Неточные совпадения
Вздрогнул комод и шлепнулась на
землю склянка с одеколоном; но это не причинило никакого помешательства.
«Кто он? Кто этот вышедший из-под
земли человек? Где был он и что видел? Он видел все, это несомненно. Где ж он тогда стоял и откуда смотрел? Почему он только теперь выходит из-под полу? И как мог он видеть, — разве это возможно?.. Гм… — продолжал Раскольников, холодея и
вздрагивая, — а футляр, который нашел Николай за дверью: разве это тоже возможно? Улики? Стотысячную черточку просмотришь, — вот и улика в пирамиду египетскую! Муха летала, она видела! Разве этак возможно?»
Взлетела в воздух широкая соломенная шляпа, упала на
землю и покатилась к ногам Самгина, он отскочил в сторону, оглянулся и вдруг понял, что он бежал не прочь от катастрофы, как хотел, а задыхаясь, стоит в двух десятках шагов от безобразной груды дерева и кирпича; в ней
вздрагивают, покачиваются концы досок, жердей.
Чугунная баба грузно падала на сваю,
земля под ногами Клима
вздрагивала и гудела.
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил с постели и несколько секунд стоял, закрыв глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья деревьев за открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой
земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин,
вздрагивая, подумал...
Самгин
вздрогнул, ему показалось, что рядом с ним стоит кто-то. Но это был он сам, отраженный в холодной плоскости зеркала. На него сосредоточенно смотрели расплывшиеся, благодаря стеклам очков, глаза мыслителя. Он прищурил их, глаза стали нормальнее. Сняв очки и протирая их, он снова подумал о людях, которые обещают создать «мир на
земле и в человецех благоволение», затем, кстати, вспомнил, что кто-то — Ницше? — назвал человечество «многоглавой гидрой пошлости», сел к столу и начал записывать свои мысли.
Лидия заставила ждать ее долго, почти до рассвета. Вначале ночь была светлая, но душная, в раскрытые окна из сада вливались потоки влажных запахов
земли, трав, цветов. Потом луна исчезла, но воздух стал еще более влажен, окрасился в темно-синюю муть. Клим Самгин, полуодетый, сидел у окна, прислушиваясь к тишине,
вздрагивая от непонятных звуков ночи. Несколько раз он с надеждой говорил себе...
Она вся
вздрогнула, посмотрела пристально секунду, страшно побледнела, ну как скатерть, и вдруг, тоже ни слова не говоря, не с порывом, а мягко так, глубоко, тихо, склонилась вся и прямо мне в ноги — лбом до
земли, не по-институтски, по-русски!
Он так и
вздрогнул, точно испугался, глядит — и вижу я, что этого мало, мало, да вдруг, так, как был, в эполетах-то, бух ему в ноги лбом до
земли: «Прости меня!» — говорю.
Издали долго еще доносились глухие раскаты грома, от которых
вздрагивали земля и воздух.
Кузнец остановился с своими мешками. Ему почудился в толпе девушек голос и тоненький смех Оксаны. Все жилки в нем
вздрогнули; бросивши на
землю мешки так, что находившийся на дне дьяк заохал от ушибу и голова икнул во все горло, побрел он с маленьким мешком на плечах вместе с толпою парубков, шедших следом за девичьей толпою, между которою ему послышался голос Оксаны.
Всё немотно и тихо; каждый звук — шорох птицы, шелест упавшего листа — кажется громким, заставляет опасливо
вздрогнуть, но,
вздрогнув, снова замираешь в тишине — она обняла всю
землю и наполняет грудь.
Неравнодушно слушая страстное шипенье и бормотанье своих черных кавалеров, и пестрые дамы начинают чувствовать всемогущий голос природы и оказывают сладострастные движения: они охорашиваются, повертываются, кокетливо перебирают носами свои перья,
вздрагивая, распускают хвосты, взмахивают слегка крыльями, как будто хотят слететь с дерева, и вдруг, почувствовав полное увлечение, в самом деле быстро слетают на
землю… стремглав все косачи бросаются к ним… и вот между мирными, флегматическими тетеревами мгновение вскипает ревность и вражда, ибо курочек бывает всегда гораздо менее, чем косачей, а иногда на многих самцов — одна самка.
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу с
земли и с ревом несся вниз по долине. По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка
вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
Не обошлось и без курьеза. Когда
вздрогнула земля, Ноздрин, морщась от дыма и не глядя на Рожкова, недовольным тоном сказал...
За ослепительными молниями следовали жестокие удары грома, от которых
вздрагивали небо и
земля. Ветер неистово бушевал, ломая сучья и срывая листву с деревьев.
Какая-то старушка тулянка припала головой к
земле, и видно было, как
вздрагивало у ней все тело от подавленных глухих рыданий.
Она
вздрогнула, взглянула на меня, чашка выскользнула из ее рук, упала на мостовую и разбилась. Нелли была бледна; но, взглянув на меня и уверившись, что я все видел и знаю, вдруг покраснела; этой краской сказывался нестерпимый, мучительный стыд. Я взял ее за руку и повел домой; идти было недалеко. Мы ни слова не промолвили дорогою. Придя домой, я сел; Нелли стояла передо мной, задумчивая и смущенная, бледная по-прежнему, опустив в
землю глаза. Она не могла смотреть на меня.
