Неточные совпадения
Вернувшись в начале июня в деревню, он вернулся и к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, отношения с мужиками и соседями, домашнее хозяйство, дела
сестры и брата, которые были у него на руках, отношения с женою, родными,
заботы о ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся с нынешней весны, занимали всё его время.
А к тому времени мать высохла бы от
забот и от горя, и мне все-таки не удалось бы успокоить ее, а
сестра… ну, с
сестрой могло бы еще и хуже случиться!..
Кроме томительного ожидания третьей звезды, у него было еще постоянное дело, постоянное стремление,
забота, куда уходили его напряженное внимание, соображения, вся его тактика, с тех пор как он промотался, — это извлекать из обеих своих старших
сестер, пожилых девушек, теток Софьи, денежные средства на шалости.
— Очень благодарю вас, Аграфена Петровна, за все
заботы обо мне, но мне теперь не нужна такая большая квартира и вся прислуга. Если же вы хотите помочь мне, то будьте так добры распорядиться вещами, убрать их покамест, как это делалось при мама. А Наташа приедет, она распорядится. (Наташа была
сестра Нехлюдова.)
Серафима слушала мужа только из вежливости. В делах она попрежнему ничего не понимала. Да и муж как-то не умел с нею разговаривать. Вот, другое дело, приедет Карл Карлыч, тот все умеет понятно рассказать. Он вот и жене все наряды покупает и даже в шляпах знает больше толку, чем любая настоящая дама.
Сестра Евлампия никакой
заботы не знает с мужем, даром, что немец, и щеголяет напропалую.
— Ну, со всеми делами справился, — сказал он. — Сегодня бы и домой ехать, да вот с Егором еще
забота. Надо его пристроить.
Сестра говорила, что тут где-то ее подружка живет, Настасья Петровна, так вот, может, она его к себе на квартиру возьмет.
Остальное время он был занят преподаванием физики в высшем классе гимназии или
заботами о семействе своей молодой супруги, из числа которого три взрослые девицы, ее
сестры, жили у него постоянно.
Пана полковника, крепко опьяневшего, батенька удостоились сами отвести в свою спальню для опочивания. Прочие же гости расположились где кто попал. Маменьке были
заботы снабдить каждого подушкою. Если же случались барыни, испившие медку, то их проводили в детскую, где взаперти сидели четыре мои
сестры.
А ее
сестра, Мисюсь, не имела никаких
забот и проводила свою жизнь в полной праздности, как я.
В один миг, в одну секунду промелькнула перед ним с быстротой молнии все небольшое прошлое его жизни: потеря родителей…
заботы о нем
сестры… гимназия, встреча с Милицей… их совместный побег на войну, совместная же разведочная служба… И опять Милица, милая Милица, с её замкнутым, серьезным не по летам лицом, с её синими глазами, и задумчивыми и энергичными в одно и то же время.
Общий любимец их писал из Приречья к Михаилу Аполлонычу, что «не забывает их среди приятной жизни в своем семействе и хлопот по наследству, заочно познакомил их с матерью и
сестрами, которые, не видевши их, еще полюбили. Когда кончатся мои деловые
заботы, — прибавлял он, — непременно привезу их в Москву, чтобы они сами могли оценить душевные качества, которыми жители дома на Пресне скрасили мою московскую жизнь и заменили мне мое кровное семейство».
Лидия Сергеевна была вылитая мать двадцать пять лет назад, рослая, с чудесным бюстом, но еще красивее. Овал лица, вырез глаз, значительный нос, полный подбородок и посадка головы на мягко спускающихся плечах носили гораздо более барский отпечаток, чем у старшей
сестры. Она двигалась медленно, плавно, говорила ленивым контральтовым голосом, смотрела спокойно и нервности от своей матери не унаследовала; но унаследовала зато, кроме внешности, такую же постоянную
заботу о туалетах и выездах.
Любовь к Лизе, как прилив и отлив моря, то набегала на его сердце бурными, кипучими волнами, то успокаивалась на мысли, что если она к нему равнодушна, так он пустит свои горячие надежды по ветру и по-прежнему обратится к одним
заботам о благосостоянии матери и
сестер.
Занятая делом определения сына и другими домашними и хозяйственными
заботами, Ольга Николаевна поручила вывозить в московский «свет» свою дочь, Марью Валерьяновну — восемнадцатилетнюю красавицу-блондинку, с нежными цветом и чертами лица и с добрыми, доверчивыми голубыми глазами — жившей в доме Хвостовой своей троюродной
сестре, Агнии Павловне Хрущевой.
С устройством каморки Пизонский далеко отогнал от себя всякое беспокойство. Теперь у него была только одна насущная
забота —
забота приучить старшую, пятилетнюю девочку Глашу присматривать в его отсутствие за ее младшей
сестрой Нилочкой, или, как Пизонский звал ее, Милочкой.
С устройством каморки Пизонский далеко отогнал от себя всякое беспокойство. Теперь у него была только одна насущная
забота: приучить старшую, пятилетнюю девочку Глашу присматривать, в его отсутствие, за ее младшей
сестрой Нилочкой или, как Пизонский звал ее, Милочкой.