Неточные совпадения
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом
здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он
остался в Петербурге.
Он уехал из Москвы за границу для поправления
здоровья и
остался на жительство в Дрездене, где знается больше с англичанами и с проезжими русскими.
Когда он был девственником и хотел
остаться таким до женитьбы, то родные его боялись за его
здоровье, и даже мать не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда узнала, что он стал настоящим мужчиной и отбил какую-то французскую даму у своего товарища.
Здоровье Лоскутова не поправлялось, а, напротив, делалось хуже. Вместе с весной открывались работы на приисках, но Лоскутову нечего было и думать самому ехать туда; при помощи Веревкина был приискан подходящий арендатор, которому прииски и были сданы на год. Лоскутовы продолжали
оставаться в Узле.
До недавнего времени не знали, как возвращать
здоровье таким полянам; но теперь открыто средство; это — дренаж: лишняя вода сбегает по канавам,
остается воды сколько нужно, и она движется, и поляна получает реальность.
— Вы можете
остаться еще месяц. Префект поручил мне вместе с тем сказать вам, что он надеется и желает, чтоб ваше
здоровье поправилось в продолжение этого времени; ему было бы очень неприятно, если б это было не так, потому что в третий раз он отсрочить не может.
Входил гость, за ним прибывал другой, и никогда не случалось, чтобы кому-нибудь чего-нибудь недостало. Всего было вдоволь: индейка так индейка, гусь так гусь. Кушайте на
здоровье, а ежели мало, так и цыпленочка можно велеть зажарить. В четверть часа готов будет. Не то что в Малиновце, где один гусиный полоток на всю семью мелкими кусочками изрежут, да еще норовят, как бы и на другой день
осталось.
О болезненности и смертности гиляков ничего не известно, но надо думать, что эта нездоровая гигиеническая обстановка не
остается без дурного влияния на их
здоровье.
Остался князь после родителей еще малым ребенком, всю жизнь проживал и рос по деревням, так как и
здоровье его требовало сельского воздуха.
Мать и не спорила; но отец мой тихо, но в то же время настоятельно докладывал своей тетушке, что долее
оставаться нельзя, что уже три почты нет писем из Багрова от сестрицы Татьяны Степановны, что матушка слаба
здоровьем, хозяйством заниматься не может, что она после покойника батюшки стала совсем другая и очень скучает.
— Более всего надо беречь свое
здоровье, — говорил он догматическим тоном, — и во-первых, и главное, для того чтоб
остаться в живых, а во-вторых, чтобы всегда быть здоровым и, таким образом, достигнуть счастия в жизни. Если вы имеете, мое милое дитя, какие-нибудь горести, то забывайте их или лучше всего старайтесь о них не думать. Если же не имеете никаких горестей, то… также о них не думайте, а старайтесь думать об удовольствиях… о чем-нибудь веселом, игривом…
— Пожалуй,
останьтесь, — промолвила она с небрежным движением руки. — Мы с мсьё Вольдемаром напрасно рассердились. Вам весело жалиться… на
здоровье.
— Дай бог ей
здоровья, сама меня еще при жизни назначила, а другие матери тоже попротивиться этому не захотели: так я и
оставалась до самого конца, то есть до разоренья… только плохое, сударь, было мое настоятельство…
— Мне что делается! я уж стар, и умру, так удивительного не будет… А ты береги свое
здоровье, мой друг! это — первое наше благо. Умру, так вся семья на твоих руках
останется. Ну, а по службе как?
—
Оставаться здесь нельзя, — заметил Петр Иваныч, — доктор говорит, что и твое
здоровье несколько пострадало… от климата.
Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний,
остались в старшем классе на второй год; другие были забракованы, признанные по состоянию
здоровья негодными к несению военной службы; следующие пошли: кто побогаче — в Николаевское кавалерийское училище; кто имел родню в Петербурге — в пехотные петербургские училища; первые ученики, сильные по математике, избрали привилегированные карьеры инженеров или артиллеристов; здесь необходимы были и протекция и строгий дополнительный экзамен.
Только дамочки
оставались легкомысленно-индифферентными к участи подсудимого и, сравнивая его мизерную, изнуренную фигурку с цветущими и пышущими
здоровьем кашинскими сведущими людьми, отдавали предпочтение последним.
В одну из таких светлых минут доложили, что приехал «новый». Старик вдруг вспрянул и потребовал чистого белья. «Новый» вошел, потрясая плечами и гремя саблею. Он дружески подал больному руку, объявил, что сейчас лишь вернулся с усмирения, и заявил надежду, что
здоровье почтеннейшего старца не только поправится, но, с Божиею помощью, получит дальнейшее развитие. Старик был, видимо, тронут и пожелал
остаться с «новым» наедине.
После кампании 1812 года Негров был произведен в полковники; полковничьи эполеты упали на его плечи тогда, когда они уже были утомлены мундиром; военная служба начала ему надоедать, и он, послужив еще немного и «находя себя не способным продолжать службу по расстроенному
здоровью», вышел в отставку и вынес с собою генерал-майорский чин, усы, на которых
оставались всегда частицы всех блюд обеда, и мундир для важных оказий.
