Неточные совпадения
Варенька стояла в дверях, переодетая в
желтое ситцевое платье, с повязанным на голове белым
платком.
Он почувствовал, что кто-то стал подле него, справа, рядом; он взглянул — и увидел женщину, высокую, с
платком на голове, с
желтым, продолговатым, испитым лицом и с красноватыми, впавшими глазами.
Вытирал
платком потную лысину,
желтые виски, и обиженная губа его особенно важно топырилась, когда он произносил латинские слова.
Сел на подоконник и затрясся, закашлялся так сильно, что
желтое лицо его вздулось, раскалилось докрасна, а тонкие ноги судорожно застучали пятками по стене; чесунчовый пиджак съезжал с его костлявых плеч, голова судорожно тряслась, на лицо осыпались пряди обесцвеченных и, должно быть, очень сухих волос. Откашлявшись, он вытер рот не очень свежим
платком и объявил Климу...
У трактиров уже теснились, высвободившись из своих фабрик, мужчины в чистых поддевках и глянцовитых сапогах и женщины в шелковых ярких
платках на головах и пальто с стеклярусом. Городовые с
желтыми шнурками пистолетов стояли на местах, высматривая беспорядки, которые могли бы paзвлечь их от томящей скуки. По дорожкам бульваров и по зеленому, только что окрасившемуся газону бегали, играя, дети и собаки, и веселые нянюшки переговаривались между собой, сидя на скамейках.
Древний старик, кондитер Марьи Ивановны, с трясущейся головой, остановил Нехлюдова, похристосовался, и его жена, старушка с сморщенным кадычком под шелковой косынкой, дала ему, вынув из
платка,
желтое шафранное яйцо. Тут же подошел молодой улыбающийся мускулистый мужик в новой поддевке и зеленом кушаке.
И он опять кивнул на пачки. Он двинулся было встать кликнуть в дверь Марью Кондратьевну, чтобы та сделала и принесла лимонаду, но, отыскивая чем бы накрыть деньги, чтобы та не увидела их, вынул было сперва
платок, но так как тот опять оказался совсем засморканным, то взял со стола ту единственную лежавшую на нем толстую
желтую книгу, которую заметил, войдя, Иван, и придавил ею деньги. Название книги было: «Святого отца нашего Исаака Сирина слова». Иван Федорович успел машинально прочесть заглавие.
Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая — ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ почти не видать, только зубы белеют и глаза, да из-под
платка выбиваются на лоб жидкие пряди
желтых волос.
Татьяна даже не хотела переселиться к нам в дом и продолжала жить у своей сестры, вместе с Асей. В детстве я видывал Татьяну только по праздникам, в церкви. Повязанная темным
платком, с
желтой шалью на плечах, она становилась в толпе, возле окна, — ее строгий профиль четко вырезывался на прозрачном стекле, — и смиренно и важно молилась, кланяясь низко, по-старинному. Когда дядя увез меня, Асе было всего два года, а на девятом году она лишилась матери.
Желтый и почернелый, с безумными глазами и все еще повязанный кровавым
платком, он начал новое следствие; тут эта история принимает чудовищные размеры.
Савастьяновна уходит; следом за ней является Мутовкина. Она гораздо представительнее своей предшественницы; одета в платье из настоящего терно, на голове тюлевый чепчик с
желтыми шелковыми лентами, на плечах новый драдедамовый
платок. Памятуя старинную связь, Мутовкина не церемонится с матушкой и говорит ей «ты».
За ними вышла тощая,
желтая тетка их, в черном
платке, и наконец показалась бабушка семейства, старенькая старушка в очках.
Нюрочка добыла себе у Таисьи какой-то старушечий бумажный
платок и надела его по-раскольничьи, надвинув на лоб. Свежее, почти детское личико выглядывало из
желтой рамы с сосредоточенною важностью, и Петр Елисеич в первый еще раз заметил, что Нюрочка почти большая. Он долго провожал глазами укатившийся экипаж и грустно вздохнул: Нюрочка даже не оглянулась на него… Грустное настроение Петра Елисеича рассеял Ефим Андреич: старик пришел к нему размыкать свое горе и не мог от слез выговорить ни слова.
Первою покупательницей явилась отпетая дровосушка Марька, позарившаяся на кумачный
платок с
желтыми разводами.
Это была цветущая женщина, напоминавшая фигурой Домнушку, но с мелкими чертами злого лица. Она была разодета в яркий сарафан из китайки с
желтыми разводами по красному полю и кокетливо закрывала нижнюю часть лица концами красного кумачного
платка, кое-как накинутого на голову.
