предложил комитету; в чем, однако, заключался план, говоривший не знал, а может быть, и не хотел говорить.
Они приближались, и я различал по одной — все мне
знакомые, красивые, величавые, здоровые и сытые
фигуры.
Не заметив, как подошла жена, он испуганно вскочил, когда пред ним, точно из земли, поднялась белая
фигура, но
знакомый голос успокоил его несколько...
Дверь из другой комнаты вдруг скрипнула тихо и робко, как бы рекомендуя тем, что входящее лицо весьма незначительно, и чья-то
фигура, впрочем весьма
знакомая господину Голядкину, застенчиво явилась перед самым тем столом, за которым помещался герой наш.
Это был Андрей Филиппович; другого же нет; впрочем, лицо было как будто тоже
знакомое, — высокая, плотная
фигура, лет пожилых, одаренная весьма густыми бровями и бакенбардами и выразительным, резким взглядом.