— Милостивые государыни и милостивые государи! — начал он и сделал внушительную паузу. — Я думаю, никто из вас не усомнится в том искреннем чувстве признательности, с которым я подымаю этот бокал) Я никогда не забуду сделанного мне в Иванкове радушного приема, и сегодняшний маленький пикник благодаря очаровательной любезности посетивших его дам
останется для меня навсегда приятнейшим воспоминанием. Пью за ваше
здоровье, mesdames!
Она хочет, чтобы у меня в квартире пахло кухней и судомойками; ей нужно с шумом перебираться на новую квартиру, разъезжать на своих лошадях, ей нужно считать мое белье и заботиться о моем
здоровье; ей нужно каждую минуту вмешиваться в мою личную жизнь и следить за каждым моим шагом и в то же время искренно уверять, что мои привычки и свобода
останутся при мне.
— Нет, братец! я дал ему синенькую — да еще какую! с иголочки, так в руке и хрустит! Эх! подумал я, была не была! На, брат, выпей за
здоровье московского ополчения да помолись богу, чтоб мы без работы не
остались.
— Ее отец у меня живет, — отвечал немного смутившийся Бегушев и, чтобы не
остаться у доктора в долгу, присовокупил: — А вашей супруги как
здоровье?
— Страшно простудился… ужасно!.. — говорил Грохов и затем едва собрался с силами, чтобы продолжать рассказ: — Супруг ваш опять было на дыбы, но она прикрикнула на него: «Неужели, говорит, вам деньги дороже меня, но я минуты с вами не
останусь жить, если жена ваша вернется к вам»… О господи, совсем
здоровье расклеилось…
— За твое
здоровье, — промолвил Лежнев, приподнялся и поцеловал Рудина в лоб. — За твое
здоровье и в память Покорского… Он также умел
остаться нищим.
Пётр Артамонов молча сосал разноцветные водки, жевал скользкие, кисленькие грибы и чувствовал всем своим пьяным телом, что самое милое, жутко могучее и настоящее скрыто в ярмарочной бесстыднице, которая за деньги показывает себя голой и ради которой именитые люди теряют деньги, стыд,
здоровье. А для него от всей жизни
осталась вот эта чёрная коза.
— Здоровый… Какое уж мое
здоровье, барин! Был когда-то Заяц, а теперь одна шкурка
осталась… Да. Вот где моя погибель сидит! — проговорил старик, указывая на свои ноги: — тут Зайцу и конец. Ну, куда он без ног-то, барин?
Как воспоминание о гостях,
остались только виноградные ошкурки, которые, в видах своего драгоценного
здоровья, разбросали больные повсюду — на набережной и по узким улицам — в противном изобилии, да еще тот бумажный сор в виде окурков, клочков писем и газет, что всегда
остается после дачников.
Озабоченный тем, что постигло Ничипоренко, Бенни не мог
оставаться дома в покое ни на одну минуту. Он спрятал в печку кипу «Колокола» и собрался ехать к полицеймейстеру. Но только что он вышел в коридор, как Ничипоренко предстал ему в полном наряде и в добром
здоровье и, вдобавок, с сияющим лицом. Он рассказал Бенни, что при первой же суматохе он бросился к откосу, прилег за канавку и пролежал, пока казаки побежали мимо его за Бенни, а после встал и вот благополучно пришел домой.
Здоровья своего, что называется, не щадила; немало с тобой возилась, не молоденькая была; а тебе не хочется
остаться успокоить ее в последние, что называется, минуты.
Когда он уезжал, я уже достаточно оправилась, чтоб ехать с ним, но он уговаривал меня
остаться, как будто боясь за мое
здоровье.
Я чувствовала, что он боялся не за мое
здоровье, а за то, что нам нехорошо будет в деревне; я не очень настаивала и
осталась.
Он не поверил и спросил сам Гоголя, который сначала отвечал неопределенно: «Может быть», но потом сказал решительно, что он едет, что он не может долее
оставаться, потому что не может писать и потому что такое положение разрушает его
здоровье.
Конечно, крестьянская натура крепка, и если ребенок уцелеет, то к зрелому возрасту он превращается почти всегда в дюжего и плечистого парня с железным
здоровьем или в свежую, красную девку, во сто крат здоровее иной барышни, с колыбели воспитанной в неге и роскоши; но ведь не всякому посчастливится уцелеть: сколько их и гибнет! сколько
остается на всю жизнь уродами!
Я родился от честных и благородных родителей в селе Горюхине 1801 года апреля 1 числа и первоначальное образование получил от нашего дьячка. Сему-то почтенному мужу обязан я впоследствии развившейся во мне охотою к чтению и вообще к занятиям литературным. Успехи мои хотя были медленны, но благонадежны, ибо на десят<ом> году отроду я знал уже почти всё то, что поныне
осталось у меня в памяти, от природы слабой и которую по причине столь же слабого
здоровья не дозволяли мне излишне отягощать.
Мирович. Потому что от себя я ничего не могу тебе уделить: мне назначают очень маленькое жалованье; но если ты надеешься на работу свою, так ты ошибаешься: работать ты не можешь даже по
здоровью твоему, и что тебе тогда
останется?.. (С саркастической усмешкой.) Разве возвратиться опять к мужу?
— Полно, кушал ли? Вот, братец, щец вчерашних маленько
осталось; на говядине были, не пустые; а вот и лучку с хлебом. Покушай, говорю: оно на
здоровье не лишнее.
Вот хоть у нас в Комарове взять: налицо
осталось двенадцать обителей, в семи-то, дай Бог
здоровья благодетелям, нужды не терпим, грех на Бога роптать.
Стократ счастли́в, кто разум свой
Не помрачил еще любовью,
Но век проводит холостой, —
Я выпью за его
здоровье.
Поверьте мне, жена для нас
Есть вечное почти мученье.
Женись лишь только — и как раз
Родятся ревность, подозренье.
Ах, то ли дело одному:
Его не мучит неизвестность,
Душе покой, простор уму,
И вечная почти беспечность!
Нрав женщины имеют злой,
Капризны, что не сладишь с ними.
Чтоб избежать судьбы такой,
Останемся мы холостыми!
Но когда раны закрылись, когда истерзанной душе возвратилось
здоровье, зачем же
оставаться в больнице?..
Медицинская печать всех стран истощается в усилиях добиться устранения этой вопиющей несообразности, но все ее усилия
остаются тщетными. Почему? Я решительно не в состоянии объяснить этого… Кому невыгодно понять необходимость практической подготовленности врача? Не обществу, конечно, — но ведь и не самим же врачам, которые все время не устают твердить этому обществу: «ведь мы учимся на вас, мы приобретаем опытность ценою вашей жизни и
здоровья!..»
Но если этим и было обеспечено
здоровье и прочность мировой основы, и сделалось уже невозможным новое грехопадение со всеми его космическими последствиями, то модальное состояние каждого отдельного человека по-прежнему
остается вверено человеческой свободе.
Мне
остается просить вас, чтобы вы берегли свое
здоровье, а я, как только получу свободу, буду искать вас по всему свету и отыщу, чтобы служить вам.
— «Не знаю, — отвечала она, — я бы желала лично познакомиться с кардиналом Альбани, который, без сомнения, будет папой, но боюсь, что конклав еще надолго замедлится, а состояние моего
здоровья не дозволяет мне долго
оставаться в Риме».
—
Здоровье ничего, спасибо! — с угрюмой усмешкою ответил Андрей Иванович. — Если до лета доживу, так отслужу благодарственный молебен… За друзей! За товарищество! Да и за хозяина кстати… Как же! Ведь он мне большую милость оказал: меня в его мастерской избили, а он ничего, не рассердился на меня, позволил
остаться.
Уезжая, он жену, разумеется, взял с собою, но Офенберга не взял. Этот бедняк
оставался у нас до поправки
здоровья, пострадавшего в русской войне; но на Пекторалиса не жаловался, а только говорил, что никак не может догадаться, за что воевал.
Отмеря это, приятели выпили и еще потом долго выпивали за всякие
здоровья — и, наконец, стали пить за упокой души благодетеля приказного Жиги, который устроил им всю эту благостыню, и затянули нестройно и громко «вечную память», но тут-то и произошло то странное начало конца, которое до сих пор
осталось ни для кого не объяснимым.
— Барин! Я понимаю!.. Подсобить хочешь старухе, — ну, дай тебе бог доброго
здоровья!.. А что жалко? Я говорю: «Дайте дом сохранить!» — а они… Ведь сам избу-то срубил, милый! Любовался на нее, как на красное солнышко!.. А хозяйка, знай, все одних девок родит… Что же это? Мало я ее учил за это дело?.. Которые померли, которые замуж повыданы… Вон девка одна
осталась… Ба-арин!..
После нескольких месяцев жизни в Москве, горькое впечатление утраты любимого отца и дяди уменьшилось, и
здоровье младшей княжны Шестовой значительно поправилось, хотя она
оставалась по прежнему тем хрупким, нежным созданием, которое требовало тщательного ухода и для которого было необходимо отсутствие всяких житейских волнений.
— Но, к счастью, она упала возле и только слегка зацепила этот бок… Содрала, знаете, с этого бока сюртук, сорочку и кожу… Сила страшная. Потом я был без чувств. Меня вытащили и отправили в больницу. Лечился я четыре месяца, и доктора сказали, что у меня будет чахотка. Я теперь всегда кашляю, грудь болит и страшное психологическое расстройство… Когда я
остаюсь один в комнате, мне бывает очень страшно. Конечно, при таком
здоровье уже нельзя быть штегером. Пришлось бросить горное училище…