— Взять их! — рявкнул старик, топнув в
землю ногой. Несколько солдат выскочили вперед. Один из них взмахнул прикладом — знамя
вздрогнуло, наклонилось и исчезло в серой кучке солдат.
За ними тянулось,
вздрагивая, длинное, мокрое бревно или груда досок, громко хлопая концами, а сбоку, опустив вожжи, шагал Николай, оборванный, грязный, в тяжелых сапогах, в шапке на затылок, неуклюжий, точно пень, вывороченный из
земли.
Но граммофон во мне — шарнирно, точно взял трубку, скомандовал «малый ход» — камень перестал падать. И вот устало пофыркивают лишь четыре нижних отростка — два кормовых и два носовых — только чтобы парализовать вес «Интеграла», и «Интеграл», чуть
вздрагивая, прочно, как на якоре, — стал в воздухе, в каком-нибудь километре от
земли.
Твердо, большим частым шагом, от которого равномерно
вздрагивала земля, прошли на глазах у всего полка эти сто человек, все как на подбор, ловкие, молодцеватые, прямые, все со свежими, чисто вымытыми лицами, с бескозырками, лихо надвинутыми на правое ухо.
Только слышно, что
земля враз
вздрогнет, затрясется и опять станет.
Она несла несколько времени букашку на ладони, и когда та зашевелилась и начала ползать взад и вперед по руке, Наденька
вздрогнула, быстро сбросила ее на
землю и раздавила ногой, промолвив: «Мерзкая букашка!»
И вот она едет и жадно вглядывается в даль и ищет: где же эти таинственные «усадьбы» и парки, где эта обетованная
земля, на которой воочию предстанет перед ней мечта ее жизни… Поля, колокольчики, порой засинеет лесок, облака двигаются бесшумно, с какой-то важной думой, а отец,
вздрагивая, спрашивает...
По крыше тяжело стучали ещё редкие тёплые капли; падая на двор, они отскакивали от горячей
земли, а пыль бросалась за ними, глотая их. Туча покрыла двор, стало темно, потом сверкнула молния —
вздрогнуло всё, обломанный дом Бубновых подпрыгнул и с оглушающим треском ударился о
землю, завизжали дети, бросившись в амбар, и сразу — точно река пролилась с неба — со свистом хлынул густой ливень.
Дождь переставал, тучи остановились над городом и, озаряемые голубоватым блеском отдалённых молний,
вздрагивали, отряхая на грязную
землю последние, скупые капли. Каркала ворона, похваливая дождь.
Юноша вспоминал отца, который тоже умел сказать это слово — круглое, тяжкое и ёмкое так, что
земля точно
вздрагивала от обиды.
Каждый час в затаённой тишине прильнувшего к
земле города
вздрагивал и ныл монастырский колокол; сторож у Николы дёргал верёвку, и она всегда заставляла дважды взвизгнуть лист железа на крыше колокольни.
Призраки то перегоняли лошадей, вырастая до исполинских размеров, то вдруг падали на
землю и, быстро уменьшаясь, исчезали за спиной Боброва, то забежали на несколько секунд в чащу и опять внезапно появлялись около самой пролетки, то сдвигались тесными рядами и покачивались и
вздрагивали, точно перешептываясь о чем-то между собою…
Его условный зов
Слышит князь, укрытый темнотою:
«Выходи, князь Игорь!» И едва
Смолк Овлур, как от ночного гула
Вздрогнула земля,
Зашумела трава,
Буйным ветром вежи всколыхнуло.
Не кончив, она тихонько смеется, потом с минуту все идут молча. Навстречу им выдвигается, поднимаясь с
земли, темный холм, — развалины какого-то здания, — над ним задумчиво опустил тонкие ветки ароматный эвкалипт, и, когда они трое поравнялись с деревом, ветви его как будто тихо
вздрогнули.
Траурная музыка гулко бьет в окна домов,
вздрагивают стекла, люди негромко говорят о чем-то, но все звуки стираются глухим шарканьем тысяч ног о камни мостовой, — тверды камни под ногами, а
земля кажется непрочной, тесно на ней, густо пахнет человеком, и невольно смотришь вверх, где в туманном небе неярко блестят звезды.
Блюдо поставили на
землю, и старик внимательно льет в него красную живую струю, — четыре пары глаз любуются игрою вина на солнце, сухие губы людей жадно
вздрагивают.
Он оттолкнулся от дерева, — фуражка с головы его упала. Наклоняясь, чтоб поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему было душно, нехорошо, лицо налилось кровью, глаза болели от напряжения. С большим усилием он оторвал их от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и,
вздрогнув от ненависти, плюнул на могилу… Уходя прочь от неё, он так крепко ударял в
землю ногами, точно хотел сделать больно ей!..
Прислонясь спиной к стволу клёна, Лунёв смотрел на могилу убитого им человека. Он прижал свою фуражку затылком к дереву, и она поднялась у него со лба. Брови его нахмурились, верхняя губа
вздрагивала, обнажая зубы. Руки он засунул в карманы пиджака, а ногами упёрся в
землю.
Он долго сидел и думал, поглядывая то в овраг, то в небо. Свет луны, заглянув во тьму оврага, обнажил на склоне его глубокие трещины и кусты. От кустов на
землю легли уродливые тени. В небе ничего не было, кроме звёзд и луны. Стало холодно; он встал и,
вздрагивая от ночной свежести, медленно пошёл полем на огни города. Думать ему уже не хотелось ни о чём: грудь его была полна в этот час холодной беспечностью и тоскливой пустотой, которую он видел в небе, там, где раньше чувствовал бога.
Фома
вздрогнул при звуках мрачного воя, а маленький фельетонист истерически взвизгнул, прямо грудью бросился на
землю и зарыдал так жалобно и тихо, как плачут больные дети…
Несколько секунд ему было приятно ощущать жгучее прикосновение железа, оно укрощало боль в шее, но рельс дрожал и пел громче, тревожнее, он наполнял тело ноющим стоном, и
земля, тоже
вздрагивая мелкою дрожью, как будто стала двигаться, уплывая из-под тела, отталкивая его от себя.
Люди толкались, забегая один вперёд другого, размахивали руками, кидали в воздух шапки, впереди всех, наклонив голову, точно бык, шёл Мельников с тяжёлою палкой в руках и национальным флагом на ней. Он смотрел в
землю, ноги поднимал высоко и, должно быть, с большой силою топал о
землю, — при каждом ударе тело его
вздрагивало и голова качалась. Его рёв густо выделялся из нестройного хаоса жидких, смятённых криков обилием охающих звуков.
Как-то вечером я тихо шел садом, возвращаясь с постройки. Уже начинало темнеть. Не замечая меня, не слыша моих шагов, сестра ходила около старой, широкой яблони, совершенно бесшумно, точно привидение. Она была в черном и ходила быстро, все по одной линии, взад и вперед, глядя в
землю. Упало с дерева яблоко, она
вздрогнула от шума, остановилась и прижала руки к вискам. В это самое время я подошел к ней.
И Вадим, пожав плечами, приподнял голову мертвеца за волосы, обернул ее к фонарю — взглянул на позеленевшее лицо —
вздрогнул — взглянул еще ближе и пристальней — вдруг закричал, — и отскочил как бешеный; голова, выпущенная из рук, ударилась о
землю, как камень; это было мгновение — но в сем мгновении заключалась целая ужасная драма.
Он не отвечал; была минута, в которую он так сильно
вздрогнул, что Ольга вскрикнула, думая, что он сорвется; но рука Юрия как бы машинально впилась в бесчувственное дерево; наконец он слез, молча сел на траву близ дороги и в закрыл лицо руками; «что видел ты, — говорила девушка, — отчего твои руки так холодны; и лицо так влажно…» Это роса, — отвечал Юрий, отирая хладный пот с чела и вставая с
земли.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она исчезала, как бы проваливаясь в тёмную пропасть. Всё гремело,
вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с
земли, и
земля, казалось,
вздрагивала в страхе пред гневом его.
Господин Голядкин
вздрогнул и покраснел: как-то нечаянно опустил он глаза в
землю и увидел, что был в таком неприличном костюме, в котором и у себя дома ему быть нельзя, не только в общественном месте.
Уже с полудня парило и в отдалении всё погрохатывало; но вот широкая туча, давно лежавшая свинцовой пеленой на самой черте небосклона, стала расти и показываться из-за вершин деревьев, явственнее начал
вздрагивать душный воздух, всё сильнее и сильнее потрясаемый приближавшимся громом; ветер поднялся, прошумел порывисто в листьях, замолк, опять зашумел продолжительно, загудел; угрюмый сумрак побежал над
землею, быстро сгоняя последний отблеск зари; сплошные облака, как бы сорвавшись, поплыли вдруг, понеслись по небу; дождик закапал, молния вспыхнула красным огнем, и гром грянул тяжко и сердито.
Вцепился завод в
землю, придавил её и, ненасытно алчный, сосёт дни и ночи, задыхаясь от жадности, воет, выплёвывая из раскалённых пастей огненную кровь
земли. Остынет она, почернеет, — он снова плавит, гудит, гремит, расплющивая красное железо, брызжет искрами и, весь
вздрагивая, тянет длинные живые полосы, словно жилы из тела земного.
Мыши шуршат… Иной раз по руке у тебя быстро перекатится маленький мягкий комок, —
вздрогнешь и ещё глубже чувствуешь обилие живого, и сама
земля оживёт под тобой, сочная, близкая, родная тебе.
Тогда всё вокруг охнуло, — словно
земля — медный колокол и некий Святогор ударил в него со всей силою своей, —
вздрогнул, пошатнулся народ и смешанно закричал...
Много в них чего-то солидного, видно, что
земля под ними твёрдо стоит. А мне хочется, чтобы
вздрогнула, — чем они лучше меня?