— Наши отцы слишком усердно
занимались решением вопросов материального характера, совершенно игнорируя загадки духовной жизни. Политика — область самоуверенности, притупляющей наиболее глубокие чувства людей. Политик — это ограниченный человек, он считает тревоги духа чем-то вроде накожной болезни. Все эти народники, марксисты — люди ремесла, а жизнь требует художников, творцов…
Неточные совпадения
«Дронов выпросит у этого кота денег на газету и уступит ему женщину, подлец, — окончательно решил он. Не хотелось сознаться, что это
решение огорчает и возмущает его сильнее, чем можно было ожидать. Он тотчас же позаботился отойти в сторону от обидной неудачи. — А эта еврейка — права. Вопросами внешней политики надобно
заняться. Да».
Вследствие такого
решения я стал
заниматься кушаньем и до конца обеда уже не привлек на себя внимания хозяина.
Вы скажете, что меня занимают пустые вопросы, но объясните мне на милость: вы-то, вы-то
решением каких мировых задач
занимаетесь?
Он тотчас же и пресерьезно
занялся делом, выслушал некоторые доклады и объяснения, положил
решения. Он чувствовал, что никогда еще он не рассуждал и не решал так умно, так дельно, как в это утро. Он видел, что им довольны, что его почитают, что относятся к нему с уважением. Самая щекотливая мнительность не могла бы ничего заметить. Дело шло великолепно.
В прежнее время библиографы наши подбирали факты ничтожные, вели споры об обстоятельствах пустых,
занимались часто
решением вопросов, ни к чему не ведущих.
С целью
решения вопроса, заразительно ли молоко женщин, больных сифилисом, Падова привил четырем здоровым кормилицам молоко, взятое от сифилитички; результат во всех случаях получился отрицательный [Лансеро, стр. 614.]. Этим же вопросом
занимался д-р Р. Фосс; он привил в Калинкинской больнице молоко сифилитической женщины трем проституткам, «давшим на опыт свое согласие».
Но
заниматься много мыслью о Юлико я не могла. В моей душе созрело
решение посетить Башню смерти во что бы то ни стало, и я вся отдалась моим мечтам.
Чем ближе подходил срок окончания курса, тем ближе был я к
решению врачом не делаться, а
заняться литературой как профессиональному писателю.
Когда он снова подъезжал к Москве, солнце уже высоко стояло над горизонтом. Глеб Алексеевич почувствовал, что он очень голоден, но, несмотря на это, не прибавляя шагу лошади, доехал до своего дома и только тогда уселся за завтраком. Успокоенный принятым
решением сегодня же повидать Дарью Николаевну, он кушал с обычным аппетитом, и после завтрака, с заботливостью для него необычной,
занялся своим туалетом.
Официально
заниматься адвокатурой ему было запрещено давно, но он не унывал, а вел себе дела под сурдинку, прикрываясь именем то того, то другого частного и даже присяжного поверенного, для которых он был нужным человеком, изображая из себя живую, ходячую книгу законов и кассационных
решений.