Неточные совпадения
Бежит лакей с салфеткою,
Хромает: «Кушать подано!»
Со всей своею свитою,
С детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с белыми собачками,
Пошел помещик завтракать,
Работы осмотрев.
С реки из лодки
грянулаНавстречу барам музыка,
Накрытый стол белеется
На самом берегу…
Дивятся наши странники.
Пристали к Власу: «Дедушка!
Что
за порядки чудные?
Что
за чудной старик...
Бывало, пушка зоревая
Лишь только
грянет с корабля,
С крутого берега сбегая,
Уж к морю отправляюсь я.
Потом
за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленный,
Как мусульман в своем раю,
С восточной гущей кофе пью.
Иду гулять. Уж благосклонный
Открыт Casino; чашек звон
Там раздается; на балкон
Маркёр выходит полусонный
С метлой в руках, и у крыльца
Уже сошлися два купца.
И как
грянула она, а
за нею следом три другие, четырехкратно потрясши глухо-ответную землю, — много нанесли они горя!
А в это время корсунцы, стоявшие последние
за возами, увидевши, что уже достанет ружейная пуля,
грянули вдруг из самопалов.
Видишь ли, человеку иногда полезно взять себя
за хохол да выдернуть себя вон, как редьку из
гряды; это я совершил на днях…
— Снег, снег, снег! — твердил он бессмысленно, глядя на снег, густым слоем покрывший забор, плетень и
гряды на огороде. — Все засыпал! — шепнул потом отчаянно, лег в постель и заснул свинцовым, безотрадным сном. Уж было
за полдень, когда его разбудил скрип двери с хозяйской половины; из двери просунулась обнаженная рука с тарелкой; на тарелке дымился пирог.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали
за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной
гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев,
за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Направо идет высокий холм с отлогим берегом, который так и манит взойти на него по этим зеленым ступеням террас и
гряд, несмотря на запрещение японцев.
За ним тянется ряд низеньких, капризно брошенных холмов, из-за которых глядят серьезно и угрюмо довольно высокие горы, отступив немного, как взрослые из-за детей. Далее пролив, теряющийся в море; по светлой поверхности пролива чернеют разбросанные камни. На последнем плане синеет мыс Номо.
В другом месте все жилище состоит из очага, который даже нельзя назвать домашним,
за отсутствием самого дома; на очаге жарится что-нибудь; около возится старуха; вблизи есть всегда готовый банан или
гряда таро, картофелю.
Тронулись с места и мы. Только зашли наши шлюпки
за нос фрегата, как из бока последнего вырвался клуб дыма,
грянул выстрел, и вдруг горы проснулись и разом затрещали эхом, как будто какой-нибудь гигант закатился хохотом. Другой выстрел,
за ним выстрел на корвете, опять у нас, опять там: хохот в горах удвоился. Выстрелы повторялись: то раздавались на обоих судах в одно время, то перегоняли друг друга; горы выходили из себя, а губернаторы, вероятно, пуще их.
В этот момент в первом ряду кресел взвился белый дымок, и звонко
грянул выстрел. Катерина Ивановна, схватившись одной рукой
за левый бок, жалко присела у самой суфлерской будки, напрасно стараясь сохранить равновесие при помощи свободной руки. В первых рядах кресел происходила страшная суматоха: несколько человек крепко держали какого-то молодого человека
за руки и
за плечи, хотя он и не думал вырываться.
Намерение было серьезное: она вынула из кармана беленький батистовый платочек и взяла его
за кончик, в правую ручку, чтобы махать им в пляске. Митя захлопотал, девки затихли, приготовясь
грянуть хором плясовую по первому мановению. Максимов, узнав, что Грушенька хочет сама плясать, завизжал от восторга и пошел было пред ней подпрыгивать, припевая...
Мы с Дерсу прошли вдоль по хребту. Отсюда сверху было видно далеко во все стороны. На юге, в глубоком распадке, светлой змейкой извивалась какая-то река; на западе в синеве тумана высилась высокая
гряда Сихотэ-Алиня; на севере тоже тянулись горные хребты; на восток они шли уступами, а дальше
за ними виднелось темно-синее море. Картина была величественная и суровая.
Вдруг в ближайшей фанзе раздался крик, и вслед
за тем из окна ее
грянул выстрел, потом другой, третий, и через несколько минут стрельба поднялась по всей деревне.
Пихнула она меня в спальную, а следом
за тем и «сам»
нагрянул.
— Думай себе что хочешь, — сказал Данило, — думаю и я себе. Слава богу, ни в одном еще бесчестном деле не был; всегда стоял
за веру православную и отчизну, — не так, как иные бродяги таскаются бог знает где, когда православные бьются насмерть, а после
нагрянут убирать не ими засеянное жито. На униатов [Униаты — принявшие унию, то есть объединение православной церкви с католической под властью римского папы.] даже не похожи: не заглянут в Божию церковь. Таких бы нужно допросить порядком, где они таскаются.
— А что ты обещал
за девушку?.. —
грянул Басаврюк и словно пулю посадил ему в спину.
— Што
за человек? Как звать? —
грянул писарь.
Как только лодка коснулась берега, оба ороча, Крылов и Вихров схватили винтовки и выскочили в воду,
за ними последовал Рожков; я вышел последним. Мы вдвоем с Рожковым принялись подтаскивать лодку, чтобы ее не унесло ветром и течением, а остальные люди побежали к камням. Скоро они взобрались на них и начали целиться из ружей. Три выстрела произошли почти одновременно. Затем они поспешно перебрались через
гряду и скрылись из наших глаз.
— Он, значит, Кишкин, на веревку привязал ее, Оксюху-то, да и волокет, как овцу… А Мина Клейменый идет
за ней да сзади ее подталкивает: «Ищи, слышь, Оксюха…» То-то идолы!.. Ну, подвели ее к болотине, а Шишка и скомандовал: «Ползи, Оксюха!» То-то колдуны проклятые! Оксюха, известно, дура: поползла, Шишка веревку держит, а Мина заговор наговаривает… И нашла бы ведь Оксюха-то, кабы он не захохотал. Учуяла Оксюха золотую свинью было совсем, а он как
грянет, как захохочет…
Выждав, когда мужики с Лукерьей ушли на работу, Ганна без слова схватила Федорку
за косу и принялась бить. Федорка не защищалась, а только покорно болтала головой, как выдернутая из
гряды репа.
Вдруг
грянул выстрел под самыми окнами, я бросился к окошку и увидел дымок, расходящийся в воздухе, стоящего с ружьем Филиппа (старый сокольник) и пуделя Тритона, которого все звали «Трентон», который, держа во рту
за крылышко какую-то птицу, выходил из воды на берег.
За парком, на трех десятинах, был разведен плодовый сад с оранжереями и теплицами, с яблонями и вишеньем, с громадными ярусами
гряд клубники и ягодных кустов.
С каждым шагом вперед горизонт раздается шире и шире; из-за узорчатой прорези елового леса выступают
гряды синих гор, которые тянутся к северу тяжелыми валами, точно складки обросшей зеленой щетиной кожи какого-то чудовища.
Сквозь раскрытое окно галереи
грянули первые раскаты увертюры из «Жизни
за царя», и в такт им заколебались вверх и вниз языки свечей.
И вслед
за этим
нагрянули целой толпой в губернский город с жалобами на то, что накануне освобождения их сделали вольными помимо их желания.
И ежели война
грянет, то Афанасий Аркадьич будет
за два дня до опубликования в газетах сыпать по тротуарам самые достоверные известия.
Первые беспорядки, прогремевшие в Москве, были вызваны новым уставом, уничтожившим профессорскую автономию и удвоившим плату
за слушание лекций, что оттесняло бедноту от слушания лекций, а тут, вслед
за уставом,
грянул циркуляр о введении обязательной для каждого студента новой формы: мундиры со шпагой, сюртуки, тужурки и пальто со светлыми гербовыми пуговицами и синими выпушками — бедноте не по карману!
Но тут случилось одно скверное недоразумение: оркестр ни с того ни с сего
грянул туш, — не какой-нибудь марш, а просто столовый туш, как у нас в клубе
за столом, когда на официальном обеде пьют чье-нибудь здоровье.
Ответ от Сверстова он очень скоро получил, в коем тот писал ему: «
Гряди, и я бы сам пошел
за тобой, но начинаю уж хворать и на прощанье хочу побранить тебя
за то, что ты, по слухам, сильно сбрендил в деле Тулузова, который, говорят, теперь совершенно оправдан, и это останется грехом на твоей душе».
— Доказательство, что, когда он, — продолжал Максинька с заметной таинственностью, — наскочил на одну даму, соседнюю ему по Колосовскому переулку, и, не разбирая ничего, передушил у нее кур десять, а у дамы этой живет, может быть, девиц двадцать, и ей куры нужны для себя, а с полицией она, понимаете, в дружбе, и когда мы раз сели
за обед, я, он и его, как мы называл «, желемка, вдруг
нагрянули к нам квартальный и человек десять бутарей.
—
За здоровье русского Гарибальди! живио! уррааа! — опять и опять
грянуло в моих ушах.
При нашем появлении,
за неимением египетского народного гимна, присланные московскими миткалевыми фабрикантами певчие
грянули:"Иде домув муй".
—
За то, государь, что сам он напал на безвинных людей среди деревни. Не знал я тогда, что он слуга твой, и не слыхивал до того про опричнину. Ехал я от Литвы к Москве обратным путем, когда Хомяк с товарищи
нагрянули на деревню и стали людей резать!
Гости
нагрянули веселые и радостные; первый пришел «уездный комендант», инвалидный капитан Повердовня, глазастый рыжий офицер из провиантских писарей. Он принес имениннице стихи своего произведения;
за ним жаловали дамы, мужчины и, наконец, Ахилла-дьякон.
Кроткий весенний день таял в бледном небе, тихо качался прошлогодний жухлый бурьян, с поля гнали стадо, сонно и сыто мычали коровы. Недавно оттаявшая земля дышала сыростью, обещая густые травы и много цветов. Бил бондарь, скучно звонили к вечерней великопостной службе в маленький, неубедительный, но крикливый колокол. В монастырском саду копали
гряды, был слышен молодой смех и говор огородниц; трещали воробьи, пел жаворонок, а от холмов
за городом поднимался лёгкий голубой парок.
— Сочинение пишет! — говорит он, бывало, ходя на цыпочках еще
за две комнаты до кабинета Фомы Фомича. — Не знаю, что именно, — прибавлял он с гордым и таинственным видом, — но, уж верно, брат, такая бурда… то есть в благородном смысле бурда. Для кого ясно, а для нас, брат, с тобой такая кувыркалегия, что… Кажется, о производительных силах каких-то пишет — сам говорил. Это, верно, что-нибудь из политики. Да,
грянет и его имя! Тогда и мы с тобой через него прославимся. Он, брат, мне это сам говорил…
Все ждут, когда колокола
Могуче
грянут за Иваном
Безлунной полночью в ответ,
И засверкают над туманом
Колосья гаснущих ракет.
Солдаты лежат, прицелившись, но дистанция слишком велика для винтовок старого образца. Ждут команды «пли». Вдруг на левом фланге
грянул выстрел, а
за ним вразброд все захлопали.
— Да что ж
за нелегкая угораздила его завалиться между
гряд в то время, как другие дрались?
Часть площадки, находившаяся
за избою, была занята огородом: ряды тоненьких полосок, которые чернели сквозь снег, явственно обозначали
гряды.
С быстротой метеора мелькнуло мимо нас стадо…
Грянули выстрелы почти залпом, а потом еще четыре из наших винчестеров поодиночке, чтобы добить двух подранков. Остальные исчезли
за углом скалы быстрее выстрелов магазинки. Охота была великолепная: четыре красавца козла лежали на камнях. Пятый, раненный, должно быть, слетел в пропасть и исчез из глаз в густом кустарнике на страшной глубине… Доставать его — и думать нечего.
Военный оркестр, стоявший
за машиной,
грянул марш.
Глядя на эти толщи настланных друг на друга известняков, сланцев и песчаников, исчерченных белыми прожилками доломита, так и кажется, что пред вашими глазами развертывается лист
за листом история тех тысячелетий и миллионов лет, которые бесконечной
грядой пронеслись над Уралом.
Старик всегда был чем-нибудь занят, и если не было домашней работы, он на дворе рубил дрова про запас, копал
гряды, ухаживал
за своею лошадью, сердитой рыжей кобылой, с какими-то необыкновенными белыми глазами, точно сделанными из фарфора, как у кукол.
Около дома, в саду, в огороде и в ближайшей роще с грачовыми гнездами везде бегала со мною сестрица, уцепясь
за мою руку, и даже показывала, как хозяйка, кое-что сделанное без меня и в том числе огромную и высокую паровую
гряду из навоза, на которой были посажены тыквы, арбузы и дыни.
Сильно бились сердца их, стесненные непонятным предчувствием, они шли, удерживая дыхание, скользя по росистой траве, продираясь между коноплей и вязких
гряд, зацепляя поминутно ногами или
за кирпич или
за хворост; вороньи пугалы казались им людьми, и каждый раз, когда полевая крыса кидалась из-под ног их, они вздрагивали, Борис Петрович хватался
за рукоятку охотничьего ножа, а Юрий
за шпагу… но, к счастию, все их страхи были напрасны, и они благополучно приближились к темному овину; хозяйка вошла туда,
за нею Борис Петрович и Юрий; она подвела их к одному темному углу, где находилось два сусека, один из них с хлебом, а другой до половины наваленный соломой.
Нам негде было укрыться. Вот стало темно, и шелест травы зазвучал громче, испуганно.
Грянул гром — и тучи дрогнули, охваченные синим огнём. Крупный дождь полился ручьями, и один
за другим удары грома начали непрерывно рокотать в пустынной степи. Трава, сгибаемая ударами ветра и дождя, ложилась на землю. Всё дрожало, волновалось.
Не жди, не мучься, не греши;
С мольбой возьмись
за труд по силе,
Путь к знаньямверойосвяти
И с этим факелом к могиле,
Всего отгадчице,
гряди.
Пред избой был разбит небольшой цветник, а
за ним виднелось несколько
гряд только что вскопанного огорода.