Потешкин, рослый мужчина, одет по последней крутогорской моде; шея у него повязана
желтым батистовым
платком, а в руках блестит стальная тросточка, которою он эффектно помахивает. Эта тросточка стоила ему месячного жалованья, но нельзя не сознаться, что в ней Потешкин приобрел вещь действительно полезную, потому что она в некоторых местах разнимается и дозволяет ему сооружать походный стальной чубук и обжигать им губы сколько душе угодно.
Выходит на свободное место и стоит на нем прочно, как часовня. На ней широкая коричневая юбка,
желтая батистовая кофта и алый
платок на голове.
Татьяна Власьевна была одета в свой неизменный косоклинный кубовый сарафан с
желтыми проймами и в белую холщовую рубаху; темный старушечий
платок с белыми горошинами был повязан на голове кикой, как носят старухи-кержанки.
Остается одно средство — взмоститься на ближайшую телегу или вскарабкаться на крышу: посреди темного моря голов резко бросаются в глаза
желтые и ярко-пунцовые
платки, охваченные солнцем.
Александра Павловна вошла в избу. В ней было и тесно, и душно, и дымно… Кто-то закопошился и застонал на лежанке. Александра Павловна оглянулась и увидела в полумраке
желтую и сморщенную голову старушки, повязанной клетчатым
платком. Покрытая по самую грудь тяжелым армяком, она дышала с трудом, слабо разводя худыми руками.
— Барыня зовут, — сказал малый, подходя к не слыхавшему зова жены Евгению. Лиза звала его посмотреть на пляску, на одну из плясавших баб, которая ей особенно нравилась. Это была Степаша. Она была в
желтом растегае и в плисовой безрукавке и в шелковом
платке, широкая, энергическая, румяная, веселая. Должно-быть, она хорошо плясала. Он ничего не видал.
Через несколько минут
желтая спина тулупа уходила с моих глаз в двери, а ей навстречу протискивалась бабья голова в
платке.
Сколько чепцов! сколько платьев! красных,
желтых, кофейных, зеленых, синих, новых, перелицованных, перекроенных;
платков, лент, ридикулей!
Одета была Фатевна в ситцевый темный сарафан с глазками и ситцевую розовую рубашку, на голове был надет коричневый
платок с зелеными разводами; лицо Фатевны, морщинистое и
желтое, сильно попорченное оспой, с ястребиным носом и серыми ястребиными глазами, принадлежало к тому типу, который можно встретить в каждом городе, где-нибудь в «обжорных рядах», где разбитные мещанки торгуют хлебом и квасом с таким азартом, точно они делят наследство или продают золото.
А сколько
платков, и сизых, и
желтых, и алых, с разводами и городочками, развеваются по воздуху!
Тихий барин сидел в тени берёз за большим столом, в одной руке он держал
платок, а другою, с циркулем в ней, измерял что-то на листе ослепительно белой бумаги. И сам он был весь белый, точно снегом осыпан от плеч до пят, только шея, лицо и шляпа —
жёлтые, разных оттенков, шляпа — ярче, а кожа темнее. Над ним кружились осы, он лениво взмахивал
платком и свистел сквозь зубы.
Перед ним стояла дородная, высокая девица в зелёной юбке с
жёлтыми разводами, в
жёлтой кофте и белом
платке на голове.
С ободранного тополя внезапно оторвался
желтый дырявый лист и, кружась, поплыл книзу — и сразу вихрем в голове закружились: взмах белого
платка, выстрелы, кровь.
Где-то вдали хрустнул сушник. Хрустнул в другой раз и в третий. Чутким ухом прислушивается Петр Степаныч. Привстал, — хруст не смолкает под чьей-то легкой на поступь ногой. Зорче и зорче вглядывается в даль Петр Степаныч: что-то мелькнуло меж кустов и тотчас же скрылось. Вот в вечернем сумраке забелелись чьи-то рукава, вот стали видимы и пестрый широкий передник, и шелковый рудо-желтый платочек на голове. Лица не видно — закрыто оно полотняным
платком. «Нет, это не Марьюшка!» — подумал Петр Степаныч.
Все покрутили носом: от красного
платка с
желтыми цветами понесло табачным запахом.
Мариула остановилась и с первого взгляда на нее припомнила себе, что где-то видела это шафранное лицо, к которому неизменно подобраны были под цвет темно-коричневый
платок и
желтый с выводами штофный полушубок; эти серые, тусклые глаза, в которых отражалось кошачье смирение, эта голова, поставленная как бы на проволоке.
Впереди других, ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно-тоненькая, черноглазая девушка в
желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым
платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос.