Неточные совпадения
Эти леди лениво проедут по прекрасной дороге под тенью великолепных банианов,
пальм, близ
зеленой пелены вод, бахромой рассыпающихся у самых колес.
Чудесен и голубой залив, и
зеленый берег, дальние горы, и все эти
пальмы, бананы, кедры, бамбуки, черное, красное, коричневое деревья, эти ручьи, островки, дачи — все так ярко, так обворожительно, фантастически прекрасно!..
Там были все наши. Но что это они делают? По поляне текла та же мутная речка, в которую мы въехали. Здесь она дугообразно разлилась по луговине, прячась в густой траве и кустах. Кругом росли редкие
пальмы. Трое или четверо из наших спутников, скинув пальто и жилеты, стояли под
пальмами и упражнялись в сбивании палками кокосовых орехов. Усерднее всех старался наш молодой спутник по Капской колонии, П. А.
Зеленый, прочие стояли вокруг и смотрели, в ожидании падения орехов. Крики и хохот раздавались по лесу.
Европейские дачи, деревеньки, берега — все тонет в
зелени; везде густая трава и
пальмы.
У томанов грубый продолговатый лист и серый ствол; у
пальм светло-зеленые крепкие листья до того, что едва разорвешь руками.
Мы вышли на довольно широкую дорогу и очутились в непроходимом тропическом лесу с блестящею декорациею кокосовых
пальм, которые то тянулись длинным строем, то, сбившись в кучу, вместе с кустами представляли непроницаемую
зеленую чащу.
Для северного глаза все было поразительно: обожженные утесы и безмолвие пустыни, грозная безжизненность от избытка солнца и недостатка влаги и эти
пальмы, вросшие в песок и безнаказанно подставляющие вечную
зелень под 40° жара.
Пальма аrеса с своими темно-зелеными листьями, которых верхушки будто отрезаны, и все дерево точно щеголевато острижено, кокосовые с развесистыми, длинными и острыми листьями, мускатные с небольшим, ярко-зеленым, жирным листом, далее померанцы, банианы — вот кайма, окружавшая нас!
За городом дорога пошла берегом. Я смотрел на необозримый залив, на наши суда, на озаряемые солнцем горы, одни, поближе, пурпуровые, подальше — лиловые; самые дальние синели в тумане небосклона. Картина впереди — еще лучше: мы мчались по большому
зеленому лугу с декорацией индийских деревень, прячущихся в тени бананов и
пальм. Это одна бесконечная шпалера
зелени — на бананах нежной, яркой до желтизны, на
пальмах темной и жесткой.
Иногда за углом крыши чернели веера
пальм; в другом месте их ярко-зеленый блеск, более сильный внизу, указывал невидимую за стенами иллюминацию.
С моря тянет легкий бриз, огромные
пальмы городского сада тихо качают веерами темно-зеленых ветвей, стволы их странно подобны неуклюжим ногам чудовищных слонов. Мальчишки — полуголые дети неаполитанских улиц — скачут, точно воробьи, наполняя воздух звонкими криками и смехом.
Двадцатого февраля 1886 года — юбилей С. А. Юрьева, празднуется в Колонном зале «Эрмитажа». Глаголями стояли сверкающие серебром и цветами столы в окружении темной
зелени лавров и
пальм. Я был командирован редакцией «Русских ведомостей» дать отчет о юбилее, и когда явился, то уже все сидели за столом. По правую сторону юбиляра сидела Г. Н. Федотова, а по левую — М. Н. Ермолова. Обед был сервирован на сто пятьдесят персон. Здесь были все крупные представители ученой, литературной и артистической Москвы…
Долинский задыхался, а светляки перед ним все мелькали, и
зеленые майки качались на гнутких стеблях травы и наполняли своим удушливым запахом неподвижный воздух, а трава все растет, растет, и уж Долинскому и нечем дышать, и негде повернуться. От страшной, жгучей боли в груди он болезненно вскрикнул, но голос его беззвучно замер в сонном воздухе пустыни, и только переросшая траву задумчивая
пальма тихо покачала ему своей печальной головкой.
Была глубокая осень, когда Attalea выпрямила свою вершину в пробитое отверстие. Моросил мелкий дождик пополам со снегом; ветер низко гнал серые клочковатые тучи. Ей казалось, что они охватывают ее. Деревья уже оголились и представлялись какими-то безобразными мертвецами. Только на соснах да на елях стояли темно-зеленые хвои. Угрюмо смотрели деревья на
пальму. «Замерзнешь! — как будто говорили они ей. — Ты не знаешь, что такое мороз. Ты не умеешь терпеть. Зачем ты вышла из своей теплицы?»
— Что это такое? — вскрикнул он, вздрогнув, увидя летящие по воздуху куски стекла. Он отбежал от оранжереи и посмотрел на крышу. Над стеклянным сводом гордо высилась выпрямившаяся
зеленая крона
пальмы.
И
пальма гордо смотрела
зеленой вершиной на лес товарищей, раскинутый под нею. Никто из них не смел ничего сказать ей, только саговая
пальма тихо сказала соседке-цикаде...
Действительно, на высокой
пальме, на самой ее кроне, сидела монки. Еще мгновение… и обезьяна перепрыгнула на другое дерево и скрылась из глаз. Видели и попугаев, и
зеленых маленьких голубей, шумно оставляющих ветвистые
пальмы, на которых они сидели. Звонкие концерты раздаются из
зеленой чащи, и парижане то и дело вскрикивают от изумления.
Роскошь могучей тропической растительности этого парка развернулась во всем своем блеске перед глазами очарованного Володи видом высоких стройных разнообразных
пальм с густыми
зелеными кронами, с громадными кокосами наверху, или ветвистых с сочной листвой и невиданными плодами.
Володя, конечно, поехал на берег, но смотреть было решительно нечего. Маленький городишко, напоминающий наши захолустья, в котором не более двухсот домиков, расположен у подошвы голых гор. Ни кусточка, ни
зелени… Только у дома какого-то портограндского аристократа стоят три одинокие тощие
пальмы, заботливо обнесенные плетнем, да у виллы английского консула, построенной на горе, зеленеется хорошо разведенный сад.
Володя не хотел идти в гостиницу в такую чудную ночь и пошел наугад в первую аллею… Ах, как хорошо было! Как приятно дышалось среди темневшей
зелени и
пальм и низких раскидистых бананов, среди благоухания цветов в маленьких садиках у освещенных фонариками маленьких домишек, крытых той же листвой бананов.
По другим местам вместо
пальм вербы держат в руках, либо
зеленые ветви от какого-нибудь дерева, не то белые платки либо жгутики…
„И в эту минуту раздался звонкий удар. Лопнула толстая железная полоса. Посыпались и зазвенели осколки стекол… Над стеклянным сводом оранжереи гордо высилась выпрямившаяся
зеленая крона
пальмы“.